Цотнэ, или падение и возвышение грузин
Шрифт:
Не вынес самоуправства монгольских нойонов Аваг Мхаргрдзели — двоюродный брат визиря Шанше и отправился в Каракорум. Спокойный от природы, привыкший к привольной жизни, Аваг не предпринял бы столь трудного и опасного путешествия, если бы единственная надежда на восстановление попранных прав не зависела от Каракорума. Оставалось только одно — явиться к великому хану, рассчитывать на его милость.
Отправиться в Каракорум для грузина было всё равно, что отправиться на тот свет.
Вот уже второй год от Авага нет никаких вестей, никто не знает, жив он или мёртв. Сколько раз Шанше в душе осуждал Авага: сидел бы дома и жил как все. Не только же над грузинами господствуют монголы. Цари и князья многих других стран покорены ими, думал про себя Шанше Мхаргрдзели и жалел, что не помешал двоюродному брату отправиться в столь опасный путь. Но это было в прошлом году. Тогда Эгарслан ещё не так возвысился и не так обнаглел. Если бы Аваг увидел Эгарслана окончательно распоясавшимся, то не только в Каракорум, отправился бы и в пекло, только бы не оставаться в Грузии и не терпеть господство Эгарслана.
Уезжая, Аваг обещал уладить дела Шанше и непременно уладит, если только жив. Но вот прошло столько времени, а от него ни слуху, ни духу. Жив ли он — никому неизвестно. Эгарслан неодобрительно отнёсся к путешествию Авага в Каракорум. Поначалу он, наверное, думал, что, кто его знает, может быть, Аваг вернётся, обласканный ханом, а поэтому с Шанше держался осторожно, стараясь не проявлять силы. Но в последнее время, когда надежда на возвращение Авага поколебалась, Эгарслан потянул руку и к его землям, начал командовать и над Шанше Мхаргрдзели. Шанше возмутился, приказов Бакурцихели не выполнял и жаловался нойонам. А когда увидел, что жаловаться бесполезно, заперся в своей вотчине и не переступал её границ. Он не выходил из дому, лежал, повернувшись лицом к стене, предавался тяжким раздумьям и не находил никакого выхода.
Раздались шаги, кто-то вошёл в комнату.
— Слышь, отец?
Не поворачивая головы, Шанше рукой показал, что не спит.
— Монголы едут. Вот-вот будут здесь.
— Что?! — Шанше встрепенулся, приподнялся на постели и повернулся к сыну: — Напали на нас? — спросил он взволнованно.
— На нападающих не похожи. Едет малый отряд. Проехали всё наше княжество, ничего не тронув, нигде не останавливались и не грабили. Направляются прямо к нам.
— Что им надо? — Шанше заскрипел зубами, потянулся за одеждой и поспешно стал одеваться. — Ворота запереть, а домочадцев завести в крепость. Людей вызвал?
— Всех поднял на ноги. Женщин и детей сейчас же заведём в крепость. Хотя идёт малый отряд, и я не думаю, что они с плохими намерениями…
— Трудно их понять… Могут сделать как раз то, о чём и не думаешь.
Шанше взял меч, кинжал, и оба вышли на двор, где уже собрались вооружённые воины.
— Нойон Бичу в сопровождении десятка воинов! — доложил начальник крепости.
— Хотел бы я знать, что надо нойону Бичу? — спросил Шанше, обводя взором собравшихся.
Перед ним стояло около пятидесяти до зубов вооружённых отборных воинов, готовых к бою. Они ждали только приказа.
— Женщин и детей завести в крепость. Ворота не закрывать, — распорядился Шанше. — Этих воинов укрыть в крепости. Если они понадобятся, я позову.
Начальник крепости Захариа поклонился и повёл воинов в крепость.
Женщины и дети шумно двигались к замку. Мужчины успокаивали их, но гомон не стихал, раздавались проклятья.
— И ты заходи в замок, Захариа! — приказал Шанше.
— Я останусь с тобой, одного не оставлю, — решительно сказал Захариа.
Не привыкший к непослушанию сына Шанше нахмурился.
Поглядев на караульного, стоявшего на наблюдательной башне, спросил:
— Далеко они?
— Ещё не видны, князь.
— Ворота закроем, лучше быть осторожными. Нойон Бичу не предупреждал нас и не может сказать, что мы заперли перед ним дверь.
Захариа подал знак привратникам, и железные ворота медленно захлопнулись.
— Поднимемся наверх!
Отец с сыном выглянули из бойницы башни. Вдали показался столб пыли. Потом в пыли постепенно стали вырисовываться фигуры наездников. Приблизившись к крепостной стене, всадники перешли на шаг. Отряд действительно был небольшим — нойона Бичу сопровождало всего семь человек.
Нойон выехал вперёд. У железных ворот остановил коня и прокричал:
— Гей, хозяин!
Захариа хотел было выглянуть из окна, но отец не разрешил, потянул его назад.
— Подумают, что мы заперлись в крепости… Не годится так встречать… Спустимся вниз и откроем ворота!
— Хозяин! — опять прокричал нойон и постучал в дверь копьём.
Караульные выглянули из бойницы крепостной стены.
— Доложите вашему князю, что я с хорошей вестью!
Шанше подал знак, и железные ворота медленно открылись. Монголы въехали в ворота. Князь и его наследник спокойно направились им навстречу.
Нойон Бичу остановил коня и спешился.
— Князь, мне причитается с тебя за добрую весть! — нойон с распростёртыми руками двинулся к Шанше. — Атабаг Аваг вернулся с миром и милостью хана.
Шанше не поверил собственным ушам:
— Неужели!
— Прощённый и награждённый великим ханом Аваг сейчас находится у нашего властителя Хулагу-хана.
— Неужели жив?
— Жив и скоро будет здесь. Великий хан дал ему ярлык, признал первым князем Грузинского царства. Теперь и мы все должны признать его первенство.
— Твоими устами мёд пить, нойон! — воскликнул Шанше и преклонил колено.
— Не надо… князь, не надо. Поздравляю, от души поздравляю! — Бичу обнял князя. — Я тебе, князь, и письмо привёз от Авага. — Бичу достал из-за пазухи свиток и протянул Шанше.
— До чего я дожил! Пожалуйте в дом! — по-детски радовался Шанше. — Закариа, зови слуг, пусть накрывают на стол!
— Мы не привыкли к тяжёлым стенам, — сказал Бичу. — Лучше где-нибудь здесь, в тени. Да и времени у нас немного, — и пошёл в тень огромного ореха.
— Как пожелаете! — согласился Шанше.
Слуги засуетились. Расстелили под орехом ковры. Растопили тонэ. Зарезали телёнка.
Пока готовили угощение, Шанше Мхаргрдзели отошёл в сторону, чтобы прочитать письмо Авага. Со слезами на глазах читал он неправдоподобный рассказ Авага о тяжёлом и опасном пути, о том, как добрался он до столицы Батыя и Мангу-хана и какие перенёс испытания.
«Вам даже не представить, какие трудности и опасности пришлось преодолеть. Но божьей милостью всё закончилось хорошо, и я возвращаюсь, облагодетельствованный ханом», — писал Аваг.