Цотнэ, или падение и возвышение грузин

Абашидзе Григол Григорьевич

Прошло сорок лет, а правитель Одиши не смог совершить геройства, не смог заслужить доблестного имени, заслужить его среди обожаемого им народа, во имя которого он с детства мечтал пожертвовать собой и считал это главным оправданием своего существования. Жизнь, увы, протекла бесцельно.

Разве не достойно удивления, что в годы кровопролитных войн и страшных столкновений народов, когда с его родиной совершилось столько страшного, один из знатнейших и благороднейших сынов Грузии прожил бесцветную и скучную жизнь?! Ещё более удивительным было то, что Цотнэ Дадиани всегда находился в самой середине тех ужасов, которые совершались в Грузии, и всё

же ни в чём и никогда не смог проявить себя. Не видно ни блеска его меча, ни блеска его мудрости. Может быть, он и не пытался проявлять себя, приберегая силы и возможности ради долгой и беззаботной жизни?! Нет, этого никто не может сказать, потому что он не избегал смерти и в дни тяжёлых испытаний никогда не оставался сторонним наблюдателем и бесстрастным свидетелем. Цотнэ всегда находился в центре пожарищ, которые зажигались, чтобы испепелить Грузию, и ниспадающие на его плечи волосы — это зола и пепел тех пожарищ, а не пришедшая с годами и старостью седина.

Не прошло и двух лет после уничтожения Фазиса, как на Грузию нахлынула первая волна монгольского нашествия. Цотнэ находился в той части грузинского войска, которая атаковала врага, обратила вспять и преследовала. Монголы под предводительством Субудая применили тогда, как оказалось потом, обычный для них приём. Намеренно обратились в бегство, и, когда довольно далеко заманили грузин, оставленный в засаде сильный отряд, предводительствуемый нойоном Джебе, ударил в спину увлёкшихся погоней грузин. Оказавшись между двух огней, грузины самозабвенно оборонялись, но, не выдержав двустороннего напора врага, начали в беспорядке отступать.

Как раз в этом сраженье был тяжело ранен доблестно сражавшийся грузинский царь. Рядом с Цотнэ пал его неразлучный друг Бека Джакели-Цихиеджварели. Бесчисленно погибло грузин, многие доблестные воины положили в тот день головы на Хунанском поле. Сам Цотнэ, раненный в грудь, упал с коня, и только позднее узнал, что бой кончился, не принеся победы ни одной из сражавшихся сторон. Поредевшее в этом бою монгольское войско не решилось наступать дальше, чтобы захватить Тбилиси и собраться с силами. Монголы предпочли зазимовать в Муганской степи.

И года не прошло после ухода монголов, когда царь решил выдать Русудан за Ширваншаха. Сама Русудан изъявила желание, чтобы Цотнэ был её шафером. Царь, прибыв в Багаван, был занят разными приготовлениями, и как раз тогда произошло очередное несчастье.

Царь со своей свитой отправился на охоту.

Багаван окружён камышовыми болотами, в которых Лаша надеялся увидеть не только онагров и джейранов. На топких, пустынных равнинах местные охотники часто встречали тигров.

В Грузии царю не раз приходилось охотиться на рысь, схватывался он с барсом, но тигров ни в горах, ни на равнинах его родины не водилось. Теперь, посетив ширвана, Лаша лелеял надежду поохотиться на тигра.

Каждое лето, привозя подати и подношения, Ширваншах сердечно приглашал юного царя на эту поистине царскую охоту. Если б Лаша принадлежал самому себе, он, не задумываясь, по первому же зову отправился бы в Багаван и вместе с Ширваншахом объехал бы всю пустынную степь.

Но жизнь царя Грузии складывалась так, что, занятый государственными заботами, он не имел возможности путешествовать по чужим землям вдали от трона и своей страны.

Когда решено было выдать Русудан за Ширваншаха и местом встречи с будущим зятем назван был Багаван, царь дал своё согласие. Вот уже два дня в Багаване пируют и веселятся шаферы царевны Русудан.

Как мог Лаша оставаться в стороне от свадебных приготовлений? Наоборот, всё делалось по его приказу, он вмешивался в мелочи. Но когда приготовления к свадьбе закончились, у Лаша появилось свободное время.

В сопровождении лучших охотников, с многочисленной свитой царь отправился на охоту. Он с утра был в прекрасном настроении, может быть, потому, что он хорошо выспался. Как только они выехали в поле, к нему привязался стих Амирана:

На охоту отправились Амиран и его братья,

В горах спугнули оленя с золотыми рогами…

Царь напевал про себя, а сам шарил глазами по горам, надеясь, что откуда-нибудь выскочит олень. Не опоздать бы натянуть тетиву и пустить стрелу. Убили много птиц, и теперь, не желая слишком нагружаться, берегли стрелы. Фазаны и турачи взлетали прямо из-под ног коней, но охотники не обращали на них внимания.

Солнце уже достигло полудня, когда напали на следы онагров. Под звуки охотничьих рогов и лай собак обошли перепуганное стадо, бросились в погоню.

Цотнэ неотступно следовал за царём. Оба безошибочно посылали стрелы, от каждой стрелы падал онагр. Для подсчёта добычи оставляли слуг, а сами мчались вслед за стадом, на ходу налаживая новые стрелы. И опять падало сражённое животное, и опять кровавый след полосой тянулся по горячему песку пустыни. Редело стадо уставших, загнанных, с высунутыми языками мчавшихся животных. У увлёкшегося погоней Цотнэ кончипись стрелы. Оруженосец отстал, поблизости не было никого.

Он придержал коня и, обернувшись в седле, начал искать царя. Несколько минут назад он мчался бок о бок с царём, а теперь будто земля поглотила того. Цотнэ осадил коня, посторонился, пропуская охотников, мчавшихся за онаграми. Мимо проскакали Иванэ Мхаргрдзели и Варам Гагели, Эгарслан Бакурцихели и Саргис Тмогвели, Торгва Панкели и эристав Геретский. Мчатся и мечут стрелы. Падают на горячий песок сражённые животные, редеет стадо онагров, а не видно конца погоне, уничтожению животных. Цотнэ пропустил мимо себя всех придворных, всех приближённых, всех охотников, а самого царя не увидел.

«Наверное, надоела царю эта скачка и где-нибудь он остановился передохнуть», — подумал Цотнэ. Оглядел бескрайнюю степь, но никого не увидел. Немного проехав, встретил нагруженных дичью слуг.

— Государя не видели? — спросил он.

— Царь впереди, — уверенно ответил слуга.

— Был впереди, но, кажется, пожелал отдохнуть и отстал. Не проезжал ли он где-нибудь здесь?

— Нет, князь. Здесь он не проезжал. Мы бы увидели. Наверное, он впереди. Царского коня другие не могли бы обогнать, — убеждённо заверил слуга, и Цотнэ призадумался.

И правда, куда мог деться царь? Если бы он остановил коня и отстал, то в открытом поле его сразу бы всё заметили. Наверно, он действительно промчался вперёд. И почему это не подумал Цотнэ, что искать царя надо дальше, впереди всех?!

Дадиани повернул коня и во весь опор помчался обратно. Мчится Цотнэ, видит в поле охотников, спешившихся около трофеев слуг, возвращающихся после погони придворных.

Вот скачущему мимо Цотнэ машет рукой Саргис Тмогвели, подаёт ему знак, но, ничего не поняв, Цотнэ, как призрак, промелькнул мимо приближённых царя. Он гнал коня, не оглядываясь. Появились камыши. На краю голой степи прекратились и следы онагров. Цотнэ подъехал к высыхающему озеру и остановил коня.