Цвет махаона
Шрифт:
– Ты торопишь события! – сказала бабушка.
– А как же твои слова?
– Какие?
– Что мы художники…
– Жизни, – подхватила она. – Да, я помню, но пойми…
– Что понять? – перебил он. – Я хочу закрасить это пятно в моей жизни. Оно меня угнетает, затягивает. Я боюсь, что не смогу пережить то, что случилось. Джессика – моё спасение. Мне нужно быть с ней!
– Так будь! – сказала она. – Никто не против. Но зачем сразу свадьбу?
– Ты не понимаешь! Я хочу, чтобы она была рядом всегда, не покидала меня, чтобы я был уверен, что она моя!
– И ты считаешь, что свадьба это решение? – спросила бабушка.
– Да!
– Как знаешь! – сказала она. – Если для тебя это так важно, то можем завтра сходить к ней вместе, и сам во всём ей признаешься!
– Идёт! – сказал он.
Билл улыбнулся и ушёл в свою комнату. Кости ломило, голова казалась мячом полным песка. Усталость стягивала веки. Ничего не хотелось, даже есть, хотя утром это желание было самым сильным. Бенктон завалился на кровать и в секунду уснул.
Утром, сразу после завтрака бабушка ушла по своим делам, но сказала, что скоро вернётся. Билл лежал в постели в своей комнате и не рыпался с места. Он ждал долгожданного хлопка двери, когда сможет встать и спуститься, чтобы они вместе пошли к Джессике.
Одиннадцать двадцать – её ещё нет. Полдень – тишина. Двенадцать тридцать – сердце бьётся быстрее. Час двадцать пять – случилось чудо, бабушка пришла и позвала Билла. Он выбежал из комнаты и в три прыжка спустился по лестнице.
– Пойдём? – спросила она.
– Пойдём! – ответил он.
Через пятнадцать минут они с бабушкой стояли на крыльце дома Джессики.
– Джессика открой… – стуча в дверь, кричал он. – Джесс…
Никто не открывал. Бенктон решил, что её нет дома. Они с бабушкой развернулись и начали уходить, но дверь открылась. Перед ними стояла Джессика. Она не желала видеть Билла, но из уважения к бабушке Розе всё же впустила их.
– Бабушка скоро вернётся, – уводя взгляд от Билла, тихо сказала. – Она пошла в аптеку за лекарствами, а потом в магазин. Минут через двадцать придёт.
Джессика бездушно посмотрела на Билла, а его бабушке предложила чай. Неоднократно он пытался завести разговор с ней, но всё безуспешно. Она переводила тему.
Позже пришла бабушка Лиза. Её встретила Роза. Они были примерно одного возраста, благодаря чему быстро нашли общий язык. Все уселись за круглый стол в кухне. Пили чай. Джессика сидела напротив Билла. Она не желала находиться с ним рядом. Несмотря на настойчивых бабушек, усадить их вместе так и не удалось.
– Джессика, выходи за меня! – недолго думая, сказал он.
Она нещадно треснула кружкой по столу, и чай пролился на белую скатерть. Джессика фыркнула и убежала в свою комнату. Билл ринулся за ней, но дверь оказалась уже заперта. Он считал, что зря всё это затеял. Простоял под дверью ещё несколько минут. Не дождавшись ответной реакции, не попрощавшись, ушёл из дома. Бабушки успели где-то раздобыть бутылку игристого вина и за бокалом оживлённо разговаривали. По их словам было понятно, что центром всех бед является правительство и нескончаемые войны. Они будто не замечали, что между Биллом и Джессикой образовалась стена.
Бенктон шёл по заметённой снегом улице. Неподалёку дети друг в друга кидали снежки. Ещё несколько лет назад Билл готов был слепить снежный снаряд и запустить в одного из них, после чего спрятаться за ближайшей ёлкой. Сейчас у него не было ни малейшего желания сопротивляться летящим в спину снежкам.
Билл пришёл домой, поднялся в комнату, прохлада в которой гуляла, как в пещере. Давняя привычка открывать на ночь окно не отпускала его. При жизни Чарли он не раз получал за это от матери. Теперь он один в своей комнате и доме в целом. Лёг на кровать прямо в одежде и закрыл глаза.
– Билл, а можно к тебе? – наклонившись над ним, спросила Джессика.
Он думал, это сон. Ущипнув пару раз себя за руку, понял, что всё наяву.
– К-как ты здесь? – удивился он. – Ведь… как оказалась?
– Я бегаю явно быстрее тебя! – улыбнулась она. – А ключ твоя бабушка дала!
Билл чувствовал себя идиотом. Он лежал в кровати, а над ним нависала Джессика и щекотала его лоб своими длинными волосами.
– Так, ты выйдешь за меня? – спросил Билл.
– Тебе не кажется, что ты спешишь? – спросила она. – Мы с тобой вместе не так давно. К тому же странно это слышать от человека, который вчера похоронил мать!
– Да… странно, но пойми, я не хочу тебя потерять!
– А жить на что? Мне ещё два года учиться… и тебе нужно окончить колледж!
– К чёрту колледж! Что он мне даст? Я решил работать в магазине. За полную смену там неплохо платят. К тому же есть переработки. Я смогу содержать семью. Поверь, я всё продумал.
– Не знаю, – сказала она. – Странно это!
– Если нет, то так и скажи. Я всё пойму!
Он голодно обнял её за талию и, прижав к себе, прошептал:
– Слышишь? Я не разочарую тебя! Мы будем показательной семьёй! О нас будет говорить и писать весь Райли!
– Это меня и пугает! – засмеялась она.
– Ничего не бойся, – с трепетом в голосе сказал Билл. – Просто скажи да!
Внизу в кухню Бенктонов из дома Джессики перекочевали бабушки. Они громко обсуждали предстоящую свадьбу, решили за молодых, когда она пройдёт, где и кто будет присутствовать. В глазах старого поколения свадьба выглядела в виде традиционного обмена кольцами, торжественной речи отца Иосифа и застолья самых родных людей.
12
Свадьба намечена на двадцать пятое декабря.
«Итак, что мы имеем? – размышлял Билл. – Если церемонию устроить на Рождество, то можно отметить два события сразу и сэкономить немного денег».
Эта идея всем нравилась. Джессика хотела пригласить на свадьбу своих подружек, но Билл был против и предложил ей устроить девичник.
23 декабря.
Улицы Райли были похожи на картины начинающего художника. Белоснежные шапки украшали десятки тихих домов. Люди тащили в руках огромные пакеты, зачастую набитые тем, о чём, в лучшем случае вспомнишь через несколько недель. С неба спускались хлопья снежинок. Облака периодически расходились и давали солнцу шанс порадовать жителей своими лучами. Билл чувствовал себя самым счастливым человеком в мире, ведь через день он женится на любимой девушке. Вечером Джессика устраивала девичник у себя дома. Как она говорила, на нём будут десять или одиннадцать однокурсников.