Цветок для ее Величества
Шрифт:
Серьезно и внимательно он наблюдал за тем, как Тунберг оторвал верхний край бумажного пыжа, выплюнул его, потом взвел курок, чудесно выполненный в виде красивой длинношеей птицы. Потом он добавил немного пороха на пороховую полку и щелкнул ударно-кремневым замком. Металлическая пластина на шарнире прикрывала пороховую полку и защищала порох от ветра. Остальной порох отправился в ствол, и наконец последовала пуля с остатками бумажного пыжа, которую Тунберг дослал в глубину ствола с помощью шомпола.
Вся операция заняла меньше минуты, но Мэссону, который вдруг представил себя перед разъяренным львом, она показалась вечностью.
Тунберг вручил Фрэнсису ружье, которое с наполовину взведенным курком все еще стояло на предохранителе. Мэссон осторожно взял оружие, приставил приклад к плечу и прицелился в большую каменную глыбу в двадцати шагах от них.
— Вы должны спокойно держать оружие и осторожно нажимать на курок, не дергая. Между ударом кремневого замка и выстрелом будет небольшая задержка, поэтому всегда нужно держать цель в поле зрения, даже если вы уже спустили курок. Вы в любом случае узнаете, когда грянет выстрел: приклад едва не выбьет вам плечо, а взрыв оглушит вас.
— Прекрасно: нажать на спусковой крючок и ждать глухоты и увечий, — сухо прокомментировал Мэссон.
— Теперь наведите прицел на цель и примите удобную стойку. Ваши ноги должны стоять на ширине плеч. Когда будете готовы, взведите курок до конца, вдохните, потом выдохните и задержите дыхание — и тогда нажимайте на спусковой крючок.
Мэссон навел дуло на каменную глыбу, представляя, что это лев, который вот-вот бросится на него. Он взвел курок, и тот издал металлический щелчок. Фрэнсис набрал полные легкие воздуха, медленно выдохнул, задержал дыхание и нажал на спусковой крючок.
Курок ударил по кремневому замку, на полочке зашипел порох и зажег основной заряд в стволе. Для Мэссона извергнувшееся пламя и клубы дыма показались столь же страшными, как мнимый лев, который теперь пал замертво на землю. У Фрэнсиса было такое ощущение, что руку выдернули из плечевого сустава, в ушах стоял звон. Он обернулся к Тунбергу, который ободряюще похлопал его по плечу.
— Замечательно, Мэссон, просто замечательно. Не обращайте внимания, первый выстрел всегда в молоко. Не стоит огорчаться, столько премудростей нужно сразу запомнить, но у нас полно времени.
Остаток дня Мэссон и Тунберг провели, тренируясь в стрельбе, пока плечо Мэссона окончательно не онемело, а скалы не покрылись щербинами от пуль. Эулеус тем временем продолжал продвигаться по следам отряда Схеллинга, прошедшего здесь примерно сутки назад.
Последним выстрелом Мэссон поразил цель, Тунберг радостно похлопал его по плечу и поздравил:
— Ну, теперь мы точно знаем, что каменные глыбы нам не страшны!
После стрелковых тренировок мужчины отправились искать дичь и вскоре наткнулись на антилопу дукера, которая паслась на поляне вдалеке от своего естественного укрытия — кустов.
Мэссон зарядил ружье, Тунберг указал, в какое место целиться — прямо под лопатку. Пульс отдавался у Мэссона в ушах. Казалось, весь буш замер, когда он спустил курок. Приклад ударил в плечо, раздался оглушающий треск выстрела, разорвавший тишину.
Хотя клубы дыма, вырвавшиеся из дула ружья, и закрывали обзор, Фрэнсис смог разглядеть, что неподвижно стоявшая антилопа сразу упала.
Оба мужчины помчались через кусты к животному. Подойдя ближе, Мэссон обнаружил, что сделал точный выстрел прямо в сердце, как раз куда указывал Тунберг. Тунберг тут же объяснил, что племя хой-сан после охоты все время благодарит дух убитого животного, которое благородно предоставило свое тело, чтобы уберечь людей от голодной смерти.
— Наверное, мы можем это сравнить с благодарственной молитвой, — произнес Тунберг, — и я думаю, немного благодарности со стороны победителей не повредит, принимая во внимание то количество зверей, которые могут нас здесь легко убить.
Тунберг выпотрошил дукера, надрезал печень и окунул в кровь большой палец. Потом провел им по лбу Мэссона и объяснил, что нужно заставить себя съесть сырую печень, иначе настоящим африканским охотником считаться нельзя.
В конце концов Фрэнсис согласился на компромисс и отрезал тонкий ломтик слизистого органа, который, как он полагал, можно проглотить даже не пережевывая. Но кусочек застрял у него в горле, и британец потерял последние остатки достоинства, когда, отчаянно борясь с рвотными позывами, наконец протолкнул его в желудок.
Как только церемония окончилась, Мэссон перебросил тушку через плечо и понес в лагерь, где Эулеус разводил костер. Тот взглянул на подошедших охотников и с едва заметной улыбкой что-то сказал Тунбергу, когда заметил кровавую полосу на лбу у Мэссона.
— Что он сказал? — поинтересовался Фрэнсис.
— Что вы искупили мою вину. Понимаете, он все еще плохо думает обо мне, потому что я так и не смог заставить себя съесть сырую печень.
Когда они в тот вечер ели рагу, приготовленное Эулеусом, Мэссон задумчиво глядел на огонь и наслаждался приятными вещами — теплой едой, вином и жарким костром. Наконец он спросил:
— Так кто вы на самом деле, голландец или швед?
— Голландец, минхер! — ответил Тунберг и отсалютовал.
— Ах!
— Нет, на самом деле я швед. Я ввел вас в заблуждение?
— Да, нет… А что? — смутился Мэссон.
Он уже начинал сожалеть о том, что откупоривалась уже вторая — если не третья — бутылка вина.
— Но если бы вы были японским императором, я точно ввел бы вас в заблуждение, — продолжал Тунберг.
Очевидно, он погрузился в пучины черной меланхолии. Когда Мэссон завернулся в каросс — лоскутное одеяло из шкур, — Тунберг глядел в безоблачное небо и продолжал беседу со звездами:
— Я сделал все, все, что было возможно, чтобы стать настоящим голландцем. Я говорю, как они, ем, как они, одеваюсь, как они, делаю все практически так же, как они, если вы понимаете, о чем я.
Фрэнсис закрыл глаза, чтобы звезды больше не кружились, и спросил:
— А почему вы хотите быть непременно голландцем?
— Это была идея Линнея. Но мы не учли ван Плеттенберга. Он совершенно не хочет считать меня голландцем. Старый хрыч ожидает, что я буду более голландцем, чем любой голландец. Одежда, язык и поведение — всего этого для него недостаточно.