Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II

MadameD

Тамит горько улыбнулась знакомому месту. Могла ли она знать, что вновь сойдет по этой лестнице, уже как преступница! Но теперь она хотя бы знала, что ожидает внутри.

Босые ноги, измученные долгой ходьбой по раскаленному камню и горячей земле, приятно прохладил камень подземелья. Тамит и вообразить не могла, что этот загаженный пол когда-нибудь доставит ей удовольствие…

Однако она вздрогнула от омерзения, ощутив тюремные запахи. Что ж, остается надеяться… надеяться, что это ненадолго!

Такие

преступления, как ее, караются не тюремным заключением. Ее выпустят отсюда в скором времени, навстречу свободе – или…

Тамит взглянула на Хепри – и он через мгновение заметил ее взгляд. В потухших темных глазах блеснула мольба, любовь… он шагнул к жене, но его грубо рванули прочь. Через мгновение его втолкнули в камеру, и толстая дверь захлопнулась.

Тамит почувствовала руку на своем плече – не грубую, но непреклонную.

– Пойдем.

Женщина посмотрела через плечо на охранника:

– А нельзя мне к нему?..

Тот покачал головой.

– Нельзя.

Зачем Тамит попросила об этом? Что-то странное шевельнулось в ее душе под горячим взглядом Хепри, что-то нежное, размягчающее… Она вдруг поняла, что больше никто во всем мире не посмотрит на нее так.

В груди, в сердце, вдруг стало больно.

Тамит уже не сопротивлялась направляющей ее руке. Ее почти без грубости подтолкнули внутрь камеры и захлопнули дверь.

Она осталась одна – на перегнившей соломе, среди запахов прежних заключенных; но не чувствовала сейчас ничего, кроме огромного одиночества. Одиночества сердца.

Тамит села на прелую подстилку и, уткнувшись лбом в колени, тихо заплакала. В груди становилось все больнее, но она знала, что эту боль не выплакать и не избыть слезами.

Через некоторое время открылась дверь, и Тамит зачем-то согнали с ее места. Женщина вскочила, утирая слезы и недоумевая; она вдруг перепугалась, что уже выходить…

Но ей только меняли подстилку – сгребли всю гниль и бросили большую охапку свежей соломы. Еще поставили рядом воду, миску похлебки и положили лепешку.

Тамит улыбнулась и поблагодарила. Стражник ответил коротким кивком и вышел; дверь аккуратно закрылась.

Она определенно вызвала жалость… жалость и убежденность в своей невиновности…

Почему эта мысль впервые не радует ее?

Тамит посмотрела на стену, разделявшую ее с ее мужем. Одна стена, но они разделены, как если бы между ними была тысяча стен. Как он сейчас там? Страдает ли? Конечно, страдает… бедный…

Тамит подбежала к двери и постучала в нее. Никто не ответил. Тогда женщина приподнялась на носках и прижала лицо к окошку:

– Господа стражники! Эй!

Звук шагов, и почти сразу же перед ней возникло лицо стражника – скорее участливое, чем враждебное:

– Что тебе?

– Как мой муж? – воскликнула Тамит. –

Вы позаботились о нем?

Стражник отступил и брезгливо кивнул.

– Что вы сделали? – настаивала Тамит, и охранник вдруг озлился:

– Сделали что положено! Что положено таким преступникам!..

Тамит шагнула назад, не решаясь дальше сердить его. Ей представился человек, который так ее любил – этот человек, лежавший сейчас в грязи, избитый, истощенный, но думающий сейчас не о своих страданиях, а о ней…

Женщина бросилась к окошку, словно в атаку:

– Позвольте мне увидеться с ним! Умоляю! Я беременна!

– Тихо ты! – испугался стражник.

Он с досадой посмотрел на нее, потом огляделся.

– Не положено.

– Знаю, - сказала Тамит. – Но позвольте нам… Нас скоро разлучат совсем!

Стражник ушел, и Тамит подумала, что ей отказано. Но через несколько мгновений послышался звук открываемой двери, а еще через несколько к ней втолкнули ее мужа. Дверь захлопнулась.

– Только быстро! – крикнул стражник.

Тамит плакала, глядя на измученное тело мужа. Он был так еще молод… и столько перестрадал, из-за нее, из-за нее! Кто еще мог бы стольким пожертвовать ради нее?

Он отдавал ей свою жизнь.

– Милый, - Тамит обхватила руками голову мужа, и плакала, покрывая его поцелуями; ее пальцы кололи отрастающие волосы, на нее смотрели изумленные и благодарные темные глаза… а Тамит думала, что скоро его молодость будет уничтожена во имя нее, и оплакивала эту жертву…

– Моя возлюбленная, - прошептал Хепри, перехватив ее руки и поцеловав ладони. – Моя дорогая госпожа… Как я счастлив, что могу умереть с твоей любовью…

Тамит оборвала его рыданиями, и они стали целовать друг друга как безумные.

– Эй вы, там! Заканчивайте! – крикнули им в окошко.

Они ничего не слышали – не осталось ничего, кроме глаз, глядящих в глаза с одним чувством, сердец, бьющихся рядом, поцелуев, которые говорили то, что никогда не могли сказать слова…

Их оторвали друг от друга, и Хепри уволокли в камеру.

– Я люблю тебя! – крикнул юноша, и тут же раздалась брань и удар. Хепри не вскрикнул – вскрикнула Тамит.

– Не бейте его!

– Худо ему придется не сейчас – потом, - мрачно ответил ей стражник. И тут Тамит вспомнила, что предстоит ее мужу.

Нет, это невозможно вынести…

Тамит никогда в жизни не страдала за других так, как сейчас.

– О, неужели ничего нельзя сделать! – воскликнула она.

– К несчастью, ничего, - ответил стражник – неужели с искренней жалостью?

– Прошу тебя, - Тамит припала к окошку и закричала, рыдая, - прошу тебя, скажи госпоже Ка-Нейт, супруге великого ясновидца, о нашем положении! Пошли к ней человека! Госпожа Ка-Нейт одна может помочь!..