Цветок с тремя листьями

Фламмер Виктор

— Ты штаны сними — покажешь, куда она тебя пнула, — посоветовал подошедший к ним Масанори.

— Эй! Тебя там не было! — Киёмаса метнул на брата яростный взгляд и двинул его локтем. И тут же снова рассмеялся, поворачиваясь к Хидэтаде: — В общем, не стал я церемоний разводить — все уже в дыму было. Врезал госпоже Тяте по шее и перебросил через плечо. А госпожу Ого — под мышку. А госпожа Хацу бежала сзади и ревела, ее уже на выходе подхватили. Так и выбрались. — Он снова попытался сесть.

— Зачем вам два меча? — Хидэтада попытался перевести тему. — Они же вам только мешают веселиться.

— Эх, мой юный друг, — Киёмаса дотянулся и потрепал Хидэтаду по плечу, — если бы ты только знал, скольких хороших людей зарезали на их собственных свадьбах. Я тебе сейчас расскажу одну историю…

Хидэтада облегченно выдохнул и наклонился, всем видом демонстрируя желание слушать.

Мицунари поднялся по ступеням и опустился на колени, незаметно поправляя сбившийся в сторону пояс. И кивнул в сторону Хироимару. Мальчик наелся и спал, пристроившись у матери на коленях.

Хидэёси покачал головой и приложил ладонь к губам, призывая говорить тише.

— Не надо, пусть спит, — зашептал он и указал на площадь, — смотри, все довольны и веселятся.

И действительно, музыка продолжала играть, к танцующим девушкам и артистам давно присоединились гости, с нескольких сторон доносилось пение. Мицунари покачал головой. Лично он считал, что Хироимару следует унести в спальню и уложить отдыхать. Такие мероприятия явно не подходили для ребенка. Но все же он спал под этот шум…

— Ваша светлость, все очень, очень довольны, — вполголоса обратился он к Хидэёси, а затем демонстративно посмотрел в сторону помоста молодоженов, на котором продолжал висеть Киёмаса, и покачал головой: — Особенно некоторые…

Хидэёси проследил за его взглядом.

— Чем ты недоволен опять? — он тихонько хихикнул.

— Киёмаса пьян, ваша светлость. Совершенно пьян. И, судя по всему, сейчас рассказывает юному Токугаве о том, как мы брали Китаносё.

— О, ты отсюда слышишь? — Хидэёси прыснул и округлил удивленно глаза.

Мицунари вздохнул:

— Я несчетное количество раз слышал эту историю. В том числе — на свадьбе вашей светлости и госпожи Тяти. Вы помните, что было потом?

Хидэёси нахмурился:

— Пожалуй что… и что ты предлагаешь?

— Я предлагаю объявить мужские игры. Сумо, перетягивание каната. Мои люди уже подготовили луки. Если вам будет угодно — можно устроить скачки.

— О, Мицунари, правильно! Отличная идея, пока все еще не напились! Но только на условии — ты тоже участвуешь!

— Ваша светлость… — смутился Мицунари, — разве только лук…

— Брось, — притворно рыкнул Хидэёси, и Хироимару заворочался и закряхтел.

— Ваша светлость… — Тятя наклонилась к Хидэёси. — Можно тогда няня все же заберет Хирои? Сейчас будет очень шумно, и кроме того…

— А ну замолчи! — теперь не притворяясь, рявкнул Хидэёси. — Нечего из парня бабу растить! Проснется — пусть смотрит, как развлекаются мужчины! Или нет! Мицунари, распорядись, чтобы принесли и его лук тоже! Он будет участвовать в соревнованиях!

— Конечно, сейчас, — Мицунари поклонился, уже собираясь уйти.

— Стой, — поймал его за рукав Хидэёси, — приведи сюда Хидэтаду. Он со мной сегодня еще не пил.

Исида Мицунари, одетый в роскошный парадный костюм из темно-багрового, расшитого золотыми и темно-синими узорами шелка, степенно поднялся по ступенькам и согнулся в глубоком вежливом поклоне. Нарочито глубоком и демонстративно вежливом. И только поднимаясь, он едва заметно улыбнулся Го — тепло и ободряюще.

Го не знала причины неприязни своего теперь уже мужа и господина Исиды, но саму эту неприязнь трудно было не заметить. За безукоризненными манерами обоих даже сейчас чувствовалось скрытое напряжение.

Ничего, позже она расспросит Хидэтаду и выяснит причину. И, может быть, ей удастся их примирить. Сама она относилась к Исиде Мицунари так, как, вероятно, могла бы относиться к своему старшему брату, останься тот в живых. Но брата своего она совершенно не помнила, как и родного отца, а вот господин Исида… В ее память навсегда врезалась картинка, как почерневшая от горя и отказывающаяся от еды Тятя, все время сидящая в углу комнаты, словно каменная статуя, вдруг оживает и бьется в рыданиях у него на плече.

Исида Мицунари как никто заботился обо всех троих сестрах. И всегда был рядом, если самой Го нужна была поддержка или просто жизнь поворачивалась своей темной стороной. Он каким-то волшебным образом узнавал о ее печалях и бедах. И если они не могли увидеться лично, то письма, полные единственно правильных и подходящих слов утешения, всегда приходили вовремя. Го знала, что многие, очень многие не любят Исиду Мицунари. Но они просто совершенно его не знали. И, кроме того, у таких честных, верных и порядочных людей всегда море врагов.

Она тоже тепло улыбнулась в ответ и наклонила голову и плечи.

— Господин Токугава… — Мицунари сделал паузу, — его светлость желает лично поздравить вас с этим знаменательным днем и поэтому призывает вас подойти к нему и разделить с ним чашу. Соблаговолите не мешкать.

— И в мыслях не было задерживаться, когда мне оказана такая высокая честь! — Хидэтада коснулся руки госпожи Ого, словно извиняясь, и встал. А когда он спустился вниз, Мицунари обратился к Киёмасе:

— Тебе я тоже советую уйти.