Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II
Шрифт:
Четыре сына – Гаддо, Угуччоне, Нино (по прозвищу Бригата), и Ансельмуччо были схвачены и брошены в башню вместе с отцом, после чего вход в башню был забит наглухо, чтобы предать всех пятерых голодной смерти.
Верный соратник графа Уголино, известный нам, как Емельян Пугачёв, схваченный вместе с ним и преданный публичной казни, зная, что наследники Уголино ещё на свободе, сказал своим палачам: – «Ворон то здесь, а воронята летают».
Именно за эту великую победу и ликвидацию мешающей планам всех европейских династий династической царской ветви, генералиссимус Суворов был удостоен звания «граф Рымникский» и награжден лично императрицей Екатериной II золотой шпагой с бриллиантами – самым дорогим и уникальным наградным оружием за всю историю.
А сам Данте – Руджери получил папскую тиару почти на четверть века и стал папой Пием VI. Воистину – великая власть покоится на великих грехах!
Io non piangea, s`i dentro impetrai:piangevan elli; e Anselmuccio miodisse: «Tu guardi s`i, padre! che hai?» [51]Perci`o non lacrimai n'e rispuos'iotutto quel giorno n'e la notte appresso,infin che l'altro sol nel mondo usc`io. [54]Come un poco di raggio si fu messonel doloroso carcere, e io scorsiper quattro visi il mio aspetto stesso, [57]Я каменею, и стонать нет силы;Стонали дети; Ансельмуччо мойСпросил: «Отец, что ты так смотришь, милый?» [51]Но я не плакал; молча, как немой,Провел весь день и ночь, пока денницаНе вышла с новым солнцем в мир земной. [54]Когда луча ничтожная частицаПроникла в скорбный склеп и я открыл,Каков я сам, взглянув на эти лица, – [57]Граф Уголино, повидавший немало на своём веку, сразу же понял, какая участь ждёт их, всех пятерых и окаменел от горя. Дети же, не понимая, что с ними будет, стонали и плакали. Когда прошёл первый день без пищи и воды, в слабом луче света, взглянув на лица детей, Уголино понял, каков он сам.
ambo le man per lo dolor mi morsi;ed ei, pensando ch'io «l fessi per vogliadi manicar, di s`ubito levorsi [60]e disser: «Padre, assai ci fia men dogliase tu mangi di noi: tu ne vestistiqueste misere carni, e tu le spoglia». [63]Queta'mi allor per non farli pi`u tristi;lo d`i e l'altro stemmo tutti muti;ahi dura terra, perch'e non t'apristi? [66]Себе я пальцы в муке укусил.Им думалось, что это голод нудитМеня кусать; и каждый, встав, просил: [60]«Отец, ешь нас, нам это легче будет;Ты дал нам эти жалкие тела, —Возьми их сам; так справедливость судит». [63]Но я утих, чтоб им не делать зла.В безмолвье день, за ним другой промчался.Зачем, земля, ты нас не пожрала! [66]Нет ничего страшнее голодной смерти, особенно, когда твои же дети просят съесть их. Так прошли ещё два дня.
Poscia che fummo al quarto d`i venuti,Gaddo mi si gitt`o disteso a» piedi,dicendo: «Padre mio, ch'e non mi aiuti?» [69]Quivi mor`i; e come tu mi vedi,vid'io cascar li tre ad uno ad unotra «l quinto d`i e «l sesto; ond'io mi diedi, [72]gi`a cieco, a brancolar sovra ciascuno,e due d`i li chiamai, poi che fur morti.Poscia, pi`u che «l dolor, pot'e «l digiuno». [75]Quand'ebbe detto ci`o, con li occhi tortiriprese «l teschio misero co'denti,che furo a l'osso, come d'un can, forti. [78]Настал четвертый. Гаддо зашаталсяИ бросился к моим ногам, стеня:«Отец, да помоги же!» – и скончался. [69]И я, как ты здесь смотришь на меня,Смотрел, как трое пали друг за другомОт пятого и до шестого дня. [72]Уже слепой, я щупал их с испугом,Два дня звал мертвых с воплями тоски;Но злей, чем горе, голод был недугом». [75]Тут он умолк и вновь, скосив зрачки,Вцепился в жалкий череп, в кость вонзаяКак у собаки крепкие клыки. [78]Но злей, чем горе, голод был недугом – Уголино говорит: – «Горе не убило меня, убил голод». Было распространено мнение, что граф Уголино повинен в каннибализме, сам он категорически отрицает обвинение этими словами. Данте были доподлинно известны как обстоятельства казни, так и её исход. Уголино свидетельствует, что сам он, уже ослепнув от голода, пережил своих сыновей всего на два дня, в то время как в случае каннибализма, он мог протянуть достаточно долгое время.
Именно поэтому слепой Уголино и не узнал Данте – архиепископа Руджери.
Ahi Pisa, vituperio de le gentidel bel paese l`a dove «l s`i suona,poi che i vicini a te punir son lenti, [81]muovasi la Capraia e la Gorgona,e faccian siepe ad Arno in su la foce,s`i ch'elli annieghi in te ogne persona! [84]Ch'e se «l conte Ugolino aveva voced'aver tradita te de le castella,non dovei tu i figliuoi porre a tal croce. [87]Innocenti facea l'et`a novella,novella Tebe, Uguiccione e «l Brigatae li altri due che «l canto suso appella. [90]О Пиза, стыд пленительного края,Где раздается si! Коль медлит судТвоих соседей, – пусть, тебя карая, [81]Капрара и Горгона с мест сойдутИ устье Арно заградят заставой,Чтоб утонул весь твой бесчестный люд! [84]Как ни был бы ославлен темной славойГраф Уголино, замки уступив, —За что детей вести на крест неправый! [87]Невинны были, о исчадье Фив,И Угуччоне с молодым Бригатой,И те, кого я назвал, в песнь вложив. [90]«И мальчики кровавые в глазах» – так глубоко чувство вины, терзающее душу Данте. Где раздается si – где произносят по-итальянски слово «да», которое поэт кладет в основу своей классификации романских языков, называя итальянский язык языком si. Капрара (Капрайя) и Горгона – острова в Тирренском море, куда впадает Арно, в низовье которого стоит Пиза.
Чтобы оттянуть падение Великой Тартарии, граф Уголино уступал свои земли Российской империи, а, может быть, ещё и Османской, выигрывая время. За это Данте – архиепископ Руджери объявляет его изменником и предателем родных и помещает Уголино вместе с собой в Антенору за борьбу с Российской Империей (и Священной Римской империей германской нации), расценивая это стремление к единовластию, как измену общим интересам. Казнь Руджери вдвойне страшна, потому что этот предатель родины предал и своего сообщника.
Исчадье Фив – Пиза, основанная, по преданию, выходцами из Фив и, подобно Фивам, омраченная распрями своих владык. Возможно, что именно в Пизе (знаменитой Пизанской башне) и состоялась казнь графа Уголино с сыновьями, ведь нужно было удалить их как можно дальше от родины. Не от этого ли злодеяния башня начала клониться?
Вина за это злодеяние, конечно, не за расправу над графом Уголино, а за казнь невинных детей, преследовала Данте до конца его дней, недаром этот сюжет занимает столько много места в Комедии. Вверив свою исповедь суду истории, поэт стремится, хотя бы сохранить в веках имена невинно убиенных мучеников.
Это – седьмой грех Данте, встреченный им в Аду – предательство соплеменников!
Noi passammo oltre, l`a «ve la gelataruvidamente un'altra gente fascia,non volta in gi`u, ma tutta riversata. [93]Lo pianto stesso l`i pianger non lascia,e «l duol che truova in su li occhi rintoppo,si volge in entro a far crescer l'ambascia; [96]ch'e le lagrime prime fanno groppo,e s`i come visiere di cristallo,riempion sotto «l ciglio tutto il coppo. [99]Мы шли вперед равниною покатойТуда, где, лежа навзничь, грешный родТерзается, жестоким льдом зажатый. [93]Там самый плач им плакать не дает,И боль, прорвать не в силах покрывала,К сугубой муке снова внутрь идет; [96]Затем что слезы с самого начала,В подбровной накопляясь глубине,Твердеют, как хрустальные забрала. [99]Путники передвигаются по равнине покатой – замерзшему руслу реки, снег на которой уже стаял и в прозрачном льду видны вмёрзшие предметы. Они вступили в третий пояс девятого круга Ада – Толомею. Здесь караются предатели друзей и сотрапезников, которые вмерзли в лед, лежа навзничь.
Данте описывает путешествие по реке Тверце, вверх по течению которой, он направляется с Вергилием. От мороза и встречного ветра выступают слёзы, которые тут же замерзают сосульками на бровях и ресницах, не стекая вниз по лицу.