Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II
Шрифт:
В средние века причиной ветра считали нагревание паров солнечными лучами. Ночной мороз таков, что слёзы замерзают на ресницах и бородах. Встречный ветер в сыром морозном воздухе лишает лицо всякой чувствительности. Если отвернуться от ветра, лицо начинает оттаивать и как будто чувствовать чьё-то дыхание.
Данте, почувствовав как будто ветерок, своим практически бесчувственным лицом, обращается к Вергилию с вопросом: – «Чем рождён это ветер?» Тот отвечает, что скоро он будет приведен в место, где увидит ответ на свой вопрос.
E un de» tristi de la fredda crostagrid`o a noi: «O anime crudeli,tanto che data v» `e l'ultima posta, [111]levatemi dal viso i duri veli,s`i ch'io sfoghi «l duol che «l cor m'impregna,un poco, pria che «l pianto si raggeli». [114]Один из тех, кто скован льдом и ночью,Вскричал: «О души, злые до того,Что вас послали прямо к средоточью, [111]Снимите гнет со взгляда моего,Чтоб скорбь излилась хоть на миг слезою,Пока мороз не затянул его». [114]Одна из теней, скованных льдом, с вскриком обращается к поэтам, считая их такими же злыми душами, отправленными на самое дно (средоточие) Ада, с просьбой помочь ему, хоть на миг излить слезами свою скорбь, запертую злым морозом.
Per ch'io a lui: «Se vuo» ch'i» ti sovvegna,dimmi chi se», e s'io non ti disbrigo,al fondo de la ghiaccia ir mi convegna». [117]Rispuose adunque: «I» son frate Alberigo;i» son quel da le frutta del mal orto,che qui riprendo dattero per figo». [120]И я в ответ: «Тебе я взор открою,Но назовись; и если я солгал,Пусть окажусь под ледяной корою!» [117]«Я – инок Альбериго, – он сказал, —Тот, что плоды растил на злое делоИ здесь на финик смокву променял». [120]Данте обещает выполнить просимое, но просит, в свою очередь, встреченную душу открыться ему и назвать себя, клянясь, если солжет, остаться вместе с ней под ледяной корою.
Душа называет себя иноком Альбериго, который при жизни растил плоды на злое дело, а здесь на финик смокву променял – насколько привозной финик более изысканный плод, чем обычная смоква, настолько вечная мука Альбериго страшнее той краткой смертной муки, которую он причинил своим соотечественникам.
«Oh!», diss'io lui, «or se» tu ancor morto?».Ed elli a me: «Come «l mio corpo steanel mondo s`u, nulla sc"ienza porto. [123]Cotal vantaggio ha questa Tolomea,che spesse volte l'anima ci cadeinnanzi ch'Atrop`os mossa le dea. [126]E perch'e tu pi`u volentier mi radele «nvetr"iate lagrime dal volto,sappie che, tosto che l'anima trade [129]come fec'io, il corpo suo l» `e toltoda un demonio, che poscia il governamentre che «l tempo suo tutto sia v`olto. [132]Ella ruina in s`i fatta cisterna;e forse pare ancor lo corpo susode l'ombra che di qua dietro mi verna. [135]«Ты разве умер?» – с уст моих слетело.И он в ответ: «Мне ведать не дано,Как здравствует мое земное тело. [123]Здесь, в Толомее, так заведено,Что часто души, раньше, чем сразилаИх Атропос, уже летят на дно. [126]И чтоб тебе еще приятней былоСнять у меня стеклянный полог с глаз,Знай, что, едва предательство свершила, [129]Как я, душа, вселяется тотчасЕй в тело бес, и в нем он остается,Доколе срок для плоти не угас. [132]Душа катится вниз, на дно колодца.Еще, быть может, к мертвым не причлиИ ту, что там за мной от стужи жмется. [135]Данте, прекрасно знающий, что инок Альбериго ещё не умер, искренне изумляется. Инок Альбериго говорит о том, что душа может оказаться в Аду раньше телесной смерти своего обладателя.
Аналогия с этим просматривается у Вергилия в Энеиде. Там царь Эней, посещая душу своего отца, Анхиза, видит души Римских цезарей, вплоть до Юлия Цезаря и Августа, хотя они должны появиться на свет только лет через 1200.
Поэт избегает прямого указания на метемпсихоз (переселение душ), но указанный поворот сюжета показывает, что в Аду он встречает души не только людей, уже умерших до 1743 года, но и людей, которые умерли до 1815 года и, даже, которых он пережил лично. А здесь он встречает души двух людей, которые пережили его самого – жили после 1815 года. Прежде чем отождествить указанные души, окунемся в атмосферу 1815 года.
Только что окончилась война с Францией, руководимой императором Наполеоном I Бонапартом, но сам он дожил до 1821 года. Его победитель – Российский император Александр I Благословенный дожил до 1824 года. Оба они, безусловно, пережили Данте, но здесь он воздаёт им должное.
В предыдущих главах я часто встречал, какую нелицеприятную оценку давал Данте императору Александру I, погибшую душу которого он, наконец встречает в Аду, в образе инока Альбериго; набожность создателя Священного Союза была притчей во языцех. Узнав в иноке Альбериго императора Александра I, он удивленно спрашивает: – «Ты разве умер?», на что тот отвечает, что души, совершившие смертельный непростительный грех при жизни, отправляются прямиком в Ад, хотя тела их ещё живут и здравствуют. Так и его душа, совершившего тяжкий грех – пославшего на ненужную смерть десятки тысяч своих соотечественников, присутствует здесь, в Аду, хотя тело ещё ходит по Земле.
Tu «l dei saper, se tu vien pur mo giuso:elli `e ser Branca Doria, e son pi`u anniposcia passati ch'el fu s`i racchiuso». [138]«Io credo», diss'io lui, «che tu m'inganni;ch'e Branca Doria non mor`i unquanche,e mangia e bee e dorme e veste panni». [141]«Nel fosso s`u», diss'el, «de» Malebranche,l`a dove bolle la tenace pece,non era ancor giunto Michel Zanche, [144]che questi lasci`o il diavolo in sua vecenel corpo suo, ed un suo prossimanoche «l tradimento insieme con lui fece. [147]Ты это должен знать, раз ты с земли:Он звался Бранка д'Орья; наша братьяС ним свыклась, годы вместе провели». [138]«Что это правда, мало вероятья, —Сказал я. – Бранка д'Орья жив, здоров,Он ест, и пьет, и спит, и носит платья». [141]И дух в ответ: «В смолой кипящий ровЕще Микеле Цанке не направил,С землею разлучась, своих шагов, [144]Как этот беса во плоти оставилВзамен себя, с сородичем одним,С которым вместе он себя прославил. [147]Поэт воздаёт должное и изгнавшему его – папу Пия VI с престола, генералу Наполеону Бонапарту, ставшему вскоре после этого императором Франции – Наполеоном I Бонапартом.
За душой инока Альбериго находится ещё одна душа живущего человека, которого тот называет Бранка д’Орья – Наполеоном I Бонапартом. Он добавляет, что он сам и окружающие его души властителей, погубивших много людей, свыклись уже с Бранка д’Орья, проведя с ним в одном кругу Ада долгий срок. Когда Данте возражает, что Бранка д’Орья жив, здоров, ест, спит, пьёт и носит платья, Альбериго разъясняет поэту, что тот, кто продал душу дьяволу, погружается душой в Коцит, а на Земле телом обманывает взоры. Платья, которые носил Наполеон, также стали притчей во языцех. Альбериго говорит, что Наполеон продал свою душу, вместе со своим прославленным сородичем, вселившемуся в него бесу ещё до того, как Микеле Цанке расстался с жизнью.
Из академической статьи:
Жозеф Бонапарт (7 января 1768 года (17680107), Корте, Корсика – 28 июля 1844 года, Флоренция) – первенец Карло и Летиции Буонапарте, старший брат Наполеона I, король Неаполя в 1806—1808 годах, король Испании в 1808—1813 годах под именем Иосиф I Наполеон.
Политикой занялся одновременно с братом, с 1796 года – депутат Совета Пятисот, участвовал в походах брата и заключал договоры от имени Республики, поэтому Александр I говорит о том, что Жозеф Бонапарт прославил себя вместе с братом, Наполеоном Бонапартом.
Инициирован в масонство 8 октября 1793 года вместе с братом в ложу «Совершенной искренности» на востоке Марселя. Он был Великим мастером Великого Востока Франции, и был избран в 1804 году Великим мастером Великого Востока Италии. В этом же 1804 году Наполеон I короновался французской короной.
Александр I – сам масон, называет вступление Наполеона I в масоны так, что тот: – «Оставил беса во плоти». Братья Наполеон вступили в масоны в 1793 году, а Максимилиан Мари Исидор Робеспьер – Микеле Цанке был казнён и отправился в Ад в 1794 году.