Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II
Шрифт:
Аналогов им на Южном Звёздном Небе не обнаружилось, зато ясно виден образ, с которого поэт рисовал Люцифера с тремя пастями. Даже указание Марка Манилия, что Медведицы смотрят в противоположные стороны, педантично им воспроизведено.
Так же, как прототипические созвездия отсутствуют на Звёздной Карте, так и бес Люцифер остаётся в мрачном подземелье, на Звёздном Небе, среди созвездий, ему места нет.
На Земле крылья ветряной мельницы, обтянутые парусиной, в точности напоминают крылья летучей мыши. Ледяной ветер, который гонят крылья, точнее, вращающий крылья, промораживает до дна мелководную реку, воды которой, подпёртые плотиной шлюза, сочатся, как слёзы или пенная слюна, через щели затворов. Кровавым цвет её назван по цвету всех рек Ада. Поверх шлюза ходят трое смотрителей, наблюдающих за надёжностью работы затворов, конопатящих щели, запускающих в действие механизмы, снимающих или натягивающих парусину на остов крыльев мельницы. Всё это делается на ледяном ветру, под каскадом струй воды, хлещущих через любую дырочку плотины.
A quel dinanzi il mordere era nullaverso «l graffiar, che talvolta la schienarimanea de la pelle tutta brulla. [60]ПереднемуНа Земле Данте описывает «адскую» работу смотрителей шлюза. Терзаемые струями ледяной воды – ногтями, они ремонтируют сооружения шлюза, обмёрзшего сосульками – зубами. Неподвижные сосульки менее страшны, чем струи ледяной воды, не дающие просохнуть одежде и согреться работнику. Мокрая одежда не согревает, а холодит кожу.
«Quell'anima l`a s`u c'ha maggior pena»,disse «l maestro, «`e Giuda Scar"iotto,che «l capo ha dentro e fuor le gambe mena. [63]De li altri due c'hanno il capo di sotto,quel che pende dal nero ceffo `e Bruto:vedi come si storce, e non fa motto!; [66]e l'altro `e Cassio che par s`i membruto.Ma la notte risurge, e oramai`e da partir, ch'e tutto avem veduto». [69]«Тот, наверху, страдающий всех хуже, —Промолвил вождь, – Иуда Искарьот;Внутрь головой и пятками наруже. [63]А эти – видишь – головой вперед:Вот Брут, свисающий из черной пасти;Он корчится – и губ не разомкнет! [66]Напротив – Кассий, телом коренастей.Но наступает ночь; пора и в путь;Ты видел все, что было в нашей власти». [69]То головой вперёд, то ногами – работники устраняют течи этого большого гидротехнического сооружения. На Землю спускается непроглядная ночь; Вергилий призывает поспешить в путь.
В трех пастях Люцифера казнятся те, чей грех, по словам Вергилия, ужаснее всех остальных: предатель величия Божеского (Иуда) и предатели величия человеческого (Брут и Кассий), двух властей, которые, согласно доктрине Данте, должны совместно (в лице первосвященника и в лице императора) вести человечество к блаженству вечному и к блаженству земному («Монархия», III, 16 [15]).
Марк Юний Брут и Гай Кассий Лонгин – поборники республики, убившие (в 44 году до н. э.) императора Юлия Цезаря, основателя Римской империи.
Отмечу два момента: первый – Гай Кассий носит фамилию Лонгин, такую же носил и стражник у распятия Иисуса Христа, пропоровший его бок копьём – сотник Лонгин. Копьё Лонгина хранится и сегодня, как величайшая христианская святыня. Второй – Иуда, предатель Христа помещен вместе с Брутом и Кассием, предателями и убийцами Цезаря. Три грешника, казнящиеся в пастях Люцифера, принадлежат одному столетию (44 год до н. э. – 33 год н. э.), но между ними есть разница.
Иуда, с точки зрения христианина, заслуживает любой казни, в том числе и описываемой Данте. То, что в компанию с ним попали Брут и Кассий, убившие эллина и язычника Цезаря, хотя тот и был Римским императором, вызывает, мягко говоря, недоумение. В самом деле, за 18 веков, прошедших от Христа до написания Комедии, было злодейски предано и умерщвлено столько «наихристианнейших» царей, королей, императоров и Римских пап, что говорить об убийстве язычника Цезаря просто смешно. Этот вопрос потребует отдельного расследования за пределами данной книги.
Вергилий говорит: Данте увидел всё, что было в его власти – заканчивается путешествие в глубинах Ада, заканчивается и его описание.
Com'a lui piacque, il collo li avvinghiai;ed el prese di tempo e loco poste,e quando l'ali fuoro aperte assai, [72]appigli`o s'e a le vellute coste;di vello in vello gi`u discese posciatra «l folto pelo e le gelate croste. [75]Quando noi fummo l`a dove la cosciasi volge, a punto in sul grosso de l'anche,lo duca, con fatica e con angoscia, [78]volse la testa ov'elli avea le zanche,e aggrappossi al pel com'om che sale,s`i che «n inferno i» credea tornar anche. [81]«Attienti ben, ch'e per cotali scale»,disse «l maestro, ansando com'uom lasso,«conviensi dipartir da tanto male». [84]Poi usc`i fuor per lo f'oro d'un sasso,e puose me in su l'orlo a sedere;appresso porse a me l'accorto passo. [87]Велев себя вкруг шеи обомкнутьИ выбрав миг и место, мой вожатый,Как только крылья обнажили грудь, [72]Приблизился, вцепился в стан косматыйИ стал спускаться вниз, с клока на клок,Меж корок льда и грудью волосатой. [75]Когда мы пробирались там, где бок,Загнув к бедру, дает уклон пологий,Вождь, тяжело дыша, с усильем лег [78]Челом туда, где прежде были ноги,И стал по шерсти подыматься ввысь,Я думал – вспять, по той же вновь дороге. [81]Учитель молвил: «Крепче ухватись, —И он дышал, как человек усталый. —Вот путь, чтоб нам из бездны зла спастись». [84]Он в толще скал проник сквозь отступ малый.Помог мне сесть на край, потом ко мнеУверенно перешагнул на скалы. [87]Вергилий велит Данте крепче держаться за него, чтобы не поскользнуться и начинает спускаться вниз с обледеневшего склона (меж корок льда), покрытого густым кустарником. Добравшись до дна впадины, он поднимается по противоположному склону, но поэту кажется, что он поднимается вспять, по той же дороге. Постоянно напоминая Данте, чтобы тот держался крепче, Вергилий добирается до противоположного верха впадины, подсаживает туда сначала его, затем взбирается сам.
Io levai li occhi e credetti vedereLucifero com'io l'avea lasciato,e vidili le gambe in s`u tenere; [90]e s'io divenni allora travagliato,la gente grossa il pensi, che non vedequal `e quel punto ch'io avea passato. [93]Я ждал, глаза подъемля к Сатане,Что он такой, как я его покинул,А он торчал ногами к вышине. [90]И что за трепет на меня нахлынул,Пусть судят те, кто, слыша мой рассказ,Не угадал, какой рубеж я минул. [93]Спустившись до поясницы Люцифера, которая находится в центре Земли, согласно воззрениям Плутарха, Вергилий перевернулся головой в другую сторону и начал, уже в пределах Южного полушария, подъем головою вверх, к земной поверхности. Данте же показалось, что он повернул вспять, в сторону Коцита. Но Вергилий, поднявшись по другому склону (карабкаясь по шерсти Люцифера), вынес Данте и помог ему сесть на край отверстия, из которого торчат ноги Люцифера, после чего сам перешагнул на скалы, ступил на твёрдый берег. При таком перевороте создаётся ощущение, что изменилось направление силы тяжести.
На Земле путники совершают переход через высокое сооружение шлюза. До вершины они двигаются головой вперёд, перевалив вершину, спускаются вперёд ногами, можно подумать, обратно. Это ощущение знакомо каждому, переваливающему через гору, холм или стену.
Очутившись на другой стороне шлюза, Данте воспринимает всё в перевёрнутом виде, юмористически замечая: пусть об этом судят те, кто не угадал, какой рубеж он с Вергилием преодолел.
«L`evati s`u», disse «l maestro, «in piede:la via `e lunga e «l cammino `e malvagio,e gi`a il sole a mezza terza riede». [96]Non era camminata di palagiol`a «v'eravam, ma natural burellach'avea mal suolo e di lume disagio. [99]«Prima ch'io de l'abisso mi divella,maestro mio», diss'io quando fui dritto,«a trarmi d'erro un poco mi favella: [102]ov» `e la ghiaccia? e questi com» `e fittos`i sottosopra? e come, in s`i poc'ora,da sera a mane ha fatto il sol tragitto?» [105]Ed elli a me: «Tu imagini ancorad'esser di l`a dal centro, ov'io mi presial pel del vermo reo che «l mondo f'ora. [108]Di l`a fosti cotanto quant'io scesi;quand'io mi volsi, tu passasti «l puntoal qual si traggon d'ogne parte i pesi. [111]«Встань, – вождь промолвил. – Ожидает насНемалый путь, и нелегка дорога,А солнце входит во второй свой час». [96]Мы были с ним не посреди чертога;То был, верней, естественный подвал,С неровным дном, и свет мерцал убого. [99]«Учитель, – молвил я, как только встал, —Пока мы здесь, на глубине безвестной,Скажи, чтоб я в сомненьях не блуждал: [102]Где лед? Зачем вот этот в яме теснойТорчит стремглав? И как уже пройденОт ночи к утру солнцем путь небесный?» [105]«Ты думал – мы, как прежде, – молвил он, —За средоточьем, там, где я вцепилсяВ руно червя, которым мир пронзен? [108]Спускаясь вниз, ты там и находился;Но я в той точке сделал поворот,Где гнет всех грузов отовсюду слился; [111]