Дар Авирвэля
Шрифт:
— Но ваш опыт не обязательно должен стать моим собственным! К тому же, глядя на то, как вы несчастны, я бы не стал приводить в пример вашу жизнь.
— Я не несчастен… — Далий Мар опустил голову, и его взгляд резко помрачнел, тяготимый грузом былых дней. — У меня просто-напросто нелёгкое прошлое.
— А магия сумела привнести в это нелёгкое прошлое что-то хорошее?
— В какой-то степени, да.
— И что же, если не секрет? — Артур навострил уши и растопырил глаза, пристально внимая тому, что может сказать колдун. Однако сколько бы он не напрягал свой слух и зрение, ответа так и не последовало. — Вот видите. Ваше умение колдовать не дало никаких плодов. Я не знаю, что за истории случались в вашей жизни, но, судя по тому, что происходит сейчас, они полны отчаяния. А ваши глаза — пусть я и разбираюсь в людях не лучше Мерлина — полны боли и тоски. Складывая всё это, я хочу спросить: вы правда уверены в осмысленности вашей жизни? Вы правда верите, что ваши способности изменили и улучшили то, что происходит вокруг и в вас?
— Тёмный господин, если вы желаете, я могу заставить его молчать…
— В этом нет необходимости, — Далий Мар вздохнул и посмотрел на Артура несколько исподлобья. — Я не разрешаю тебе возвращаться к этому вопросу. Если ты ослушаешься, то уже никогда не сможешь спросить даже самую безобидную вещь.
Артур не собирался испытывать судьбу в столь неподходящий час, потому вынудил себя покорно согласиться. Хотя его, вопреки этому, сильно раздражало, что взрослый эльрин не способен смотреть правде в глаза. Не желая походить на него в будущем, юноша поклялся себе всегда быть честным с собой, даже если реальная суть вещей способна отпугнуть и загнать в угол пагубных фантазий.
После ужина хотелось распластаться на мягком коврике и заснуть. Мерлин уже устроился, свернувшись в милый-премилый клубочек, и тихо посапывал в предвкушении потрясающих снов. Артур же, сморённый не меньше собачьего, сидел рядом, облокотившись о диван, и разглядывал надпись на кинжале Айвы. Он сумел прочитать несколько букв, однако они не сложились в целостную картину. И, даже с временным знанием языка, никак не получалось подобрать ни одно подходящее слово. В итоге, для Артура надпись звучала как «… … Р … … … А Й … … … … Й», а любые попытки добраться до истинного значения заклинания так и остались бессмысленными. Он уж хотел обратиться за советом к Далию Мару, но, как обычно, его внутренние тормоза, не позволяющие просить у кого-либо серьёзной помощи, заставили юношу остаться рядом со спящим другом.
Глава VII. Ритуал
Как и обещалось, путники провели несколько следующих дней в уютном доме гостеприимной хозяйки. Пока она помогала местным с болезнями, травмами и тяжёлыми периодами жизни, Артур и Далий Мар занимались изучением эвассира, а Мерлин игрался с небольшой пищалкой, сшитой Ивир Баенаш первым же вечером (оказалось, она тоже любит собак… правда, больших). Когда время уроков подходило к концу, а холодный ужин ставился на плиту, юношу гнали в ванну. В деревянную ёмкость, едва вмещающую две трети человеческого роста, которую прикрывала жёсткая льняная шторка, смазанная животным жиром. После освежающего мытья, похожего на мытьё в холодной бане, следовала непродолжительная трапеза, для описания блюд которой понадобилась бы целая книга! И так — с детским воодушевлением и набитым пузом — Артур и Мерлин шли спать. Далий Мар же, когда деревню накрывала ночь, гасящая последние свечи, усаживался напротив верной последовательницы и вёл с ней долгие беседы, тянущиеся до самых сумерек…
Но это не могло длиться долго. И спустя неделю на голову Далия Мара осыпались злоязычные сплетни: мол, в глухой деревушке, далёкой от больших дорог, объявилось древнее зло, желающее насытиться кровью и плотью бедных, ни в чём не повинных горожан! За колдуна назначили весомую награду — целых двадцать тысяч вар! Деревенщина, с роду не видавшая подобных сумм, радостно бросилась на поиски преступника, обшаривая каждый дом и каждый угол, будь он тёмным, изредка затенённым или даже освещённым. Конечно, никто особо не думал, что будет делать при встрече с Далием Маром — лучшим среди живущих магов. У работяг, ремесленников, детей наблюдались иные приоритеты, которые отчётливо светились в глазах: жажда наживы и мировая известность. И не докажешь людям, живущим в заурядной деревне, в заурядном доме и имеющим заурядное среднее образование, что настолько большие деньги, сопоставимые со стоимостью восьмидесяти тысяч лошадей, вряд ли являются таковыми, исходя лишь из богатства семьи Бельтайнов и экономической поддержки златоносных Мабонов! Посему, как бы ни хотелось продолжать уроки с Артуром и беседы с Ивир Баенаш, пришлось немедленно отправляться в путь.
Собирать вещи не пришлось. Но, тем не менее, Артур сумел замедлить выход своим непомерным обжорством, которое растянулось на целый час ценного времени. После этого Ивир Баенаш укрыла беглецов тёмными плащами из самого бархатного шёлка, какой мог найтись во всех существующих мирах, и попросила своего обожаемого кумира быть удачливым. Артур не очень понял, как можно «постараться быть удачливым», так как думал, что удача есть нечто непредсказуемое и самодостаточное, но сумел раскусить эту фразу, когда женщина повторила её и ему. Простое напутствие — не больше, не меньше.
Как говорится, смеркалось. Солнце ещё не выглянуло из-за крыш, хотя очень старалось сделать это быстрее, и Далий Мар, подгоняемый рассветными лучами, без конца пинал Артура, дабы тот шёл активнее. Они хотели выйти в ночи, после завершения какой-то охоты, всё ещё бывшей для юноши пустозвонным термином. Планам помешал завтрак, растянутый подобно утратившей вкус жвачке, и теперь старый колдун вымещал ожидаемую злобу через несильные пинки и удары в спину идущего впереди обжоры. С его сухих губ то и дело слетало тихое ворчание об упущенном времени и повышенной опасности, что скрывалась среди небольших домов и переулков. Однако вскоре он заставил себя замолчать, так как поблизости услышалось чужое перешёптывание. Далий Мар натянул на Артура капюшон и толкнул его в сторону, в неприступную тень деревянной стены, приказав заткнуться и, по возможности, задержать дыхание. Сам же, оставив голову открытой, наивно прокрался ближе к голосам… и его глаза тут же раскрылись в жутком осознании случившегося.
Артур очнулся с сильным головокружением и не менее пугающим параличом. Ноги и руки, вроде бы свободные от оков, беспомощно растеклись по холодным доскам, и отказались подчиняться своему хозяину. Тот сделал пару бессмысленных замечаний, стараясь избавиться от наступающего чувства страха, но это не сработало; все внутренности, особенно в районе живота, затряслись и заныли, как при сильнейшей усталости и голоде. Положение виделось столь безрадостным, что мысли об отсутствии Мерлина посетили голову лишь спустя несколько минут после неприятного пробуждения.
«Кто бы вы ни были, верните мне моего пса!» — хотел выкрикнуть Артур, но заметил, что его голос куда-то пропал. Теперь он походил на знаменитую русалочку: лежал на суше, словно прикованный к ней своим рыбьим хвостом, и не мог позвать на помощь, потому что какая-то злая ведьма отобрала ценный голос. Но даже такой расклад событий пугал бы гораздо меньше, ведь в отличие от непонятной реальности, эту сказку он знал и понимал, как ощущал, что это заключение не светит ничем хорошим. Ноги и руки всё ещё не слушались, а язык прилип к нижнему нёбу, отказываясь от своей постоянной роли. Только глаза, уши и лёгкие продолжали служить верную службу, благодаря чему юноше удалось определить важную вещь — он находился в обычном подвале деревенского дома. Это значило, что и Мерлин, и Далий Мар, и Ивир Баенаш где-то поблизости и смогут помочь ему выбраться! А те, кто напал на столь неподходящую цель, благополучно сгорят в гневе великого колдуна и его последовательницы.
Конечно, если только Далию Мару будет дело до какого-то подростка, не способного ни на какие взаимовыгодные сделки.
Спустя некоторое время послышался скрип половиц, который перемещался по направлению к двери в подвал подобно невидимой ленте. Шаги предполагаемого похитителя не походили ни на что другое, когда-либо услышанное юношей, и потому одновременно пугали и интересовали своей оригинальностью: медленные, но стремительные, вальяжные, мягкие, но тяжёлые, и невероятно игривые, что отметилось ближе к концу анализа, машинально произошедшего в метающейся голове Артура. Даже тошнотворная «карусель», кружащаяся в мозгах и стирающая их в бежевый порошок, не сумела заглушить постоянное желание акцентироваться на мелочах.