Дар Авирвэля
Шрифт:
— Просыпайся, уже вечер, — над ухом послышался знакомый хриплый голос. — Ты сам хотел учить эвассир. Вставай.
Артур нехотя поднялся и раскрыл усталые глаза. Кряхнул спросонья, желая вновь окунуться в Мерлиново тепло, но согласился с утверждением Далия Мара. Пришлось перебороть потребность в приятном отдыхе и сосредоточиться на словах мужчины, что так усердно отлынивал от нормальных объяснений и примеров. «Пусть его считают выдающимся магом, но в обучении детей он полнейший профан», — подумал Артур, пытаясь докопаться до правильного произношения тех или иных букв. Весь этот язык, на удивление юноши, оказался весьма твёрдым, почти лишённым мягких и неполных звуков. А буквы, вопреки всем ожиданиям, чётко проглядывались даже сквозь корявый прописной стиль колдуна. Язык, в целом, оказался не таким уж сложным, и уже через пару часов Артур помнил написание
— Дело вот в чём, — пояснил Далий Мар, когда юноша поделился своими чувствами. — Сейчас твой разум находится под властью сил, непостижимых даже для меня. Это может быть и магия, и точная наука, и сбой в природе вещей, но факт остаётся прежним: ты воспринимаешь речь на том же уровне, что и мы, и наш язык кажется тебе родным. Однако стоит Авирвэлю закончиться, и вся твоя память вернётся к твоему истинно родному языку, а наша речь станет такой, какая есть на деле. И ты, наконец, услышишь подлинный эвассир, во всей его красоте и непостижимости разнообразия. Как-никак, этот язык — плод совмещения семи древних языков.
Артур кивал, как бы отмечая, что запомнил сказанные слова, и вместе с тем пытался сохранить в памяти образ букв, написанных кривоватым почерком на листе своеобразной бумаги, явно сделанной вручную. Когда же Далий Мар завершил свой затяжной рассказ о том, каким образом умнейшие из старейших создавали эвассир, Артур невольно зевнул… Его тут же поразила мысль, что древнее зло может воспринять этот жест несколько неверно, но, к счастью, вскоре обнаружил несостоятельность этой идеи. Культура эльринов не подразумевала зевок признаком неуважения к собеседнику. Более того, после этого момента Далий Мар вновь заговорил про обожаемый язык, полностью игнорируя мнимую увлечённость, охватившую Артура. Мужчина без конца рассуждал о тех или иных буквах, словах, конструкциях и так далее, явно желая заинтересовать подопечного, но тот думал лишь о том, сколько всего ему предстоит выучить, прежде чем он сумеет выживать в этом обществе без видимых трудностей.
Ивир Баенаш, словно предрекая урчание в животах гостей, успела заняться готовкой скромного ужина. Пока мясо, овощи и зелень варились и жарились на огне, шедшем из некоего подобия плиты, по небольшому дому разносились самые потрясающие ароматы, способные затмить запахи лучших людских ресторанов. Юноша и его пёс вслушивались в них, даже внюхивались, неспособные противиться наипрекраснейшему из естественных желаний, и непроизвольно представляли ужин с мамой, не обременённый никакими странностями вроде тех, что происходят наяву прямо сейчас. Но, вынырнув из фантазий, они оба ничуть не огорчились: когда хозяйка дома принесла готовые блюда и те прикоснулись к языкам искушённых Артура и Мерлина, они почувствовали то наслаждение, какое чувствовали лишь от маминой стряпни. Мясо — сладковато-острое; жареные овощи — сладкие, горькие, солёные; специи и зелень — ничуть не похожие на человеческие. А всё вместе представляло собой нечто божественное, нечто, способное затмить любой перекус теми потрясающими зелёными ягодами! Да что уж там: только фирменный соус, который добавляла в рацион мама, мог сравниться с этим недосягаемым уровнем кулинарии и вкуса самих продуктов!
К несчастью, Ивир Баенаш приготовила не королевский стол, и очень скоро всё ещё голодный Артур обнаружил себя перед пустыми тарелками и Далием Маром, что медленно доедал густой суп, осыпанный жёсткими, но очень питательными каплевидными листочками. Лицо мага, в отличие от восхищённой улыбки Артура, не выдавало в нём ни капли того наслаждения, что питал сам мальчик. Более того, в старых глазах постоянно проскакивала искра, громко голосящая о несовершенности, посредственности незаманчивого ужина. Вероятно, он не упомянул об этом лишь из уважения к верной последовательнице, которая поглощала пищу с каменным лицом.
— Большое спасибо за ужин! — резко поблагодарил Артур, желая создать приятную атмосферу. — Я не думал, что вы умеете так вкусно готовить, но мне очень понравилось!
— Артур… — тихо призвал Далий Мар, искоса глядя на глупого мальчика. — Невежливо заикаться о кулинарных пристрастиях и способностях исповедников далькайтара. Это не та вещь, которой нужно гордиться.
Юноша покорно кивнул и спрятал своё удивление за смущением. Он облокотился о стол, немного нагнулся к женщине и искренне поинтересовался:
— А почему вы решили примкнуть к этой философии?
Ради ответа на этот вопрос Ивир Баенаш отложила трезубцевую вилку и мельком глянула на вздохнувшего негодованием кумира. Прошлась взглядом по псу, лежащему сбоку стола и грызущему сырую кость, и остановилась на Артуре, что так беззаботно поинтересовался не вполне уместной историей. Но женщина всё же нашла в себе силы ответить на поставленный вопрос, предрекая вероятный гнев, который может обрушить на неё Далий Мар.
— Это было давно… Конечно, по сравнению с вашей вечностью, тёмный господин, мои тридцать с лишним лет — ничто, но для вашего спутника это может быть чем-то большим. Но это не важно. Во времена своей юности, ещё до поступления в лицей, я познакомилась с будущей королевой Эвклаза — Её Благостью Алкатой. Она была… потрясающа. Имела нежные черты лица, сладкий голос, добрые зелёные глаза… Иногда её называли Бегущей Рекой, ибо помню, как сейчас, что её волосы отдавали синевой и могли стлаться по всей комнате…
— Как у Рапунцель? — мягко перебил Артур, всё больше увлекаясь внезапным рассказом Ивир Баенаш.
— Я не знаю, кто это. Но могу сравнить её волосы с волосами Нидды: они такие же мягкие и невероятно длинные. И, насколько помню, они были такими всегда. Но волосы играют здесь далеко не первую роль, так что прошу не отвлекать меня от повествования. Единственная причина, по которой я взялась за этот рассказ по воле ребёнка — ты сопровождаешь тёмного господина, мальчик. Итак, я прервалась на Алкате. Не поймите меня неправильно, тёмный господин, но я не питаю столько любви и верности ни к кому, кроме как к ней. С момента нашего знакомства и вплоть до окончания лицея мы были вместе. Мы пережили много невзгод, много радостей… но больше всего наша жизнь насытилась несправедливостью, которая царила вокруг. Видите ли, Алката никогда не рвалась к трону. Но этот мерзавец Ренхет выбрал её в качестве своей супруги, чему она, страшась позора, просто не могла противиться. Поэтому ей пришлось согласиться. Наши отношения почти полностью прекратились, о чём я жалею каждый день, и из времени пропало всякое движение. Всё вокруг… словно остановилось. Мои руки опустились, а нежелание жить подобным образом всё больше тяготило рассудок. Тогда я, руководствуясь младой глупостью, решила выступить против Ренхета, ставшего новым королём. Я наивно полагала, что это что-то изменит. Но всё, что это изменило — моё отношение к жизни. Он заточил меня в темнице. В темнице, тёмный господин! За то, что я выказала своё недовольство в связи со случившимся! Это происшествие потрясло меня до глубины души. А долгие месяцы без общения с Алкатой, которая сохраняла во мне добрый настрой, отозвались первыми признаками злости. Я… решила податься в магию. Не примите это близко, тёмный господин, но магия губит всё, к чему прикасается. Мы с вами — отличный пример её пагубного влияния. И я знала о её свойствах ещё тогда, будучи юной и несмышлёной.
— Вы так и не ответили на мой вопрос… — Артур вновь перебил женщину. — Почему вы решили, что… как её там?.. В общем, эта философия — хороший вариант для смысла жизни?
— Далькайтар — не просто философия. Это культ. Это религия, если хочешь, — в словах Ивир Баенаш чётко читалось: «Перебьёшь ещё раз — и тебя будет ждать смерть». — И я близка к тому, чтобы ответить на твой вопрос, — она взяла небольшой перерыв и сделала пару глотков из стакана с красно-белым камиром. — Несмотря на глупое желание, я прекрасно знала, что не имею врождённых способностей к магии. Пока мои трёхлетние сверстники вовсю баловались ливитирующими камнями и птицами, я пыталась поднять в воздух хоть одну песчинку. Но за два десятка лет так ничего и не вышло, и я окончательно потеряла интерес. Однако в случае с Алкатой у меня не было права пасовать. Эта мысль так подстегнула меня, что я почти смогла заколдовать яблоко! Но…
— Даже близкие отказались верить в твои возможности? — быстро подхватил Далий Мар, сидящий до этого в некоторой задумчивости. Артур заметил в его глазах проблеск понимания и чистой грусти, быстро исчезнувший из виду.
— Да, вы правы, тёмный господин. Мои родители, моя сестра и мои друзья отказались принимать то, что магия может пробудиться в аррине даже после двадцати лет. Поэтому я начала изучать книги, связанные с магией, и очень скоро наткнулась на вашу «Плейеси майдитар». Я не могу выразить словами, какой отпечаток оставили на мне ваши записи… Ваш вклад в магическое знание превосходит любые иные работы даже спустя четыре тысячи лет!