Дедушкины рассказы
Шрифт:
Мужчины, которые не были мобилизованы в первые дни войны, были включены в отряды ополчения. Обучение ополченцев военному искусству проводилось вечерами после основного рабочего времени. Занятия вели сугубо штатские лица, не нюхавшие пороха. С занятий ополченцы всегда возвращались с песнями. Отец тоже был зачислен в ополчение. В августе он был снят с брони и мобилизован. С октября месяца Иван Гаврилович уже участвовал в боях по защите Москвы.
С уходом отца на фронт заботы о четверых детях легли на одну мать, а нас три брата и маленькая сестрёнка. Мать была уже на последних месяцах беременности. Ей в это лето пришлось очень много пережить. В колхозе работала кладовщиком полевого стана. Она принимало зерно от комбайнов, руководила его обработкой, подсушкой, отправляла в амбары колхоза и в заготзерно 17 на станцию Кузоватово. Однажды ночью она шла с работы домой и в темноте упала в яму. Сильно ушибла живот. Все переживания по проводам на фронт мужа и ушиб живота сказались на ребёнке. В конце октября Татьяна родила девочку-уродку, которая и скончалась в больнице.
17
Заготзерно –
3. Лето 1941
Лето 1941 года оказалось урожайным. Созрели очень тучные хлеба, а убирать их было некому и нечем. Выручала народная смекалка. К колесному трактору прицепляли до пяти жаток-лобогреек. В мирное время в такую жатку впрягали пару сильных лошадей. Один человек управлял имя, а второй орудовал двурогими березовыми вилами-бянками. Он скошенное формировал на сноп и сбрасывал его на жниву. Работа адски тяжёлая. У этого работника всегда была мокрая рубашка, и со лба стекал пот. За это косилка-жатка и была прозвана «лобогрейкой». На ней работать приходилось в темпе. При тракторной буксировке на лобогрейке работал только бянщик-сбросчик. Скошенную рожь женщины вязали в снопы и составляли их в копёшки 18 , которых на поле оказалось очень много. Рожь всю скосили, и снопы составили в копёшки. Лошадей в колхозе уже не хватало, и не все снопы были связаны и заскирдованы. Много копёшек осталось под снег и перезимовало до весны. Мышам в копёшках и скирдах в зимнее время было очень вольготно. Тепло и кормов без ограничения. Их развелось великое множество. Осталось неубранным поле подсолнухов. Весной 1942 года колхоз принял все меры и обмолотил перезимовавшие снопы. Но зерно из них на хлеб уже не годилось. Оно было изгрызено мышами и терпко пахло их испражнениями. Получилась невероятное – у хлеба и без хлеба и голодные. С осени 1941 года на полевых токах колхоза осталось в ворохах очень много зерна. На зиму от снега его укрыли соломой. Оно никем не охранялось. Мы с двоюродными сестрами воспользовались этими обстоятельствами и несколько раз на санках привезли этого зерна, чем обеспечили себе сравнительно неголодное существование вплоть до весны 1942 года. Поля нашего колхоза пересекает гряда невысоких холмов. Из-за их каменистой части их никогда не распахивали. Почему-то их называли общим названием – "огурешники". За этими огурешниками стояла копна не обмолоченного проса сорта "комовой". Это высокое растение с плотными кистями вида гусиной головы. Просо тёмно-коричневого цвета, а крупа-пшено имела густо-желтый цвет. Из него каша получалось очень вкусной. Во время войны этот замечательный и урожайный вид проса на полях колхоза заменили другим. Районное начальство не заботилось о сохранении семян элитных культур, лишь бы были центнеры сданного государству хлеба. По весне в марте я сходил этой копне раза три и в сумках принёс кистей. Это просо тоже было подспорьем в нашем питании. Зимой правление колхоза с полей зерно стало развозить по домам колхозников, чтобы они на своих русских печах просушивали его для сдачи государству. Зерно рассыпалось прямо на голые кирпичи. Нам же приходилось спать на теплой и влажной постели. Тело остановилось влажным и пропахивало запахом зерна. Так проходила первая военная зима. Она выдалась очень морозной и выморозила не только немцев в Подмосковье, но и плодовые деревья и ягодные кустарники в Поволжье. Особенно пострадали яблони, груши, сливы, вишня и малина.
18
Копёшки - уменьш.-ласк. к «копна».
4. Недетские заботы
Заботы и труд по заготовке на зиму дров и сена, содержание огорода в основном легли на плечи брату Николаю и мне. Наше беззаботное детство окончилось. Теперь мы играли только урывками, по большим религиозным праздникам и поздними вечерами. Ранней весной, еще в половодье, мы с Николаем в ледяной воде между кочек нарубали хворост и на ручной тележке возили его для ремонта плетня огорода. Наши босые ноги при выносе хвороста из кустов на дорогу под водой ощущали лёд. Ноги болели, но хворост был крайне нужен. Мы научились ставить и новый плетень. Нужда всему научит! Весной вручную лопатами перекапывали огород и ежегодно старались понемногу увеличивать его площадь. Благо, тогда этого делать не запрещалось. В огороде сажали картошку, свеклу, тыкву, огурцы, капусту и помидоры. С 1942 года начали выращивать табак, продажа которого приносила семье небольшие деньги для удовлетворения повседневных нужд. Летом на сено косили траву. Куда только за ней мы не забирались со своей ручной тележкой! И в луга, и в кусты, и в овраги, и в поля! Косили урывками и на всякой неудоби, и всё же нас гоняли как сидоровых коз.
После сена запасали на зиму дрова. Их также на ручной тележке возили за 7–10 километров. А этими дровами-то были лесной хворост, опавшие сучья и гнилые пни. И за такие дрова лесники прогоняли нас из леса. А ведь в Первую мировую войну дрова царь отпускал солдаткам бесплатно. Мать мне показывала лесные делянки, которые были вырублены царскими солдатками. Обычно лесными дровами протапливалась русская печь для приготовления пищи и выпечки хлеба. Подтопок в зимние дни отапливался сырым кустарником, изредка соломой и сухим тростником. В военные зимы кустарник вдоль речки Свияги был почти полностью вырублен. Нередко за ним на санках нам приходилось ездить за 4–5 километров. Часто недоедали, недосыпали, смертельно уставали от дневных работ, но не стонали, не ныли и рук не опускали. Удивительно терпеливый и выносливый русский народ!
Нам, пацанам военного времени, трудиться физически приходилось очень много. Содержали огород, домашнее хозяйство и подворье. По силе возможности и через неё мы работали и в колхозе. Многие ребята это – одновременно учиться и работать – не смогли и побросали семилетнюю школу. Колхоз их стал приобщать к работе на лошадях. Среди колхозных лошадей были три старые, но очень сильные лошади, мерины Бурый и Пегаш и кобыла Серуха. Они в совместной упряжке перевозили по полям комбайн "Коммунар" для обмолота снопов. Пацанам очень трудно приходилось с Бурым. Мощный в кости, высокий и самый сильный из лошадей, но имел трудный упрямый характер. Он не кусался и лягался, но себя в обиду никому не давал. Бывало, утром выведут его из конюшни запрягать и только к его морде поднесут хомут, как он высоко поднимет голову. Тут хоть вдвоём висни на уздечке. Он мог и двоих пацанов поднять в воздух. Смех и горе, когда видишь двух висячих под его головой пацанов. Не захочет, он головы не опустит. Докажет им свою силу и независимость и только тогда опустит голову, как бы при этом говорил:
– Эх, вы, сопляки! Запрягайте!
За день на работе мы сильно уставали, но по вечерам нас дома было не удержать! После работы приходили домой, ужинали чем покормит нас мать и бежали на улицу. Ведь в военные годы молодёжь в селе представляли только мы! По домам спать расходились далеко за полночь, обычно после первых или вторых петухов. И петушиную разноголосицу надо уметь слушать. Разом их поёт много, но у каждого свой голос и почерк пения. Только заслышишь уваровских петухов, как заголосят дворянские, сразу же за ними коромысловские. Ночь-то обычно тихая, и по долине речки Свияги петушиные крики одновременно можно услышать из нескольких сел. Они располагались близко друг от друга. Прослушав петушиное пение, мы говорили друг другу: "До свидания", жали руки и расходились по домам спать. Летом мы могли спать на погребице 19 , на сене. В одном её углу был куриный нашест. Вдруг во время сна петух сильно захлопает крыльями и заголосит свою песню. А нам же во сне чудится огромная, грохочущая громом тёмная туча. Она гремит и сверкает молниями, вот-вот на тебя обрушится ливень, а это всего лишь петух своим криком и хлопаньем крыльев отсчитывает очередной промежуток времени.
19
Погребица - помещение над ямой погреба.
5. В тылу
В начале войны на ночь у всех телефонов назначали дежурных. На одно из таких дежурств меня взяла с собой тётя Женя, младшая мамина сестра. Дежурили в конторе маслозавода. Телефон конторы был запараллелен с телефоном коромысловского сельского совета. При всяком треньканье телефонного звонка мы должны снимать трубку и слушать переговоры. Сразу с вечера из трубки услышали тревожные вести. Моя тетка сильно перетрусила, заволновалась и отдала мне телефонную трубку. Из сельского совета звонили в Кузоватово в районную милицию. Говоривший сообщал, что за лесом, за озером Зотово на поляну садятся неизвестные самолёты. Поляна находилась от Коромысловки в семи километрах. Это было обширное ровное поле. Самолеты прилетали по одному, по два. Моя тётка уже дрожала и не могла усидеть на месте. Она очень боялась за себя. Всё же комсомолка! А нам было известно, что немцы захваченных комсомольцев убивают. Дело это происходило в конце августа 1941 года. Немцы на всех направлениях безудержно шли на восток. Потом выяснилось, что и милиция тоже перепугалась. На станции она набрала несколько мужчин, кого нашла, вооружилась чем бог послал и с одним ручным пулеметом выехала к месту приземления самолетов. А вокруг них уже выставлена круговая охрана из летного и технического персонала. Она милицию и близко не подпустила к самолётам. Всего приземлилось 22 самолета новейшей конструкции. Разве могли несколько винтовок и один ручной пулемет сразиться с вооружением этого авиасоединения. Убедившись, что самолёты советские, милиция удалилась восвояси. Видимо, на этой поляне формировалась новое авиасоединение из самолётов Куйбышевского авиазавода.
В октябре 1941 года по стране разнеслась весть о героическом подвиге 28 панфиловцев. Правительство приняло решение о создании гвардейских частей. Мы, школьники, часто и жарко обсуждали этот героический подвиг. В нашем воображении гвардейцы-панфиловцы, вступившие в борьбу с немецкими танками, представлялись крепкого телосложения и с очень огромной физической силой. Только такие люди и могли победить железных чудовищ – танки! Мы знали и о подвиге коромысловского героя, пулеметчика Сараева, который сам погиб, но не пропустил немца по охраняемому им мосту.
В пятом классе нам уже стали преподавать военное дело. Мы изучали стрелковое оружие, минометы и гранаты. Нас учили снаряжать и применять бутылки с горючей жидкостью. Учили приемам оказания раненым первой медицинской помощи, пользоваться противогазом. Усиленно учили немецкий язык. Мы знакомились с русско-немецким военным разговорником. Немецкий язык нам преподавал молодой учитель из немцев Поволжья по имени Рудольф. Фамилию его не запомнил. Ученикам он очень нравился. Ведь мы же все поголовно были интернационалистами. Он хорошо играл на мандолине, участвовал в школьных вечерах самодеятельности. Но неожиданно преподавание немецкого языка прервалось на несколько лет. Нашего преподавателя мобилизовали и направили на фронт переводчиком. Мы очень жалели его.
Однажды в темную августовскую ночь 1942 года мы услышали странный гул, доносившийся с неба. Самолёт! Но чей? На этот вопрос нам быстро ответил скот. Коровы тревожно замычали, затопали, заблеяли овцы и козы, загоготали гуси. Над нами пролетел немецкий самолет. Для скота его гул был непривычен, и он забеспокоился. Позднее выяснилось, что этот немецкий бомбардировщик дальнего действия летал бомбить железнодорожный мост через Волгу под Сызранью у Батраков. Им было сброшено семь бомб, но мост не пострадал. А это был самый длинный мост через Волгу и самый напряжённый по железнодорожным перевозкам.