Дело о карикатурах на пророка Мухаммеда
Шрифт:
Спор о сути предполагаемого оскорбления религиозных чувств отнюдь не прекратился, когда первые угрозы получили авторы двух рисунков, которые мало кто оценивал неоднозначно. На первом — Мухаммед в пустыне со своим ослом, абсолютно нейтральный рисунок, который вполне мог бы стать иллюстрацией к книге о жизни пророка. На втором — мальчик Мухаммед, семиклассник из юго-западного района Копенгагена Вальбю, в футболке местной футбольной команды “Фрем” (Frem), на которой написано через дефис датское слово Fremtiden (будущее). Этот Мухаммед, не имеющий ничего общего с пророком, указывает на доску, где на фарси написано: “,Юлландс-Постен” — кучка провокаторов-реакционеров”. Эта “карикатура” адресована скорее мне и моим коллегам, чем
На Ближнем Востоке некоторые имамы заявляли, что сама мысль о таких рисунках может смутить мусульман, заставить их задуматься над тем, стоит ли придерживаться своей религии или поискать альтернативу. Они могут начать размышлять над своей верой, задавать критические вопросы, а то и распроститься с ней. По мнению имамов, свобода слова ведет к свободе вероисповедания, что помешало бы властям осуществлять контроль и принуждение. При таком раскладе “карикатуры” обладают революционным потенциалом. То есть утверждение об оскорблении чувств верующих направлено уже не на защиту отдельных личностей, а на то, чтобы мусульмане не отрывались от своего религиозного сообщества и не требовали свободы слова и вероисповедания. Подобные соображения известный телепроповедник Мухаммад Салих аль-Мунаджид высказал телеканалу “Аль-Джазира” весной 2008 года: “Проблема в том, что они хотят начать обсуждать, насколько истинен ислам и насколько ложны иудаизм и христианство. То есть они хотят обсуждать все. Вот в чем дело. Все начинается со свободы мысли, продолжается свободой высказываний и заканчивается свободой веры”.
Вернемся, однако, к вопросу о сатирических рисунках: карикатуры это или просто иллюстрации? Как редактор я должен был поскорее найти тех, кто нарисовал бы пророка именно так, как сам его представляет. Жанр, в котором художник мог изобразить Мухаммеда, не имел никакого значения — реализм, абстракционизм, сатира, экспрессионизм, импрессионизм или что-то еще, не важно. Важно было то, каким образом художники из опасений ограничивают себя, когда дело касается ислама. Вот я и хотел найти людей, способных выразить свои мысли через изобразительное искусство, и выяснить, как они относятся к мусульманскому запрету на изображения. Меня устраивали любые варианты, я не требовал каких-то определенных рисунков, что и подтверждается опубликованными нами “карикатурами”. Все они отличаются и манерой изображения Мухаммеда (фактически его представляют только четыре-пять рисунков, нарушая, таким образом, запрет), и степенью сатиричности.
Впоследствии многие обвиняли меня и “Юлландс-Постен” в явном намерении оскорбить мусульман, в тщательно просчитанной провокации. Чушь! Впрочем, какая теперь разница, когда все вышло так, как вышло? Если бы мы действительно хотели как-то оскорбить мусульман, то я бы отверг большинство рисунков, поскольку они направлены не против ислама и мусульманского пророка, а против совершенно других людей и социальных групп. Нет, мы лишь приглашали всех к открытому диалогу, без всяких задних мыслей и скрытых намерений.
Мои слова подтвердил председатель Датского союза художников-иллюстраторов Клаус Сейдель в интервью “Датскому радио” в январе 2008 года — сразу же после дискуссии, где меня обвинили в том, что я заказал карикатуры с целью задеть мусульман, то есть в подготовке провокации. О том, что я предлагал художникам нарисовать Мухаммеда таким, каким они его себе представляют, Клаус Сейдель сказал: “Не было никаких ограничений. Он хотел получить личную оценку, восприятие, образ человека, который жил так много столетий назад, что никто не знает, как он на самом деле выглядел, несмотря на имеющиеся изображения. Об этом и сказано в письме, то есть оно не ставило ограничений, и Флемминг Росе не знал, что именно он получит. И я тоже этого не знал”.
Чуть позже Сейделя спросили: “Если обращаешься к датским художникам-иллюстраторам, означает ли это, что
По словам Сейделя, иллюстрации датских художников отличаются широким спектром жанров. Это рисунки на самые разные темы: от сатиры до репортажа, от политики до театра, от кулинарных рецептов до прогнозов погоды, от читательских писем до международной политики. “Художникам — участникам проекта мы предоставили полный простор для работы, поэтому не могли знать, что от них получим. Взявшись за это, Флемминг Росе и “Юлландс-Постен” поступили мужественно. Было бы стыдно положить рисунки в ящик, не опубликовав их”.
Через три дня после того, как я написал художникам, мне пришло электронное письмо от Клауса Сейделя, который хотел узнать, как дела с подключением к проекту его коллег по цеху. Он писал, что получил от них много отзывов и что они живо обсуждают мое предложение. Сейдель просил включить в проект и его самого, добавив, что кто-то из художников согласился участвовать, но были и возражения. По его словам, если рисунки подготовят хотя бы десять из них, мы сможем считать, что представлено все сообщество датских иллюстраторов. “Многие отказываются участвовать в проекте, опасаясь, что их причислят к противникам ислама. Они не хотят испортить отношения с иммигрантами в нашей стране. Этого никто не хочет. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я. Ты не мог бы написать мне, какую именно статью готовишь? Или, если можно, сообщи по телефону”.
Художник Йорн Виллумсен из газеты “Политикен” — один из тех, кто отказался от участия, сославшись отчасти на недостаток времени, отчасти — на нежелание нарушать исламский запрет на изображения. Вполне убедительное обоснование, тем не менее выглядевшее лицемерным в свете традиционной для “Политикен” демонстрации неуважения к другим религиям. “Позволь тем, кто верит в Мухаммеда, оставить его образ внутри себя. Зачем вмешиваться? Если я хочу сфотографировать человека, а он отказывается, я уважаю его выбор. Поэтому я считаю, что такими действиями мы не защищаем свободу слова, а выказываем полное неуважение к тем, кто верит или очень ценит религиозные догматы. Все это выглядит как провоцируемая прессой конфронтация без всяких на то оснований. Когда разгорится дискуссия, я, пожалуй, выскажусь”.
На той же неделе я получил письмо от Аннетте Карлсен, которая делила студию с другими членами Датского союза художников-иллюстраторов. Видимо, они тоже обсуждали проект. Аннетте Карлсен написала, что идея ей нравится, но жанр газетной иллюстрации отличается от рисунков для детской книжки более острым, сатирическим, то есть провокационным характером. В связи с этим она интересовалась, в каком контексте будут опубликованы рисунки: “Я хотела бы прочитать текст, который, возможно, будет сопровождать рисунки. В таком случае мы обязательно чем-нибудь поможем”.
Я тут же позвонил Клаусу Сейделю и заверил его, что у газеты нет никаких скрытых намерений, что речь идет не об использовании рисунков против мусульман и иммигрантов, а только о самоцензуре и дискуссии, вызванной историей Коре Блюитгена. Я также пообещал выслать текст, сопровождающий рисунки, ему и всем художникам, чьими электронными адресами располагал.
Вечером в среду 28 сентября, за два дня до того, как мы собирались опубликовать рисунки, статья была написана, и я прочитал ее по телефону ответственному редактору газеты Карстену Юсте, который одобрил текст. Макет страницы с пустыми местами для рисунков был уже готов, оставалось лишь вставить мою статью. Ее текст был продиктован событиями, подсказавшими нам идею проекта, и рисунками, которые я уже успел получить.