Дело о карикатурах на пророка Мухаммеда

Флемминг Росе

4. 13 сентября 2005 года Европейский суд по правам человека вынес вердикт по нашумевшему делу, имеющему отношение к дискуссии о религиозных запретах, сатире и критике различных конфессий. Речь шла об Исмете Аслане, владельце и руководителе турецкого издательства “Берфин”, которое в 1993 году выпустило тиражом в две тысячи экземпляров роман турецкого писателя Абдуллы Ризы Эргювена “Запрещенные слова”. Эргювен изучал историю в Стамбульском университете, в 1960-х эмигрировал в Швецию, где учился в Стокгольмском университете и в медицинском Каролинском институте. Он преподавал турецкую историю, одновременно занимался художественной литературой и переводил на турецкий

язык таких классиков, как Альбер Камю, Шарль Бодлер и Владимир Маяковский. В своем романе Эргювен изобразил пророка Мухаммеда как исторический персонаж, который выдумывал строки Корана, опьяненный ликованием в объятиях своей младшей жены Аиши: “Посланник Бога прерывал пост во время соития после полудня и до молитвы. Мухаммед не запрещал совокупляться с мертвыми людьми или живыми животными”.

Издателя обвинили в соответствии со статьей турецкого уголовного кодекса, запрещавшей публичное оскорбление “Бога, религии, пророка и священной книги”, то есть Корана. В мае 1996 года Эргювена приговорили к двум годам лишения свободы, однако впоследствии наказание смягчили до штрафа. Он подал апелляцию в Европейский суд по правам человека, который поддержал турецкий суд, подтвердив факт “грубых нападок на исламского пророка”, в связи с чем верующие могли “чувствовать, что некоторые фрагменты книги наносят им оскорбление”. Таким образом, Европейский суд по правам человека сделал вывод, что в данном случае речь не идет о защите права на свободу слова, гарантированного статьей 10 Конвенции о правах человека.

Я был потрясен этим вердиктом. Думаю, суд зашел слишком далеко в преклонении перед религиозными чувствами других и своим решением фактически подготовил почву для запрета сатиры и критики в отношении различных конфессий. В то же время данное решение лишний раз свидетельствовало о вызывающей беспокойство тенденции в политике европейских институтов, приветствующей ограничение свободы слова под предлогом защиты религиозных и культурных чувств. Вердикт суда был лишь вскользь упомянут датской прессой, хотя, на мой взгляд, заслужил того, чтобы стать предметом серьезной дискуссии.

5. Осенью 2005 года лондонский театр “Барбикан” решил исключить сцену сожжения Корана из постановки классической пьесы Кристофера Марло “Тамерлан великий”, написанной в 1587 году. Публика также не услышала некоторых реплик о пророке мусульман. Свое решение руководство объяснило внутренней обстановкой в английском обществе после терактов в Лондоне 7 июля 2005 года, однако данное проявление самоцензуры было встречено критикой со стороны деятелей театра, литературоведов и мусульман.

Можно без конца перечислять подобные случаи и привести огромное количество примеров самоцензуры, запугивания и давления на свободу слова со стороны государства. Большей частью в них фигурировал ислам, однако в ряде случаев речь шла о христианах, сикхах, индуистах и представителях других конфессий. С таким солидным багажом вряд ли можно всерьез утверждать, что проблемы самоцензуры не существует, а приведенные примеры — всего лишь никак не связанные между собой эпизоды. Мы наверняка могли бы что-то сделать для того, чтобы широко распространившаяся самоцензура не прижилась в либерально-демократическом обществе, у членов которого есть право свободно самовыражаться. Трудно мириться с тем, что угрозы и насилие обрели своих сторонников в общественной дискуссии. Вдобавок меня удручало то, что не зная, как решить эту проблему, многие делали вид, что ничего не происходит.

В дискуссии о знаменитых “карикатурах” фактически потонула их разноплановость. Все споры велись вокруг рисунка Курта Вестергора, а остальные

попросту игнорировались. При этом были упущены важные точки зрения. Кроме двух уже упомянутых рисунков — пророка с посохом, бредущего по пустыне, и семиклассника Мухаммеда — были две карикатуры на писателя Коре Блюитгена, который не мог найти художника-иллюстратора для своей книги о жизни мусульманского пророка. Один из этих рисунков изображает Блюитгена в тюрбане, на который упал апельсин с надписью “Пиар-ход”. На другом рисунке Блюитген стоит рядом с шестью другими подозреваемыми, а свидетель, который должен опознать Мухаммеда, неуверенно говорит: “Хм… не могу его узнать”. При этом мусульманского пророка среди подозреваемых нет вовсе, зато там есть лидер Датской народной партии Пиа Кьерсгор, известная своей твердой позицией против иммиграции и распространения ислама в Дании.

Пятый рисунок изображает иллюстратора, который рисует Мухаммеда, и от страха у него на лбу выступает пот. Он напрямую связан с текстом моей статьи, где говорилось, что художник, подготовивший иллюстрации к биографии пророка, из страха перед возможной негативной реакцией настоял на анонимности, в то время как другие, по словам Блюитгена, по той же причине не спешили соглашаться на предложенную работу.

Шестой рисунок представляет собой абстрактный портрет Мухаммеда: его лицо обрамлено и отчасти скрыто зеленым полумесяцем со звездой — символом, присутствующим на флагах многих мусульманских стран, в том числе Пакистана, Турции, Туниса, Малайзии, Алжира, Мавритании и Азербайджана. Полумесяц также символизирует международную гуманитарную организацию Красный Полумесяц — аналог Красного Креста в исламском мире.

На седьмом рисунке пророк стоит в традиционном наряде и сандалиях, лица почти не видно из-за бороды, а над головой — нимб, напоминающий рога. Имеет ли эта “карикатура” отношение к Моисею, которого часто изображают с рогами, в том числе в некоторых церквях Дании? Или это намек на дьявола или другие мифологические сюжеты, в которых рогатое божество символизирует все земное, плодородие, тело, сексуальность, веселье и печаль, жизнь и смерть? Или же рога каким-то образом указывают на страх нарушить некие запреты ислама, что и побудило меня обратиться к художникам с просьбой о рисунках? Были и другие толкования, но даже если воспринимать рога как нечто опасное, агрессивное, то этому явно противопоставлено нейтральное, даже доверительное выражение лица пророка, как и на рисунке Мухаммеда с бомбой в тюрбане.

Вот на восьмом рисунке пророк с обнаженной саблей выглядит куда агрессивнее. Рядом с ним — две женщины в черных никабах[7], так что видны только их глаза. Глаза Мухаммеда закрыты черным прямоугольником, что указывает на запрет изображения людей в исламе. Так художник воспринял отказ других иллюстраторов рисовать пророка из соображений, что мусульмане Дании могут ответить насилием на картинки в детской книжке. Он полагал, что пресловутое запугивание — миф, и своим рисунком хотел его развеять, показав, что страх не имеет под собой оснований. Женщины за Мухаммедом выглядят немного робкими, в чем видится намек на отсутствие гендерного равноправия в странах, где главенствует ислам.

Девятый рисунок изображает пять фигур, возле каждой — полумесяц и звезда, символы ислама. Надпись на рисунке говорит об угнетении женщин в мусульманских странах: “Пророк! Ты отличился там и тут, надев на женщину хомут!” В фигурах при желании можно увидеть женские профили в хиджабах[8], где звезда — это глаз, а полумесяц — рот, взывающий к пророку с обвинением в 7 Никаб — традиционный исламский женский головной убор, закрывающий лицо, оставляя щель для глаз. — Примеч. ред.

8 Хиджаб — традиционный исламский женский головной платок. — Примеч. ред.