День Ангела
Шрифт:
— Он не сказал с кем, — рассеянно произнесла Аврора Францевна. — Ох, что-то он там опять наколобродил… Но такой веселый!
— Будут мне духи, Мишка! — притопнула Настя. А телефон вновь зазвонил, как-то по-особому, солидно и официально, и Аврора Францевна развернулась и быстро-быстро посеменила к аппарату.
— Алло! С кем имею честь? — полная предвкушений, спросила она. И волновалась, волновалась, прижимая ладонь к груди.
— Квартира Луниных? — прозвучал приятный женский голос. — Аврора Францевна, не так ли?
— Да-да, — подтвердила Аврора Францевна, задержала дыхание и даже покрылась легкой испариной, так ждала кого-то дорогого в этот волшебный вечер.
— Ирина Стрельцова. С телевидения. Включите пятый канал, для вас и Михаила Александровича сюрприз и новогоднее поздравление. С наступающим вас Новым годом, Аврора Францевна! Счастья вам и здоровья!
— Миша! Настя! — всполошилась Аврора Францевна. — Нам велели смотреть телевизор! Идите скорее!
О, как долго тянулись секунды, пока нагревался старенький телевизор! Аврора Францевна теребила свитерок, Михаил Александрович ворчал: «Розыгрыш! Глупый розыгрыш! Ничего более», — а Настя основательно, будто курочка-несушка на гнезде, устроилась на диване и, склонив голову набок, правым глазом, что видел получше, строго поглядывала на экран.
— …следние десять лет, — зазвучал, слава богу, телеагрегат, а затем и показал бодрую физиономию репортера, выдыхающего густой, как из чайника, пар, — …следние десять лет академик Вампилов проживает в Калифорнии. И вот наконец долгожданное возвращение прославленного ученого на родину…
— Ох, ты! — завертелся Михаил Александрович. — Генка! Неужели Генка?! Академик хренов!
Неизвестно, чего ждала и отчего так волновалась Аврора Францевна (она и сама не решилась бы определить причину своего волнения), неизвестно, чего она ждала, но была она разочарована, хотя и солидарна с мужем в радости. Еще бы не была! Вот он, Гена Вампилов, последний из оставшихся в живых друзей, однополчанин и Мишин наперсник в те далекие военные годы. Гена, академик, физик, одна из сверхзвезд на небосклоне современной науки. Не появлялся он годы и годы. И жив, жив! И это замечательно. Из Калифорнии прилетел, надо же.
— …на родину, — бездумным пулеметом тарахтел репортер и сжимал в руке толстенький микрофон. — Не расскажете ли нам о цели вашего приезда, Геннадий Николаевич? Ваш приезд связан с профессиональной деятельностью?
Вот и Гена, веселый, розовощекий, маленький, юркий и поджарый, как левретка, округлил глаза в экран и улыбается, явив изумительной красоты зубной протез. Вот у Миши протез так себе, грубоват, отметила про себя Аврора Францевна; а она хотя и сохранила почти все свои зубы, но зубы у нее уже не той снежной белизны, что были прежде, не сияют более, а на верхнем резце маленькая щербинка. Годы, годы! И глаза у нее больше не сапфирные от счастья, а цвета линялого декабрьского небушка… А у Гены мутно-водянистые, совсем овсяный киселек, но умные и веселые. Всегда был шпаной, академик!
— …связан с профессиональной деятельностью? — повернулся к Геннадию Николаевичу репортер и протянул к нему руку с микрофоном.
— С профессиональной деятельностью?! — изобразил несказанное удивление Геннадий Николаевич. — Что вы, юноша! Какая там профессиональная деятельность! Под Новый год только одна деятельность может быть — коньячок пить. А потом шампанское под бой курантов. А потом опять коньячок. Я вас не шокирую? Не сочтете мое заявление пропагандой алкоголя?
— Так, значит, вы приехали…
— Соскучился по снегу, приехал потоптать. И навестить однополчанина, Мишку Лунина. И с ним — коньячку… Мишка, слышишь меня?! — Голос академика хрипловато дребезжал, точь-в-точь их дверной звонок.
— Слышу, — пробормотал Михаил Александрович. Он совсем расчувствовался, почти расклеился, хмурил брови и улыбался одновременно. И стучал кулаком по подлокотнику дивана. — Слышу, Генка, старый черт!
— Сам старый черт, — отбрил вдруг академик. — Коньячок-то готовь, встречай гостя!
— Аврорушка, как у нас с коньяком? — обратился к супруге Михаил Александрович. — Не осталось ли?
Но Аврора Францевна не услышала его вопроса, так как подхватилась и побежала открывать: в дверь трезвонили. Замок звякнул, дверь распахнулась, и из прихожей задребезжало:
— Аврора, ты не суетись, я свой коньяк принес! Знаю я вас, старых алкоголиков. Все небось вылакали, не дождавшись друга.
— Гена, — всплеснула руками изумленная Аврора Францевна, — А как же: ты там и здесь? Запись? — догадалась она.
— Запись, — признался академик. — Театральный эффект как он есть. Добрый розыгрыш. Я впал в детство, Аврора, и страшно этому рад. Мишка! О! И… Настя?! А давайте-ка обниматься! И предадимся воспоминаниям, как положено по традиции, черт бы ее побрал!
Только сели пить чай с коньячком после долгих объятий и дружеских тумаков, только взялись разговоры разговаривать обо всем сразу и вперебой, как вновь подал голос телефон, заорал встревоженно и сердито.
— Да-а? — трепетно ответила Аврора Францевна.
— Тетя Аврора? Как это понимать? Половина девятого, а вы еще дома? Что-то случилось? — беспокоилась Светлана.
— Но где же нам быть? — искренне удивилась Аврора Францевна. Но вспомнила вдруг и, бросив: «Ах, прости! Мы сейчас же выезжаем!» — быстро положила трубку, чтобы не слушать упреков, и потрусила на кухню:
— Миша, как ты мо-о-ог?! — трагически воскликнула Аврора Францевна. Она сегодня целый день была весьма театральна, потому что волновалась, мечтала и предвкушала осуществление мечтаний. И ругала себя, потому что мечтания-то ее все долгие годы были бесплодны, так с чего бы им вдруг сбываться?
— Аврора! Раскрасавица! — чуть не подавился коньяком академик. — Милая! Не волнуйся так! Ты сегодня блистаешь и… шуршишь, как елочная мишура на сквозняке. Что такое случилось, и что такое непростительное учинил Мишка? Может, все не так уж и страшно?
— Ну пусть, — пожала плечами Аврора Францевна, — ну пусть я тоже виновата. Но я захлопоталась, а ты, Миша? Как ты думаешь, кто звонил?
— Ммм? — сморщил лоб Михаил Александрович.
— Светочка! Теперь ясно?
— О, склероз! — стукнул себя по лбу Михаил Александрович. — Вот когда у тебя будет склероз, Генка…
— Еще один?! — удивился академик. — Уверяю тебя, Мишка…
— Ну вас совсем, — рассердилась Аврора Францевна. — Гена, мы обещали сегодня быть на концерте Светочкиного ансамбля и забыли, представь себе. Яша и Анюта уже там, разумеется. Аня всех подкармливает бутербродами, особенно Яшу. А Яша, понятно, репетирует вместе со всеми. Он прибыл только вчера и вот теперь репетирует со всеми, чтобы включиться, не выпадать из ансамбля. А на «разогреве» (на «разогреве»? Я правильное слово употребила?) у них какая-то известная негритянка. Прикинь? Как Анька выражается. Известная на «разогреве». Представляешь, как они… это… «приподнялись»? Одним словом, если мы сейчас не побежим на метро, задрав штаны, то безобразно опоздаем. Вы с Настей, конечно же, с нами.