Держава (том третий)
Шрифт:
«Белый платок символизирует радость и целомудрие вступающих в брак», — вздохнул Аким, потеряв чувство торжества момента до такой степени, что даже не услышал вопрос священника:
— Имеешь ли, раб божий Аким, произволение благое и непринуждённое, и крепкую мысль, взять себе в жёны рабу божию Ольгу?
— Да! — с задержкой ответил он.
— Да! — с трепетом произнесла Ольга.
Возгласив: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа ныне и присно и во веки веков», священник возложил венцы на головы жениха и невесты, которые приняли стоящие позади них шаферы.
Певчие
«Здесь нет уже трёх коралловых бусин, — с грустью подумал Аким. — А пришла ли она на венчание? Глеб может и пригласить», — полезли в голову грешные мысли, пока священник трижды обводил их вокруг аналоя.
Потом святой отец снял венцы — и всё… Они стали мужем и женой…
Выйдя из церкви под туш оркестра и видя радостные лица и открытые рты своих друзей, кричащих «ура!», Аким успокоился, не заметив рядом с Глебом Натали.
«Слава Богу — не пришла!» — с трудом справился с неожиданно обрушившейся на него тоской, кланяясь кричащим здравицы гостям.
Ольга, почувствовав его настроение, обеспокоенно повела плечами и головой, но увидев, что он улыбнулся, отнесла всё к волнительному таинству брака.
Натали пришла на венчание, но стояла в стороне от приглашённых, в толпе зевак.
«Отчего мне так тяжело? — глядела на счастливую Ольгу, держащую под руку Акима… — Своего мужа.., — прошептала она, с трудом сдержав слёзы. — Хороша же я буду, если разревусь… Он теперь совершенно чужой человек», — чтоб отвлечься, прислушалась к разговорам стоящих рядом тёток:
— Невеста — баба справная, — вынесла свой вердикт одна.
— А платье–то у ей со шлейфом и флёрдоранжем, — позавидовала другая.
— Чё–ё? Ругаться не надо, кума. А вот старинных обрядов не блюдут… Ни тебе хлеба–соли, не обсыпания хмелем… Коврик должны подстелить и наблюдать — кто первый ступит. Тот и станет в доме хозяином.
— Ну, ты и загнула, кума. Коврик стелют перед входом в жилище. А хозяином и так ясно, что муж будет… Вона, мядалей на грудях, что блох на собаке…
«Так ему и надо», — незаметно вытерла слёзы.
— Натали, вот ты где, — нежно взял её под руку Глеб.
— Ты чего от гостей ушла? — улыбнулся ей Олег и покрутил на пальце кольцо в форме лошадиной подковы с гвардейской звездой. — Экзамены сдал и без растений великой княгини Елизаветы Фёдоровны. Шестого августа, в одно время с юнкерами училища корнетом стану, а пока по–прежнему вольнопёр, — выставил плечо с трёхцветным бело–жёлто–чёрным кантом на погоне.
В ресторане, под звуки оркестра, гости чинно рассаживались за столами, поначалу согласно именным карточкам, вложенным в бокалы, но потом, наплевав на советы метрдотеля в чёрном смокинге, располагались, как им было удобно, но всё же с учётом родственных отношений, положения в обществе, чинов и достатка.
К ужасу Акима, Натали посадили напротив него, посерёдке между Гле- бом и Олегом.
Ольга, увидев её, скорчила недовольную гримаску, но затем независимо стала смотреть
«Ну зачем я поддалась на уговоры Глеба и пришла сюда?» — страдала Натали, став необычайно красивой от волнения.
Одета она была проще всех дам, в обыкновенное серое платье с белым отложным воротничком. Волосы забрала в строгую высокую причёску. Всё это, отчего–то, придавало её необъяснимый шарм.
Метрдотель, заметив среди приглашённых Георгия Акимовича, занял боевую позицию неподалёку от его стула, рядом с официантом.
— Господа! — поднялся полковник Ряснянский, когда гости расселись за столами. — Разрешите начать торжественный свадебный обед тостом за счастье и здоровье новобрачных, — поднял бокал с шампанским.
Под туш оркестра и крики «горько», Аким с Ольгой встали и почтительно поклонились гостям.
— Образованные люди не целуются, а кланяются, — похвалила молодых графиня Борецкая.
Затем генерал Щербачёв, укоризненно покосившись на выскочку Ряснянского, предложил тост за здоровье родителей.
И вновь — туш и крики «горько».
— Позвольте порекомендовать, — склонился к уху Георгия Акимовича метрдотель, — Телятина «Бургеньон» на косточке. Прожарена до румяной корочки, с пикантным соусом из грибов. Во рту не услышите — растает как снег.
Профессор благосклонно кивнул головой.
— Господа! — прошёлся тот вдоль составленных столов, накрытых белой скатертью, за которыми сидели гости и родственники, даже не глянув в сторону отдельно стоящих столов, с офицерами и прочей нечистью. — Корейка ягнёнка «по–петровски» с грибами. Кто желает, могу предложить зайчатину с ежевикой и другими ягодами. Очень оригинален козлёнок «по–луарски» с картофелем, — тихим голосом сообщил Георгия Акимовичу. — Это мясо козлёнка, томлёное в собственном соку с добавлением пряных специй. А к блюду будет весьма кстати салат из солёных грибочков под названием «Не вашей бабушки дело», — покосился на Любовь Владимировну и замолчал, прислушиваясь к поднявшемуся с бокалом главе семейства.
— Господа! А теперь выпьем за вас. Спасибо, что пришли на свадьбу, — расчувствовался Максим Акимович.
— Очень приятно закусить тост корейкой ягнёнка «Ла Граве» с овощами, — забегал перед гостями метрдотель. — Это охлаждённая корейка молодого ягнёнка на косточке в изысканном маринаде с розмарином.
— Как он надоедлив, нелеп и вульгарен со своим меню, — осудила ресторанного работника княгиня Извольская, прислушавшись всё же к его совету отведать устрицы «Клер» и «полярное» блюдо из филе слабосолёного омуля и сига.
— В «Кюба» столы всегда поражают «безумством», — высказала свою точку зрения баронесса Корф.
— Дамы и господа! Не забывайте о нашем коронном блюде… Стерлядка «императорская» в шампанском… Печёночный тортик «Как еврей — так со скрипкой», — зашептал Георгию Акимовичу. — Кобеливхеры попробовав, от зависти посинели…
— И стали Ивановыми. Ха–а–ха–ха, — как простой студент, зашёлся смехом отведавший разнообразных вин профессор.
А за офицерскими столами уже затянули свадебную: «Кру–у–г аналоя води–и–л…»