Дерзкая невинность
Шрифт:
— Да уж. Одну игру из шестнадцати. — Макс протянул ей стакан лимонада. — Вот ваша награда.
— Ах, так! Вы намерены напоминать мне о моих поражениях, не так ли? — Она игриво надула губы.
Но он лишь поднял бровь.
— Я не позволю вам отравить радость от моей победы, — воскликнула Оливия.
— Неужели? А могу я спросить, сколько раз вы проигрывали с нулевым счетом?
— Все-таки, лорд Хэсли, вы смущены. Вы расстроились от того, что победу одержала женщина, которая вдвое меньше вас.
Макс долго смотрел
— Дело не в этом.
Оливия почувствовала, что и ее радость улетучивается.
— А в чем же?
— Я на удивление рад, просто в восторге, что вы меня победили.
От серьезного тона, с которым это было сказано, у нее по спине побежали мурашки удовольствия.
— Вы просто позволили мне выиграть? — вдруг заподозрила Оливия.
Макс хихикнул и покачал головой:
— Нет. Эту игру вы выиграли честно.
— Хорошо. — Сладкое чувство удовлетворенности тут же вернулось к ней.
— Вы очень способная ученица, — искренне заверил Макс. — Мне кажется, что в отличие от большинства женщин у вас хорошая координация.
— Вы так считаете?
— Да. Но плохо… — начал было Макс, но отвернулся.
— Что плохо? Договаривайте.
— Не важно. Я не хочу вас обижать.
Оливия смотрела на него в упор.
Он вздохнул.
— Ладно. Я собирался сказать, плохо, что ваша семья во всем вас ограничивает. Я наблюдал за всеми вами и понял, что вы правы — ваши сестры и Стрэтфорд все время пытаются вас защитить. Даже слишком. Я думаю, что они стараются подавить в вас ваше врожденное чувство здорового авантюризма. — Макс нахмурился. — Они обращаются с вами как с фарфоровой куклой. И хотя вы действительно кажетесь более слабой и хрупкой по сравнению с вашими сестрами, я не вижу, чтобы вы были слабее их.
Она не знала, что ответить. Ее семья была самым дорогим в ее жизни, но Оливия не могла не признать, что ее близкие ее подавляют. Например, ограничивают ее прогулки или не одобряют ее желание пробежаться вечером. Или не дают побыть одной.
— Я прав? — тихо спросил Макс.
Оливия кивнула. Другая женщина, более мудрая, была бы оскорблена. Она могла бы солгать ему и сказать, что он на самом деле совсем чужой человек и не может ничего знать о взаимоотношениях в ее семье. Но Оливия всегда была прямолинейной. Она никогда даже не помышляла лицемерить… до тех пор, когда оказывалось, что слишком поздно.
Но подпустить к себе этого человека слишком близко было бы неблагоразумным, и Макс наверняка это понимает. Даже если не принимать в расчет малярию, она была дочерью малоизвестного обедневшего ирландца, недостойной сочетаться браком с наследником герцогского титула.
И все же… он ведет себя так, как вел бы себя любой поклонник. Или потенциальный супруг.
— Ах, Макс, — пробормотала Оливия, сглотнув.
Он вопросительно на нее посмотрел.
— Мы ведь стали друзьями, не так ли?
Слово «друзья» прозвучало глупо. У нее никогда не было подруг, кроме сестер, но она была почти убеждена, что никакой друг не разбудил бы в ней тех чувств, какие разбудил Макс.
— Я на это надеюсь, — тихо ответил Макс.
— В таком случае могу с вами кое-чем поделиться? Мне будет весьма неловко говорить с вами об этом, но я чувствую, что должна вам все рассказать.
Слова Оливии явно его взволновали — она видела, как участилось его дыхание.
— Давайте прогуляемся, — предложил Макс и протянул ей руку. Оливия чуть не задохнулась, когда его пальцы сомкнулись вокруг ее ладони.
Они пошли в лес по тропинке, которая вела к роднику, где они впервые встретились. Они шли медленно, не разговаривая, но радом с Максом Оливия чувствовала себя еще более живой, чем когда она гуляла одна. Впрочем, сейчас ее нервы были напряжены. В лесу было довольно тихо: слышен был лишь шелест листьев на ветру, треск сучьев у них под ногами и одинокий голос сойки.
Когда они подошли к роднику, Макс снял плащ и расстелил его на большом гладком камне. Они сели рядом, сняли перчатки и начали кидать камешки в воду. Наконец Макс спросил:
— Так о чем вы хотели со мной поговорить?
Оливии ничего не оставалось, как перейти прямо к делу. Она посмотрела ему в глаза:
— Меня беспокоит… я боюсь… что вы неправильно поймете наши… отношения.
Макс молча смотрел на нее, наморщив лоб.
— Прошу меня понять, у меня нет намерения… — Оливия вздохнула. — Понимаете, мое будущее уже предопределено. Я хочу прожить свою жизнь здесь, поближе к Мег, Фебе и их детям. Я не выйду замуж.
Он по-прежнему молчал.
— Я… Понимаете, я хочу остаться старой девой.
Не дождавшись ответа Макса, Оливия резко отвернулась и опустила глаза. В руке она все еще сжимала камешек. Она разжала кулак, и он выпал.
— Вы считаете, что я собирался жениться? — наконец заговорил Макс.
Ее окатила волна жара.
— Нет, конечно. — Кусая губы, Оливия посмотрела на него и призналась: — Нет, не сегодня… но вы вели себя так… я не знаю. Но если у вас было это в мыслях… я просто хочу, чтобы вы знали, что я не стремлюсь к браку в будущем. Поэтому нет смысла за мной ухаживать или… мне принимать ухаживания какого-либо поклонника. — Поколебавшись, Оливия добавила: — Мне жаль.
Макс накрыл ее руку своей тяжелой ладонью, и их руки без перчаток впервые соприкоснулись, от чего Оливии стало трудно дышать.
— Я не собирался просить вашей руки.
Унижение едва не лишило ее самообладания.
— Боже мой, мне очень жаль, что я… — Макс замолчал и наклонился над ней. — Послушайте, Оливия. Спасибо, что были со мной откровенны. Вы особенная, вы не похожи ни на одну из женщин, которых я когда-либо встречал, и вы заслуживаете честность с моей стороны. Правда в том, что я вообще не намерен жениться.