Дерзкая. Пленница (тело)хранителя
Шрифт:
– Тут немного сложнее, - словно сквозь вату, достигает рассудка голос Беляева.
И я смотрю, буквально жадно вглядываясь в фотографию высокого парня на баскетбольной площадке. Серия фотографий. Он уверенно забрасывает в корзину мяч. Шнурует кеды. Поднимает руки, чтобы отбить подачу. И я вижу… себя в юные годы. Себя, если бы у меня была еще улыбка. Так похожая на улыбку моей жены.
– Саят… - не веря сам себе, шепчу, напрягая руки, и по запястьям течет горячая кровь. Это надо было умудриться так напрячь, чтобы порезало. Но
Начни сейчас Белый и его миньоны резать меня по живому и стаскивать шкуру – не замечу. Как и не замечаю крупной дрожи, что уже сотрясает мое тело, и горячих слез, что текут по щекам.
– Выпей уже, - Беляев наручники так и не снимает. Он, наверное, забыл о них, так же, как и я сам.
Виски льется по подбородку. Отмечаю где-то краем сознания, что мне разбили губы, да и ссадин оставили предостаточно. Жадно глотаю до тех пор, пока в голове не поясняется. Пока я окончательно не начинаю понимать, что все взаправду. Нет ужасных розыгрышей. Нет никаких подстав с неопределенной целью.
Мир распыляется на атомы.
На проливной дождь посреди выжженной пустыни.
На жизнь, в которой смысл начинает расцветать яркими красками.
Мир, где наконец-то тают арктические льды, и весна наступает за считанные секунды.
Виски льется за воротник, течет по животу, а я не сдерживаю своих эмоций. Трясусь, смеюсь и плачу.
– Сукин ты сын, Булат, - тяжело дышит Беляев. – Из-за этого ты, мою дочь… Да я все-таки грохну тебя прямо здесь, и имени никто не узнает…
– Как? – не слышу его последних слов. – Как ты успел?..
– Что успел? Да мне пришлось все это инсценировать. Ты не понял, что эти из министерства не стали бы играть в благородство? Они бы пустили пулю в лоб кому угодно, только бы накрыть нас. Они бы точно сожгли твою семью живьем! Я всего лишь их «опередил». Вывезли Маринку и Сая за несколько часов до того. И не зыркай на меня так, хлопцы из министерства с огнеметами вряд ли барбекю жарить ехали…
Ключи в руках Белого не слушаются. Шиплю от боли, когда размыкаются браслеты наручников.
– Ты теперь понял, почему долбаеб? Нет?
– Е..ть, Белый. Я сейчас тебе череп проломлю. Я едва не сдох, а ты молчал и вел себя так, будто всех нас сдал!
– Да, представь себе! Хотел все похерить к ебеням бы – побежал к тебе каяться! Надо было выждать всего лишь месяц, пока бы там не утихли и не спалили все дела. Но нет, ты решил сыграть мстителя. И свалить туда, где не найдут, потому так и не узнал ничего…
– Как ты их вывез?..
– Да что, в первый раз такое проворачивали? Два трупа в морге со схожим описанием. Пресс бабок в карманы всем, кому надо, чтобы подтвердили ДНК. Вывез их из страны, пока не хватились. Ну, бабло пересчитывать не буду, захочешь, сам возместишь. Что смотришь? Я ее тоже любил, если ты не забыл. А если бы даже и нет, сделал бы то же самое. Для любого из моих корешей и их семей.
Сжимаю виски руками. Стараюсь
Нет, у меня остается много вопросов. И смерть Кайманова с дочерью, и чем мы откупились от СБУ… но это все будет потом.
А сейчас у меня внутри Северный Ледовитый океан, льдины которого стремительно раскалываются и тают. Откуда силы берутся, и боль уходит. Пытаюсь подняться на ноги.
До этого еще очень, очень долго, но я смотрю на Белого, как на бога.
– Пусти!!! – слышу испуганный крик за дверью.
Юлька. Она вылетела у меня из головы, едва я увидел на фото Марину и сына. Ее крик и появление в комнате кажется неуместным.
Она влетает, чудом вырываясь из рук спецназа. Они пытаются ее задержать. Беляев грубо велит им не мешать. Забыв обо мне, подходит к дочери, гладит по голове.
– Не убивай его! Он ничего ужасного не сделал! Папа!
Юльку трясет, почти как меня… но совершенно по и ной причине. Только присутствие отца и охраны не дает ей кинуться ко мне.
– Юля, иди в машину и жди меня. Нам надо поговорить.
– Ты не убьешь его!
– Нет, я тебе обещаю… Юля!
Она проходит в комнату и садится на диван, упрямо скрестив руки на груди. Пожав плечами, Белый вновь возвращается ко мне, велев спецназу закрыть рот.
Я забываю о Юльке уже в следующий миг. Беляев вновь протягивает мне телефон.
– Они там и живут. Тагир, прошло много лет. Будь готов к тому, что у них уже своя жизнь. Пацан вообще тебя не узнает. Да о чем это - я сам тебя не узнал…
– Где моя семья?
Юля подается вперед, и я вижу, как в ее глазах боль. Но мне в данный момент нет до этого дела.
– Белый, я хочу к своей семье… к жене и сыну.
Глава 24
Юля
Я думала, больнее быть не может. Я довольно часто так думала, если быть откровенной.
Когда отец отталкивал меня своей холодностью и ставил в приоритет Вовку.
Когда наплевал на мои чувства и выдал замуж за этого невразумительного Макса.
Когда мой мир рухнул – пусть я и не желала этой свадьбы, но такого «избавления» у всех на глазах и пережитого после этого ужаса не пожелала бы даже злейшим подругам.
Да ни хрена я не знала о боли!
Судьба решила жестоко пошутить надо мной именно сейчас. Тогда, когда вопреки всем обстоятельствам в сердце впервые за долгое время начало светить солнце, и я поверила, что в моей жизни появился тот, ради которого можно встречать каждое утро с улыбкой на лице.
Собирать, словно красивейший пазл, закаты и рассветы рядом с ним и чувствовать себя впервые за долгое время любимой и желанной. Чувствовать, как бьется его сердце. Сладко жмуриться, сходить с ума от чувства абсолютной силы, ощущая себя маленькой девочкой, которой я так и не успела побыть.