Desiderata. Созвездие судеб
Шрифт:
О том, каким путем Император решил этого добиваться, Достий постарался не думать.
Между тем, об одной напасти молодой человек совершеннейшее позабыл, углубившись в более масштабные происшествия. А ведь теперь его самого ждало испытание почище многих: экзамен.
Когда Достий все же выгадал минутку и подступился с уведомлением к Бальзаку, тот нахмурился и удрученно покачал головой.
– Надо же, – сказал он. – И здесь напакостили.
– Что случилось?.. – у Достия даже засосало под ложечкой от дурных предчувствий.
– В прошении, что я подавал еще осенью, была указана дата экзамена. И она приходилась на лето, а не на весну. У тебя, выходит,
– Сколько?
– Меньше месяца. Впрочем, мы можем и отказаться, объявить, что ты не готов, – Советник вздохнул и прикрыл глаза устало. – Я почти забросил твое обучение...
– У вас было много дел! И я сам ходил в библиотеку, читал новое и повторял уже пройденное... Вы ведь подобрали мне список литературы – и я пользовался им.
Де Критез вдруг улыбнулся, еле заметно, но притом очень тепло.
– Славно, что ты счел нужным обратиться к этому списку. Раз так, давай хотя бы попытаемся. А я растолкую тебе, как будет проходить экзамен и что к нему следует подготовить.
Тогда же молодой человек узнал, что ему предстоит пройти это испытание в особой форме – в форме собеседования. То есть, ему не нужно будет тянуть билеты, а попросту ответить на несколько вопросов от экзаменаторов. Подобным образом обзавелись дипломами Его Величество, да и сам Бальзак.
Собеседование было ранее весьма редкой формой выпускных экзаменов. Только благодаря образовательной реформе (а она, как Достий слышал, своей целью имела привнести побольше практики в учебу, вместо постоянных лекций) оно допускалось гораздо чаще.
Как бы то ни было, об экзаменах Достий был наслышан, не более того. Семь классов церковно-приходской школы пролетели для него одним днем – так ему казалось теперь, после всего того, что он пережил. В школе ему нравилось, учеником он был смирным. Звезд с неба не хватал, но зато учился прилежно, не шалил. Да и учеба была интересной. Любопытно ему было узнать о дальних странах, о движениях небесных светил, о древних мудрецах и королях… А что до правил письма и счета, то даже скучая Достий старался запоминать правила и не делать ошибок.
Покончив со школой, Достий был спрошен святым отцом, что он желает делать дальше. Учиться светской профессии или духовной и принять первый в жизни сан? Мальчик долго не раздумывал, а попросил принять его в духовенство. Не то стыдясь теперь, не то умиляясь, Достий припоминал, что в этом решении им двигало лишь желание оставаться рядом с настоятелем. Так в четырнадцать лет он стал протодиаконом. Но поступить не успел ни в семинарию, ни куда-то еще.
Подобное собеседование и подготовка к нему представлялась Достию чем-то вроде смещения кабинета министров. Или ревизией Синода. В общем, делом трудным, требующим ума, ловкости и выдержки. И обо всех этих качествах у себя Достий был нелестного мнения. Когда ему сказали, что по каждому из шестнадцати предметов ему надлежит выучить по нескольку десятков вопросов, он пришел в ужас. И это было без учета нескольких письменных работ. Ко всему прочему, экзамен приходился на канун светлого праздника Снисхождения, когда Достию следовало бы заниматься совершенно другими вещами. Молодой человек принялся готовиться. Дни превратились в сплошную череду зубрежки и поисков недостающих текстов. Теребить Советника Достий стеснялся, ведь тот и так потратил столько времени на лекции и советы. Стоило теперь показать cвою прилежность и самостоятельность. Но вот помощь святого отца Достий принимал радостно. И совершенно изумился, когда взглянув на список преподавателей, духовник принялся восклицать:
– О, этот
– Ровно на треть?.. – совсем оробел Достий.
Так он узнал, что бороться за аттестат пойдет в семинарию имени святого Стефания – где в свои годы прилежно учился, а затем и преподавал отец Теодор.
Духовник подошел к их занятиям основательно. Освободившись от всякого рода дел, связанных с Синодом и кабинетом министров, отец Теодор почти весь день проводил с учеником. Вдвоем они разбирали священные тексты, когда святой отец читал их вслух, и следом же комментировал неторопливо, с тем чтобы Достий мог записать. Удивительно, но провести за этим занятием целый день было для него нетрудно. Не менее ценную помощь он оказывал, проверяя эссе и проповеди Достия. А заодно и следил, чтобы молодой человек отдыхал, не забывал про сон и пищу, потому как Достий, увлекшись, мог слишком поздно заприметить какие-то проблемы с самочувствием.
Таким образом духовник поступал, когда заходил к ученику за полночь и находил того в постели, но с добротным слоем книг и тетрадей поверх одеяла. Не слушая робкие протесты, Теодор прибирал учебники и конспекты, взбивал подушку, подтыкал одеяло, целовал Достия и тушил свет. Все это он проделывал невозмутимо и неторопливо.
====== Глава 22 ======
Достий проснулся от того, что в комнату кто-то вошел. Да и то – пробуждение его было легким, он даже не открыл глаз, потому как то блаженное оцепенение, что охватывало его, разрушить было и непросто, и попросту жаль. Молодой человек только сейчас почувствовал, что лежит у любимого на груди, а тот ласково и рассеянно поглаживает его по спине. Надо же, вот тебе и прилежный ученик Достий – уснул на софе в рабочей комнате прямо во время разбора очередного отрывка из Книг Пророков…
Вошедший его покой потревожил разве что шумом – святой отец даже не шевельнулся в ответ на вторжение, значит, пришел кто-то свой. И верно – после насмешливого фырканья послышался голос Наполеона, пониженный до шепота.
– Учите, я смотрю, да?
– Он уснул, – тоже шепотом пояснил духовник. – И я его тревожить не стал.
Достий подумал, что Его Величество, скорее всего, сейчас же уйдет, но тот намеревался поговорить.
– Нет бы как нормальные люди, в спальне, да как-то поинтереснее от учения отдохнуть…
– Перестань, ему не до этого совсем. Его трогать нельзя.
– Ты его воздержанием мучаешь? Теодор, что ж ты так жестоко с ним?
– Брось ты шутки свои уже! Для Достия экзамен сейчас важен. Думаешь, не тянет меня к нему? Я лишь отвлекать его не хочу.
– На мой взгляд, – что-то тихо стукнуло и затем скрипнуло – Достий догадался, что монарх пододвинул себе стул с тем, чтобы устроиться на нем, – такое отвлечение было бы ему на пользу. Сам знаешь, голова в такие моменты отдыхает.
– Достий переживает очень. Так что, пожалуй, ему от волнения вовсе не до постельных утех. Да и слежка – мало ли – возобновиться может…
– Да уж не скажи! Синод твой теперь за Гаммелем наблюдает, а ему и мёд – всегда зритель есть...
– Неужто хоть что-то в этом свете смогло угодить Гаммелю? – сардонически хмыкнул Теодор.
– О, ты же не в курсе, – спохватился посетитель. – Я совсем запамятовал… Гаммель же познакомился в Опере со своей тезкой Гамелин, а у той как раз подруги дорогие сидели, и дохли от зависти как блохи от керосина…