Desiderata. Созвездие судеб
Шрифт:
– Я расскажу, – снова повторил Достий.
Изобразительное искусство Достий любил и почитал, потому как оно развивало чувство прекрасного в человеке, давало понять, что есть красота. А потому молодой человек с интересом и увлечением читал книги по истории искусства, просматривал фотографии со скульптурами и картинами. Особое внимание он обращал на произведение, если оно напрямую касалось его рода занятий. Конечно, интересно было, как художник или скульптор видит ту или иную сцену из Книг Пророков. Потому вопрос этот, хоть и без нарочной зубрежки, был знаком ему и получил достойный ответ.
Окончательно ободрившись своим везением (оно, казалось, снова встало в свою колею),
– Озеро Ферль, все его притоки, ближайшие горы.
Несколько раз сморгнув, Достий так и расплылся в улыбке. Подобным – пусть и не точно таким же – образом он изучал географию под руководством святого отца, тогда еще настоятеля монастыря имени Святого Фредерика. То была всего лишь игра, а потому святой отец задавал вполне себе каверзные задачки – найти на карте крошечную речушку или горный пик, обозначенный всего лишь точкой. При таких упражнениях карта запоминалась сама собой без видимых усилий, стоило лишь освежить приобретенные тогда знания. Бойкость ответов и улыбка непонятного происхождения, похоже, выбили преподавателя из колеи, и он скоро закончил со своим опросом, причем взгляд его явно утратил суровость.
Следующим этапом собеседования было богословие, и Достий уже мысленно ликовал – еще бы. Ведь отец Теодор озаботился тем, чтобы у молодого человека всегда было под рукой достойное чтиво по этому вопросу, много Достий почерпнул и из их бесед. Он любил послушать рассуждения духовника о вере и всегда старался запомнить, тем более внимая объяснениям, которые касались экзамена.
На столе перед новым преподавателем не было ни дюйма свободного места, все застилали бумаги и тетради – похоже, он решил скоротать время до своего опроса за какой-то работой. Сам богослов показался Достию очень забавным и, в общем-то, приятным. Немолодой уже, но, тем не менее, шустрый и суетливый, он то и дело перекладывал что-то с места на место и бормотал под нос. Копна легких и совершенно белых волос, напоминающих тополиный пух, колебалась в такт его движениям. Одним словом, он выглядел безобидно, и Достий, как только к нему обратился взгляд хитроватых и, кажется, очень зорких глаз, улыбнулся невольно. И каково же было его удивление, когда на эту улыбку ответили.
– Начнем с азов, – седая шевелюра всколыхнулась от кивка. – Расскажи мне про крест.
Столь простой и понятный даже маленьким детям вопрос Достий разложил по полочкам. Его выслушали внимательно, поддакивая и подбадривая, хоть и шурша при этом бумагой непрестанно. Следующие два вопроса – про иерархию Пророков и праздник Снисхождения – молодой человек также преодолел легко. Настолько легко, что ему стало невольно не по себе – а нет ли тут подвоха.
– Сколько дней Отец Небесный создавал мир?
– Семь дней, – ответил Достий и ощутил, как улыбка на его лице угасает. Нехорошее предчувствие сейчас так и витали вокруг него надоедливой мошкарой.
– Семь дней, хорошо... Вот представь тогда, что я мирянин из твоей паствы. И вот я прихожу к тебе и говорю – святой отец, а вот ученые мужи говорят, что мир, каким мы его видим, создавался миллионами лет. Что ты ответишь на это?
Достий невольно оглянулся на остальных экзаменаторов. Все они до единого были священнослужителями, как и их экзаменуемый. И никто даже не шелохнулся, заслышав такой вопрос. Впрочем, поразмыслил Достий, утирая повлажневшие от волнения ладони о колени, ничего в этом вопросе не было святотатственного. Был он неудобен
– Я полагаю... – неуверенно начал Достий, но тут же спохватился – предыдущие экзаменаторы научили его важной истине. Ответы его оценивались не только по правильности, но и по уверенности, с которой они произносились. Любой признак слабости тут же карался новыми попытками выбить опору, запутать или вовсе оборвать опрос, не оставив ни крошечной возможности поправить положение.
– Я бы пояснил это так, – молодой человек пытался говорить твердо и убежденно, хотя мысль, что он хотел сейчас выразить, пришла ему на ум только что и была зыбкой и сырой. – Когда в семье растет ребенок, он, учась и познавая, задает много вопросов. И на всякий вопрос ему нужен ответ. Но детская душа нежна и восприимчива, а ум, хоть и жаждет истины, ко многому еще не готов. Потому нет дурного в том, чтобы пояснить ребенку истину так, чтобы он понял и запомнил, но лишь подрастая, познал ее до конца. Так и Отец Небесный передал нам, своим детям, истину о возникновении мира, ибо человечество – его дитя, и оно взрослеет.
– Эвона как, – ухмыльнулся преподаватель. – Что же, ты хочешь сказать, человечество раньше было мало, а сейчас его можно приравнивать ко взрослому?
– Не совсем, – замялся Достий. – Мы все еще дети, просто немного подросли. Люди теперь понимают и видят гораздо больше, чем века назад.
– К примеру?
– К примеру то, что больше мы не предаем огню тех, кто изучает человеческую природу, не уничтожаем их труды. Познание стало цениться, и мы учимся мало-помалу обращаться с ним. Нам многому еще учиться.
– А научные открытия?
– Отец Небесный доверил нам наш мир, и мы сами теперь добываем знания об этом мире – по воле Божьей и с его помощью.
– Так в чем же была та истина, что потерялась меж семью днями и миллионами лет?
– Истина в том, что жизнь возникла по велению Отца Небесного, ибо все во власти Его, – Достию уже казалось, что перед ним и правда любознательный, но нетерпеливый и проказливый мальчишка.
– И что же, по твоей теории получается, можно забыть предание о семи днях.
– О семи днях забывать не должно. Всякое благочестивое дитя, вступив во взрослые лета, почитает своих родителей и помнит их заботу. Писание Первого Пророка, как и остальных Пророков, есть дар человечеству от Отца Небесного, благо ли это – отвергать такой дар?
Преподаватель проворчал что-то и пожал плечами, и Достий верно расценив этот знак как возможность перейти к новому предмету, снова передвинул стул правее. Новый преподаватель улыбался – вернее, скалился – во весь рот, и молодой человек тут же приметил, что зубы у него искусственные, все, которые вот так можно было увидеть, и сделаны они были на совесть. Подобная медицинская услуга появилась недавно, стоила дорого, но популярность имела небывалую. Наверное, это и было веским поводом такой демонстрации.
– Я бы хотел поинтересоваться, – начал он светским тоном. – Что говорят при дворе на тему Нихона?
Достий неуютно поерзал на своем стуле, отчего тот неприятно скрипнул. Нервы у молодого человека и без того были на пределе, а такое начало опроса и вовсе убавило ему уверенности. Во-первых, экзаменатор не спешил объявить свой предмет, а во-вторых, беседовать о придворных новостях или даже слухах было совершенно не с руки на экзаменационном собеседовании. С недавних времен таковая тема и вовсе считалась у молодого человека запретной. Мало ли кто мог его разговорить из незнакомых людей.