Дети богов
Шрифт:
Ингри снова сунулся в палату.
– Там Касьянов. Рвется к тебе.
– Впусти и дверь закрой. С той стороны.
Ингри, кажется, хотел что-то сказать – но под взглядом моего единственного уцелевшего ока быстро стушевался и пропустил в комнату Касьянова. И закрыл дверь с той стороны. При виде старого пердуна я даже обрадовался.
– Слава Имиру!
– Что?
– Хотя бы вы не притащили букет.
– Я принес вам нечто гораздо более полезное.
Касьянов порылся в кармане пиджака и извлек аккуратно запечатанный пакетик.
– Ну и что мне с ней делать?
– Бинты снимут, будете носить. Будете настоящий пират. Отпустите длинную бороду, назоветесь Барбароссой…
– Барбаросса был рыжий.
– Перекраситесь.
Я подержал повязку в руке и уронил на тумбочку.
Касьянов уселся на стул, освобожденный Ингри.
– Что-то ты мне не нравишься, племяш.
– Да и я от тебя, дядюшка, не в восторге.
– Амос твой тебе фотографии передал?
– Это вы что, вместе копали? У вас теперь мир да любовь?
– На безрыбье и рак рыба, мон шер ами. Пока герои хворают, вкалывать приходится бюрократам. А бюрократы всех мастей общий язык непременно найдут.
– Скажите лучше, что сфабриковали эту муть в Фотошопе и подсунули бедняге Ингри. Дурачок от счастья и описался…
Касьянов уставился на меня, как бы в ошеломлении от моей нечеловеческой проницательности. В конце концов ошеломляться ему надоело, и он покачал головой.
– Сфабриковали, да не все. Часть.
– Какую часть?
Он не ответил. А мне, по-честному, было и не интересно. Помолчали. Касьянов все покачивал головой, как китайский болванчик. Ну что за день такой, всех качает?
Минуты через две мотать башкой ФСБшник перестал и уставился на мою левую кисть, перемотанную бинтом.
– С рукой у тебя что?
– Пытался лицо заслонить, – без особого энтузиазма соврал я.
– Ох, не свисти, племяш, не морочь старого дядьку. Покажи свою черную метку.
– Да пошел ты в жопу, дядя.
Касьянов озабоченно нахмурился.
– Нет, точно с тобой что-то не в порядке.
Во мне проснулась тень былой ярости.
– Да! – заорал я. – Со мной все не в порядке! Меня чуть не пристрелили! Глаз выбили!
Злость, как вспыхнула, так и сдохла. Я отвернулся.
– Не то, не то, – бормотал Однорукий. – Не глаз тебе выбили, племяш, а, похоже, оторвали яйца.
– Идите на хрен, – сказал я.
И заорал во всю глотку:
– Эй, кто там! Господин Касьянов хочет выйти.
На пороге немедленно возникла пара дюжих бойцов с автоматами. У всех были удостоверения частного охранного агентства: не подкопаешься. Странные нынче пошли охранники: бороды в косички заплетают, вместо бронежилетов носят мифрил. Мифрильная кольчуга, кстати, была и на мне и неприятно холодила тело под больничной пижамой. Очень бы она мне помогла там, на пороге ванной! Захотят пристрелить – пристрелят, хоть в бункере прячься.
Однорукий еще раз сокрушенно покачал головой и вышел. Ингри было сунулся ко мне, но как сунулся,
Разбудил меня шум в коридоре, на сей раз на порядок более громкий. Я накрыл голову подушкой и простонал:
– Ну что там еще? Неужели это так трудно – оставить меня в покое?!
К моему удивлению, шум не затих, а, скорее, сделался громче. Я убрал подушку – и вовремя, потому что в палату влетел взмыленный Ингвульф. Он немедленно распахнул занавески – за окном, оказывается, уже стемнело – и высунулся на пожарную лестницу. Обернулся:
– Ты идти сам можешь?
– Да в чем дело?
– Там к тебе мужик какой-то рвется.
– Ну и что?
– И то, что четверо моих бойцов его едва держат.
– А автоматы вам на что? – вяло откликнулся я. – Пристрелите придурка, разрядите в стенку пистолет, суньте ему в лапы.
– Да вставай же ты! – заорал Ингвульф, подбежал к постели и постарался меня поднять.
Я его легонько отпихнул. Ингвульф впечатался в стену. Я как-то и призабыл, что надо быть осторожным – после моей скоропостижной кончины и привидевшейся схватки с червем сил у меня было, как у бронепоезда. Продышавшись, Ингвульф взвыл:
– Он автоматы у нас сразу вышиб. Как-то так быстро, мы и охнуть не успели. Я ему: ты кто, а он – вашему главному представлюсь, а тебе хер. Да вставай, он сейчас сюда ворвется!
– Пусть врывается. Хоть какое-то развлечение.
Тут дверь распахнулась, и в комнату и вправду ввалился мужик, волочивший на себе четверых матерящихся свартальвов. В правой руке мой гостенек сжимал потрепанный кожаный портфель, в левой, под мышкой, шею одного из охранников. Я присмотрелся. Потом еще присмотрелся. И сказал:
– Какие гости! Где же, Вульфи, были твои глаза. А ну соскребись-ка с пола и быстренько извинись перед Гармовым Всеволодом Петровичем, бывшим капитаном советской армии и нынешним волком Фенриром.
Часть вторая
Некромант
Из двух неправд я выбираю
Наименее не мою…
Глава 1. Письмо
Извиняться, конечно, никто и не подумал. Бравый капитан стряхнул с себя, наконец, ингвульфовых ребят и оправил пиджак. Он мало изменился за пять лет. Да что там – не изменился вообще, разве что чуть гуще стал загар на все том же жестком, чуть отмеченном морщинами лице. В рыжей прическе полубоксом не прибавилось седины. Даже костюм, хоть и отличался, а вышел, кажется, из того же отелье – или, скорее, модельного дома. Форсил, голодранец бывший, умел держать фасон.