Дети богов

Зонис Юлия

– Я сплю, – пробормотал я и нерешительно шевельнулся, боясь спугнуть чудесный сон.

Что-то потянуло меня за левую руку. Я перевел взгляд – и обнаружил, что на моем левом запястье блестит металлический наручник. Короткая цепь соединяла его со вторым наручником, защелкнутом на огораживающей беседку решетке. Решетка была железной. Я подергал – держало прочно. Что еще интересней, на мне оказался все тот же опостылевший тюремный комбинезон с большим оранжевым номером. Я протянул руку, чтобы оторвать ненавистную бирку…

И тут

наконец я узнал беседку. Ее недавно перекрасили, да я никогда и не видел этого сада в цветении – вот почему не сообразил сразу. Я попробовал приподняться, чтобы разглядеть дом за стволами яблонь. Не тут-то было. Кто-то надежно приковал мою щиколотку ко все той же решетке.

– Касьянов! – заорал я. – Сволочь однорукая! Ты что творишь?!

То есть хотел заорать. Голос мой прозвучал так слабо и хрипло, что я и сам удивился. Сглотнул. В горле было суше, чем на душе у скряги. А, ну правильно, в последний раз пил я из лужи на полу карцера. Остатки воды. Которой меня так щедро поливали из брандспойта. И было это сколько – неделю назад? Десять дней?

Карцер. Блок «К». Тюрьма. Царство Эрлика. Где я, Хель меня задери?

– Касьянов? – нерешительно повторил я.

И голос, несомненно знакомый – только вот чей? – ответил из-за яблоневых стволов:

– Боюсь, вы находитесь в заблуждении. Касьянова Матвея Афанасьевича здесь нет. Пока.

Чей же голос? Я попытался высмотреть говорящего, но не увидел ничего, кроме цветущих яблонь.

– Пока что? Где вы? С кем я вообще разговариваю?

– Я предпочел бы вести беседу отсюда, если вы не возражаете. По крайней мере, до того момента, пока вы не придете в себя.

– Я в себе.

Из зарослей хмыкнуло.

– Сомневаюсь. Вы довольно многое перенесли за последние недели. Я, если честно, надеялся, что наша встреча состоится раньше. Как бы то ни было… я бы на вашем месте подкрепился.

Я так увлечен был разглядыванием солнечного сада и поисками моего невидимого собеседника, что лишь сейчас заметил: в беседке накрыт стол. Белая скатерть. Графины с апельсиновым соком, блюдо с бутербродами, глубокая миска со свежей клубникой. Знакомые фарфоровые чашки. Масло в масленке, украшенной чеканкой. Серебряный кофейник. Печенье. Шоколад. Сливки. В глазах у меня помутилось.

Когда я запихивал в глотку третий или четвертый бутерброд, заливая все это вторым по счету графином сока, Голос-Из-Зарослей произнес озабоченно:

– Не увлекайтесь. А то как бы вам не стало дурно после долгой голодовки.

Я поспешно дожрал остатки хлеба, жадно оглядел поднос и лишь затем ответил:

– Послушайте, кто вы там есть. Может, прекратим играть в Красавицу и Чудовище? Давайте вы выйдите оттуда, где прячетесь, и расскажете, что вам от меня надо.

Голос хмыкнул.

– Мне от вас ничего не надо. А вот вам, похоже, от меня что-то нужно. Могу даже предположить, что. Поглядите направо.

И я поглядел. На скамейке напротив меня – так, чтобы едва-едва

дотянуться кончиками пальцев свободной руки – лежал большой меч в ножнах. Сердце мое глухо стукнуло. И ножны, и рукоять меча были покрыты толстым слоем ржавчины. Кожаные ножны! Откуда, Фенрир заешь, на них взяться ржавчине?! Однако вот она, ползет и пошевеливается, обволакивает несчастное оружие все новыми и новыми слоями.

За моей спиной скрипнули деревянные доски.

– Вы хотели меня видеть?

Я резко обернулся и сквозь секундное головокружение уставился в светло-серые глаза.

– Вы?!

Обладатель светлых глаз улыбнулся очень знакомой улыбкой.

– А кого вы ожидали встретить?

Моя рука сама дернулась к мечу. Пальцы уже почти коснулись осыпающей ржавую чешую рукояти, когда стоящий у входа в беседку вытянул катану из ножен. Да, из тех самых ножен за спиной. Только лезвие катаны не отразило солнечного света. Катана была ржавая.

Я отдернул пальцы.

Я усмехнулся. Усмешка, правда, вышла довольно кривой – и все же я сумел усмехнуться.

Я сказал:

– Эрлик Владыка Мертвых, если вы хотели сойти за собственного сына, вам следовало бы лучше заботиться об оружии.

И сорвал повязку с левого глаза.

Не было никакого сада. Все тот же волглый лес, сухие серые ветки, лишайник, набрякшее бурыми тучами небо без солнца. Не беседка, а развалина в трухе и древесной гнили. Ржавое железо решетки. Я оглянулся на стол, и к горлу подкатила тошнота. Тухлая болотная вода наполняла графины. В хлебной мякоти копошились черви. Когда я перевел взгляд на хозяина этих мест, меня наконец вывернуло.

– Жаль, очень жаль, – услышал я сквозь звуки собственных спазмов.

Я отер кислую слюну и, не разгибаясь и не поднимая головы, вновь натянул повязку.

Он очень походил на некроманта. Только не было седины в темных волосах и морщинок у глаз. Хозяина Мертвой Страны не коснулась тень возраста. И все же молодым тюремщик не выглядел. Его форма, все того же мутно-серого цвета, напомнила о чем-то недавнем. Ах да. Мой вермахтовский полковничий мундир.

Аккуратно обогнув стол, Эрлик присел на скамью рядом с мечом. Подержал пальцы над рукоятью. Подержал. И убрал.

Ржавую катану он положил на колени. Небрежно побарабанил по лезвию и заговорил:

– Что ж, К-72563, вы чуть умнее, чем я полагал. Надеюсь, достаточно умны, чтобы понимать – меня вам не победить. Не здесь. Не в моем царстве. Поэтому отдайте мне меч, и я вас отпущу.

Я снова криво улыбнулся.

– Вот же он, рядом с вами.

Владыка Мертвых поднял на меня глаза – чуть более светлые, чем у некроманта. Почти белые.

– Не корчите из себя идиота. Меч-Демон можно взять в бою – но драться со мной вы не пожелали. Можно получить в подарок. Или заслужить. Вы его заслужили. Подарите Тирфинг мне.