Дети немилости
Шрифт:
«Рескидди», — думала горянка.
Она воочию узрела перед собой неистовство Древнего Юга, силу, некогда опрокинувшую мир под копыта его коней. Миллион рескидди вышел на улицы, услыхав весть. Истины Легендариума не трогали сердца горянки, хотя она и верила в них; Неле нравилась Арсет, потому что в госпитале Арсет, нарисованная на стене, казалась доброй и была похожа на Мирале. Горянка попросила Арсет о помощи, решив, что в Рескидде горные божества её попросту не услышат; точно так же дома, в горах, она попросила бы духов или священные камни. Сейчас таянка думала вовсе не о вере южан. Выученная как воин, Юцинеле думала, что на войну рескидди соберутся так же, как собрались к храму — быстро, без колебаний, дружные и неукротимые.
…Ноги Акридделат подкосились, и муж подхватил её. Никто за стенами храма этого не увидел — сыновья Младшей Матери успели закрыть двери. На площади все буйствовали, но теперь радость толпы произрастала сама из себя. Кто-то пел, кто-то просто кричал. На стенах и стёклах были выписаны заклятия звукоостановки, и они светились — так сильно было давление на них. Несмотря на заклятия, отзвуки криков достигали внутренних помещений.
Господин Ярит поднял жену на руки и отнёс её на постель.
— Кровь небесная, — сказал он и утёр пот со лба. — Я будто сам там стоял. Как они кричат!
Акридделат глубоко вздохнула.
— Это вовсе не тяжело, Нерсен, — пробормотала она. — Люди как будто держат тебя на весу, одними взглядами. Но всё-таки…
— Тебе надо поспать, — сказал господин Ярит.
— Мне надо продиктовать письма. Ох, я так торопилась поговорить с Юцинеле… кажется, это придётся отложить.
— Арсен, — сказал отец, — позови секретарей. Акри, я могу отвезти госпожу Юцинеле к нам домой. Там она будет в безопасности… если дело за этим.
— Безопасности? — тревожно переспросила госпожа Айет. — Я совсем ничего не понимаю. Прошу меня простить, но я давно уже теряюсь в догадках. Госпожа записана у нас как Цинелия Леннерау, и сама она никогда этого не отрицала. Так сказано и в её документах. Ни о каких особых обстоятельствах речи не шло…
Младшая Сестра вопросительно взглянула на Неле, и та почувствовала, что у неё горят уши. «Никакого зла не случилось оттого, что я не сказала правду, — напомнила себе Неле. — Зло бы от правды случилось», — но стыдно всё равно стало. Старшие Сестры поодаль снова начали переглядываться и многозначительно хмурить седые брови, хотя знать ничего не могли и решать тоже.
— Не беспокойтесь об этом, Эмеллат, — твёрдо сказала Акридделат. — Это моё дело.
Госпожа Айет даже закашлялась, проглотив окончание фразы. Теперь она смотрела на Неле почти с ужасом, и горянке хотелось провалиться сквозь землю.
— Мы… — выдавила медик, — можем немедленно выписать госпожу… Юцинеле. Курс лечения уже окончен.
— Так и следует сделать, — сказал господин Ярит. — Джесен, добудь-ка быстро паровик. Нужно отвезти молодую госпожу к нам. Не тревожьтесь ни о чём, Неле, мы будем очень рады принять вас гостьей.
Рыжий, ражий Джесен выскочил за дверь, едва не сбив с ног рвавшихся наперерез секретарей — юношу и девушку в священнической одежде.
«А что же Мори? — с нахлынувшей внезапно тоской подумала Юцинеле. — Если он снова спросит меня? Он ведь думает обо мне. Он мне хотел помочь…» Младшая Мать и её муж всё решали легко, как решают люди, свыкшиеся со своей большой властью. Акридделат и впрямь стояла вровень принцессе Лиринии, а то и повыше. У неё случилось к Неле какое-то важное дело, о котором, кажется, никто, кроме неё, и не знал. Дело это было больше самой Неле и её судьбы…
— Письма, — говорила Младшая Мать. — Полуофициальная форма. Просьбы… прибыть для личной аудиенции… Её царскому величеству Лумирет. Его императорскому величеству Морэгтаи.
Неле вздрогнула, услыхав знакомое имя. «Величество? — повторила она мысленно. — Неужели императора Уарры так же зовут?», — но до императора Уарры ей не было дела, и она вернулась к своим раздумьям.
— Госпожа Айет, — тихонько проговорила она, — а если придут и спросят Цинелию, ответите ли, что Младшая Мать меня приютила?
— Если Младшая Мать соизволит разрешить, — шёпотом ответила та. — Госпожа Леннерау… вы скрывались у нас от кого-то? Вы в опасности? Господин Дари как-то вовлечён в это? Ох, не отвечайте, простите моё любопытство, я понимаю, что это не шутки…
Неле закрыла глаза.
Вскоре вернулся Джесен.
Неподалёку от кафедрального собора, на берегу Серебряного залива, стоял просторный, окружённый садом особняк господина Ярита. Красивый, видный был дом — бело-золотой, украшенный лепниной, с высокими окнами в тонких переплётах. В саду цвели розы и журчали фонтаны, прекрасные статуи скрывались в кустарнике, качались качели маленькой Янеллет. Внутри же дома было ещё красивей. Здесь и ночью, и днём царила прохлада. Ясный свет дробился в цветном стекле маленьких ширм, на лёгкой мебели красовались истефийские покрывала, вышитые занавеси колыхались под ветерком. Много было диковинок — собранных господином Яритом или присланных разными людьми в подарок Младшей Матери. Юцинеле долго рассматривала вазы и веера с Восточных островов. На них изображалось всё то, о чём она слышала от Данирут — люди с огромными глазами, крылатые драконы и прекрасные демоны, все в золоте и самоцветах.
Светло и дивно было вокруг.
Неле ела тоска.
…День, ночь и ещё день прошёл перед тем, как Младшая Мать возвратилась из храма. Горянка не торопила время. Она полагала, что важный разговор займёт несколько часов, а потом Акридделат передаст дело тем, кто должен им заниматься. Так было с принцессой Лиринией, так будет и сейчас. Юцинеле мыслила здраво и отнюдь не переоценивала свою значимость. Раз за разом получалось, что сильные люди использовали её для своих целей, но их взгляды обращались к Юцинеле вовсе не потому, что она была сильна — скорее наоборот. Отец послал её в Ройст как бесполезного полувоина. Лириния выбрала её как поддельную принцессу. Наверно, и для Младшей Матери она была кем-то ненастоящим. «Я ведь даже и для Мори ненастоящая, — с грустью думала Неле. — Именем я чужим назвалась и судьбу придумала… Что за доля моя такая!»
Арсен и Джесен носились по городу из конца в конец, показывались в доме на пару минут, а потом снова спешили куда-то. Горянка не могла взять в толк, чем они заняты. Судя по озабоченному виду, с которым они перекидывались словами с отцом, братья проводили лето не в праздности. Сам господин Ярит день-деньской сидел в своём кабинете за бумагами, а если исчезал, то обнаруживалось это, лишь когда он возвращался — с усталыми глазами и усмешкой на тонких губах. Слуги прилежно трудились; Юцинеле предложила помощь кухарке, но строгая рескидди отослала её. Одна Янеллет, маленькая Неле, была беспечна — бегала по саду и дому, пела, мешала работать отцу. Узнав, что мама вышла из затвора живая и здоровая, девочка неожиданно успокоилась и ждала её домой терпеливо, без грусти.
Потом приехала Акридделат.
В окно Неле увидела, как господин Ярит обнимает и целует свою жену, и улыбнулась с печалью. Сыновья Акридделат и Нерсена стали взрослыми, а любовь их не состарилась. Женщины Древнего Юга оставались красивыми невестами в том возрасте, в котором горянки дряхлыми старухами ложились в землю. «Наверно, это из-за крови демонов, — думала Неле. — Рескидди смешались с бессмертными, и поэтому живут долго, не старясь».
Мягко ступая по белому песку дорожек, Младшая Мать шла к дому. Янеллет вылетела из дверей и с пронзительным криком кинулась ей на шею. Акридделат рассмеялась, подбрасывая её в воздух; поймал дочь уже господин Ярит и посадил ту себе на плечи. Был вечер. Ало-золотая дорожка протянулась от солнца по водам Джесай, закатный свет наполнил улицы. «Красиво», — думала Неле, дивясь, отчего так пусто у неё в груди.