Дети немилости
Шрифт:
— Я знаю, за что я тебя так люблю.
— Ты это уже говорила.
Эррет не ответила. Повернув голову, она смотрела на меня чуть сощуренными сияющими глазами; я почти смутился. Легко было видеть в Эррет просто любящую любовницу, немного старше меня годами. Но иногда я переставал её понимать, и волей-неволей вспоминалось, кто она на самом деле.
…Назавтра в сквере возле гостиницы меня встретил убийца.
Во-первых, я был донельзя изумлён. Во-вторых, я был доволен. Не самое уместное чувство, признаю, но мне решительно льстило, что бесконечные тренировки времён Академии и позже в критический момент принесли плоды. Убийца показался мне недурён в рукопашном, но магией он не владел, а мой «гвардейский» стиль был лучше. В-третьих, я растерялся, когда на меня прыгнула Цинелия. Я не понял, как и зачем она появилась здесь, а потом заметил её внешнее сходство с моим неудачливым противником, и на этот счёт сами собой выстроились полдесятка гипотез.
Я попросту забыл прогневаться.
Эррет исходила желчью, готовая похоронить Данву здесь же под дубом, а я хотел только десяти минут тишины, чтобы спокойно подумать.
Моё иммобилизующее заклинание было скоростного начертания и предельно краткого срока действия: через минуту руки нападавшего оказались бы развязаны. Я порылся в памяти и вычертил над его лбом сильное снотворное. Так спокойней, а расспрашивать, подозреваю, гораздо удобней будет Цинелию — она создание мирное и покладистое.
Сейчас, правда, она смотрела на меня как на людоеда… я не мог понять причин её страха и немного встревожился — мне совсем не хотелось её пугать.
— Цинелия, — сказал я как можно мягче, — вам нечего бояться. Этого господина я всего лишь усыпил. Вы беспокоитесь за его жизнь. Он вам родня?
Девочка сглотнула, опасливо следя за мной взглядом.
— Брат… — едва слышно прошептала она.
Я кивнул.
— Как его зовут?
— Итаяс…
— Как? — невольно переспросил я.
Губы девочки беззвучно шевельнулись, повторяя имя.
Громкое же имя носил её брат… Я перевёл взгляд на обмякшее тело у моих ног. Тёмные волосы, светлые глаза и слишком громкое имя; глупо говорить о совпадениях, каждый первый горец такой масти, но что горцу делать в Рескидде? И с какого безумия появляться передо мной? Трудно вообразить, что это и есть тот горский княжич, знаменитый бандит. Цинелия, помнится, сказала мне, что она родом из Уруви — горянка…
Я взглянул на девочку.
Проверить легко.
— Вы не урувийка, — сказал я нарочито холодно. — Как вас зовут на самом деле?
И услыхал:
— Юцинеле…
«Бесы и Бездна!» — едва не вырвалось у меня; день одаривал неожиданностями.
— Ваш отец — каманар Арияс?
— Да, — прошептала она и вдруг крикнула, залившись слезами: — Вы тоже, тоже неправду сказали! Другим человеком себя назвали!..
«Вот как», — подумал я.
Не стоит тешить себя иллюзиями. Моя охрана способна подпустить ко мне убийцу, но обычного человека — никогда. Все, кто случайно или намеренно попадается мне на глаза, либо хорошо проинструктированы, либо преследуют собственные цели. Пора смириться и принять правила игры.
Я отпустил бесчувственного таянца, мельком глянув на его лицо. В страшных сказках, которые ходили о нём в Лациатах и сопредельном княжестве Рейи, говорилось, что Демон Высокогорья божественно красив. В самом деле, черты его оказались безупречно правильными, на удивление благородными для дикаря. Среди своей банды, в блеске силы и власти, он, должно быть, производил впечатление.
Я подошёл к его сестре и присел рядом с нею на корточки. Бедняжка отодвинулась, дрожа как заячий хвост.
— Простите меня, Неле, — я в самом деле был расстроен. — Я не хотел ничего дурного. Я назвался другим именем, но другим человеком не притворялся. Честное слово.
— Нет, — прошептала девочка; глаза её стали совершенно круглыми и остекленели. — Нет. Император послал танки в Нижний Таян, и Великий мертвец погнал чааров… если Мори нету на свете, значит, нету золотой Уарры, одна только чёрная…
У неё начиналась истерика. Успокаивать её насильно я не хотел, да и не было в том срочной нужды. Если я собирался сохранить инкогнито, следовало поторопиться; какое-то время агенты Данвы продержат место в изоляции, но в Рескидде слишком много хороших магов, чтобы полагаться на «серый лик» и тому подобные заклятия отвода глаз. Я встал и обернулся к Тени Юга.
— Данва, — сказал я, — я впечатлён вашей компетентностью. По крайней мере, транспорт вы можете мне предоставить?
— Разумеется, — ответила та невозмутимо и кинула несколько слов через плечо.
Бесфамильные, вынырнувшие из переулка с докладом, очевидно принадлежали не к внутреннему эскорту. Перед нами стояли Белые тени. Меня в который раз за последние полчаса посетило нехорошее чувство. Я не мог понять, зачем агенты пропустили в охраняемое пространство детей Арияса. Мысль о том, что они не смогли остановить горцев, была попросту смешна. Даже мне не составило труда совладать с Итаясом, для Белой тени это вообще не задача. В пещерах Аррат от бесфамильных нет прока, но городские улицы — их дом…
Какого беса горец ушёл из своих пещер?
Зачем он отправился в Рескидду?
И как он нашёл в Рескидде меня?!
Я провёл по лицу ладонью, силясь собраться с мыслями.
— Данва, — сказал я, — полагаю, у вас есть… закрытая территория, где можно спокойно произвести изыскания?
— Разумеется, — повторила тень. — Паровики ждут. Дознаватели тоже.
Машины унесли нас на окраину города, в мрачноватый особняк Фиррат. При одном взгляде на него разыгрывалось воображение. Мне представились подвалы, обустроенные шестым сословием по своему вкусу; полагаю, дознания здесь проводились с достаточной эффективностью. Дом был окружён большим, довольно запущенным садом и с окрестных улиц почти не просматривался. Впрочем, берега Джесайят изобиловали таким виллами — люди, избравшие для жительства эти места, не отличались общительностью. Через два квартала от особняка блистала загородная резиденция царицы. «Забавно, — подумалось мне. — Точь-в-точь как в той детской сказке — о воробье, который свил гнездо рядом с гнездом орла. Хотя здесь речь скорее о змеях…»
Я настоятельно попросил Данву позаботиться о психике девочки. Юцинеле не казалась мне способной на изощрённую актёрскую игру, она действительно насмерть перепугалась и едва понимала, что происходит. Я полагал, что её использовали — брат или кто-то, стоявший за ним. Эррет, злая как гюрза, искала, на ком сорвать гнев; я не хотел, чтобы она выбрала для этого самое беззащитное существо. Фиррат поразмыслила и написала незнакомое мне заклятие, которое ввело девочку в состояние, похожее на транс. По словам бесфамильной, заклятие вышло из рук Ларры. Это само по себе заставляло задуматься — заклятие принадлежало высшей магии, теням издревле запрещённой; но сейчас у меня были дела важнее. Неле унесли наверх, в спальни.