Детский дом и его обитатели
Шрифт:
– Мне кажется…
Но они не дают мне договорить.
– Когда кажется – крестятся.
Утробное ржанье. Вот паразиты! Это что, заход по второму кругу? Как легко их, однако, сбить с панталыку!
Ребята, может, хватит, а? Мне кажется, вы втянулись в игру, недостойную порядочных людей.
Опять ржут.
– А порядочные… это которые по порядку?
Интере-р-есно, с чего бы это им так наглеть?
– Вы поняли, уборку приду проверить.
– А если не уберу?
Похоже, Бельчиков и не думает униматься. И мой грозный вид его разве что смешит.
– Ну, тогда и увидишь, что будет, – говорю я, не зная, на что уже и надеяться.
– Бить что ли будете? – опять встревает Беев.
– Как Бельчикова били, ага?
– Что будет, то и будет, – говорю я и с ужасом думаю – это конец.
– А всё-таки? – настаивает Беев.
Ишь какой смелый вдруг стал!
– Там разберёмся.
– А вас посадят.
– Ага, точно – посадят, правда, мамочка?
Не спеша, стараясь не упасть, переступаю через разбросанные повсюду арбузные корки. Опять противная слабость в коленях! Господи, и когда я научусь унимать этот мандраж…
– Астар-р-рожненька!
И в спину мне летит свеженькая арбузная корка. Попадают, однако, в дверь.
После уборки объектов и отрядной снова иду к ним. Эти красавцы и не подумали спуститься в отрядную. На извинения я, конечно, не надеялась. Но хотя бы хоть чуть обозначили раскаяние! Со мной идёт дежурный командир Огурец.
– Вы чего, пацаны? Совсем охренели?
– А шёл бы ты…
– Куда это он должен идти? – уточняю я.
– Да хоть на овощную базу.
– Нормально, – говорит Огурец. – Так убирать будете?
Напрасно взывал Огурец к их усопшей совести… Не вняли.
– Ха! Шес-с-стёрка выступает!
– Перед кем шестеришь? Всё равно её посадят!
– Иди к нам, Огурец, овощами накормим.
– Так он сородичей не жрёт.
– Научим, дело житейские…
Они ведут себя так, будто меня и вовсе нет рядом.
– Пацаны, харэ балдеть, может, убирать начнёте?
– Пойдём, Серёжа, – говорю я. – Ребята сами справятся с уборкой.
– Не…!!!
– Гы-ыыы!
Так. Стопте-ка…Вот этого и не надо бы. Подхожу к Бееву.
– Убирать, значит, не желаете? – говорю спокойно и очень тихо.
В ответ – наглейшая ухмылка. Решительно беру его за шиворот, волоку к выходу и выталкиваю за дверь. Вслед за ним тем же макаром вылетают и все остальные. Кроме Бельчикова – он дежурный. Уже без всякого политеса, говорю:
– И что? Так и будем сидеть?
– Чо пихаетесь? Чо пихаетесь…
– Я спрашиваю – ты не отвечаешь.
– Я сам… Пустите… ну…
Он бормочет себе под нос всякие глупости и… боком, боком… протискивается на выход. Уже выскочив в коридор, крикнул:
– …на-кося!
Что он там изобразил, я, конечно, не видела. Он вызывал во мне сильнейшее раздражение, я бы с радостью его убила – здесь и сейчас, но я не могла себе позволить этой радости. Он всё-таки был ребёнок, хотя и великовозрастный. К тому же, он проявил себя как трус. И я в этой ситуации могла: или жалеть его, или – сожалеть о нём.
Но презирать и ненавидеть – никогда. А с нервами я уже научилась справляться. Запираю спальню на ключ. Говорю её строптивым обитателям:
– Ну вот, дорогие, раз вы твёрдо решили спальню не убирать, дело ваше.
– А куда мы теперь пойдём? – растерянно спрашивает Беев.
– А теперь идите хоть в прокуратуру. Но в свинарнике вы спать не будете. Всем ясно?
Молчание.
– Передумаете, приходите за ключом.
На ночь осталась в отрядной. Проверяю время от времени этажи – легли в коридоре на диване. Спальню убирать так никто и не вызвался…
Так буднично начался организованный саботаж.
На завтра назначила общий сбор. Митинговать начнём сразу после обеда. Ночь прошла в активном бодрствовании. Утром дети ушли в школу, у меня в этот день уроков не было, и я поехала к себе домой. Слава богу, хоть там всё в порядке. Приезжаю на смену – к трём. На крылечке Людмила Семёновна собственной персоной.
– Вы опоздали на работу.
Смотрит на часики, ласково поглаживая рукав беленькой лёгкой шубки, изящно принакинутой на нехуденькие плечи.
– Как это? Сейчас как раз три.
Меня такой поворот не очень удивил, более того, я даже обрадовалась – главный игрок уже вышел на арену. Конкретность всегда лучше и безопаснее неопределённости.
– Начнём рассказывать про транспорт? – Она стратегически прищурилась.
– С какой стати?
– Тогда сразу и сактируем нарушение трудовой дисциплины.
– Помилуйте, в чём оно?
Я с удовольствием прикидываюсь веником – хорошо бы покруче её развести.
Пусть раскрывается.
– В три надо быть уже на рабочем месте, – говорит она пафосно, категорически не принимая предложенного мною слегка легковесного тона – ещё не поздно всё перевести в шутку.
– И вы решаетесь упрекать меня минутами?
– А чем вы лучше других? – серьезно и всё так же пафосно говорит она.
– Это после того, как я больше года несу бессменную вахту на самом трудном отряде, буквально днюю и ночую в этом заведении?!
– И часто – без праздников и выходных.
– Ну вот.
Я хочу пройти в дверь, но она не шелохнулась.
– Я не могу вам приказывать, как проводить своё личное время. Однако на смену вы должны приходить вовремя. Закон непреложен для всех. Кстати, у вас есть планчик на сегодня? Покажите-ка. Что там у вас?
Бассейн, театр? Или, может, всякие там пресс-центры?
– Собрание у нас сегодня.
– Плановое?
– Экспромт.
Она огорчённо качает головой.
– Тогда не пойдёт.