«Девианты»

Танк Таня

А через полчаса Яблонская рассказывала Кудряшову о послании Светлова.

— Надеюсь, ты не собираешься выступать перед коллективом, как он предлагает? — сказал Олег.

— Именно. Как раз и собиралась выступить. А что в этом плохого? Мне надоели все эти слушки и шепотки. И я готова сказать коллективу всю правду.

— Правду? Почему ты так уверена, что Светлов говорит правду?

Яна стушевалась.

— Почему уверена? — продолжила она через пару секунд. — Просто потому, что я это чувствую. Мне интуиция подсказывает, что он не врет. Олег, ну ведь все сходится, всему Светлов дает человеческое объяснение.

А мы, как дураки, трясли вчера этого Славика… Даже перед Ромкой неудобно, как будто мы его выслеживали.

— Ты главный редактор, тебе решать, — рассудил Кудряшов. — Но я бы на твоем месте не шел в том направлении, в котором он тебя подталкивает. Хотя бы из вредности.

Но Яблонская выслушала Кудряшова и только. Через Серову она попросила народ собраться в корреспондентской в 17.00.

— Жопой чую, гонорарный фонд урежут, — Ростунов эмоционально делился догадками с Вопиловым и Кузьминым. — Поигрался нами Хозяин и все, решил перекрыть кислород. Выживайте типа сами как хотите. У вас, на всякий случай, рекламный отдел есть. Пусть вам кормовую базу и обеспечивает.

— Рекламный отдел только ногти красит да на «Одноклассниках» зависает, — бросила Колчина.

— Гнать их надо ссаными тряпками, — поддакнул Вопилов. — Только Ксеньку и Вероничку оставить…

Яблонская предстала перед подчиненными в пять минут шестого. Поймав чуть укоризненный взгляд Кудряшова и сдержанно-заинтересованный — Серовой — она начала:

— Вот уже месяц в эмских СМИ только и разговоров, что о некоем Романе Светлове. И некоторые из вас настолько увлеклись собиранием слухов и их вольным изложением, что забыли о своих непосредственных обязанностях. Все забили на поиск новостей, тексты пишем левой ногой, по пять раз на дню гоняем чаи… Но не думайте, что все это сойдет вам с рук. Каждый ваш промах я записываю, — Яна потрясла блокнотом. — И все будет обязательно учтено при начислении премии. Что такое, Юля? Вы чем-то недовольны? А я бы на вашем месте молчала в тряпочку — работаете через пень-колоду, уже полгода балансируете на грани вылета. Алексей, тоже что-то хотите сказать? Уж знаете, чья бы корова мычала… Антон, не перебивайте меня! К вам у меня вообще серьезный разговор назрел… Но я собрала вас по другому поводу. Я хочу сообщить вам всю правду о Романе Светлове, чтобы вы, наконец, успокоились и занялись газетой.

— А вы знакомы со Светловым, Яна Яковлевна? — не выдержала Корикова.

— Да, знакома, — без тени сомнения отрапортовала Яблонская. — И могу сказать, что он не только прекрасный журналист, но и замечательный человек. Но, к сожалению, сейчас Роман вынужден скрывать, где находится. Вы, конечно же, читали его журналистское расследование о хищениях в Минобороны… Сейчас мы с Ромой каждый день общаемся по аське и созваниваемся. И вот он попросил меня донести до вас: все, что о нем сейчас говорят и пишут на форуме, не имеет ни малейшего отношения к действительности.

— Яна Яковлевна! Вы говорите, что общаетесь с ним. Почему же тогда он отдал свою статью не нам, а в «Помело»? — пискнула со своего места Юлечка Колчина.

— Почему? — Яна растерялась. — Ну, мало ли с кем я по-дружески общаюсь. Я вон у Глеба Пьяных интервью брала. Но это же не значит, что он должен что-то писать для «Девиантных»!

— Яна Яковлевна, а вот вы с ним общаетесь, — подал голос

Антон Кузьмин. — Скажите тогда, ради Бога, сбрил он свой черный ирокез или так и ходит?

Кровь ударила Яблонской в лицо. Она лихорадочно подыскивала обтекаемый ответ, как вдруг очень кстати в дискуссию вступила Крикуненко:

— Антон, ну что вы несете? Какой еще черный ирокез? Могу поклясться всеми богами Олимпа во главе со всемогущим Зевесом, что у моего друга Романа никогда не было черного ирокеза!

— Ну вот видишь, Антон, Анжелика Серафимовна и ответила на твой вопрос, — с чувством облегчения улыбнулась Яблонская.

— Отлично, а какая же сейчас у Светлова прическа? А, Анжелика Серафимовна? — не унимался Кузьмин.

— Не собираюсь перемывать кости своим друзьям и тем паче — обсуждать их внешность, — завелась Крикуненко. — Какую прическу носит Ромочка — это его личное дело. Тем более, вы слышали, что сказала Яна Яковлевна — человек оставил большой свет. Поэтому, возможно, в целях конспирации он вынужден менять имидж каждую неделю.

— Но на прошлой-то неделе, когда вы с ним виделись, у него какой был причесон? — настаивал Кузьмин. — Что, жалко сказать что ли?

— Все, что я могу вам сказать, мой юный друг — это то, что на прошлой неделе никакого ирокеза у него не было! — выпалила Крикуненко.

— И уверяю вас, Антон, на этой неделе он тоже не вырос! — отчаянно блефуя, заключила Яна.

— Да это было бы просто смешно — при его-то росте, — усмехнулась Крикуненко.

— Очень даже прикольно он смотрелся с ирокезом при своем росте, — настаивал Кузьмин.

— А я вам скажу, что при таком росте люди со вкусом, к коим я, безусловно, причисляю и моего друга Романа, носят только гладкие прически! — не уступала Крикуненко.

— Все, пора закругляться, — неожиданно подал голос Кудряшов. — Иначе через пять минут мы начнем обсуждать, какие трусы сейчас носит Светлов.

— Всем спасибо, все свободны! — провозгласила Яблонская.

— А я так и не поняла, какого он роста, — пробормотала Корикова, но ее голос потонул в общем шуме.

* * *

Этим же вечером в дверь Анжелики Серафимовны позвонили. Хозяйка прильнула к глазку и остолбенела:

— Карман… Ой, Норманн Иваныч! Какими судьбами! Извините, я не одета. Через минуту открою, — и бросилась в спальню.

На самом деле Анжелика не ходила по квартире голой. Другое дело, что ее фланелевый халат имел самый затрапезный вид, а плюшевые шлепки на три размера больше настойчиво просили каши. В шкафу царил хаос, и Крикуненко не сразу удалось выудить из кома тряпья какие-то менее мятые джинсы. «Жаль, жаль, что не купила тогда на корейском рынке тот шелковый халатик, — подумала Крикуненко. — И вот, пожалуйста — не в чем встретить дорогого гостя».

Щелкнул замок, и Анжелика Серафимовна узрела чуть смущенного и чуть поддатого Кармана с тортом и цветами в руках, а тот — значительно менее пафосную, чем обычно, Крикуненко. Из зала доносились позывные «Поля чудес», а с кухни тянуло жареной картошкой.

— Я только что закончила прослушивать Берлиоза, — как бы оправдываясь, залепетала Анжелика. — И буквально на одну минуточку переключила свой любимый канал «Культура» — глянуть, не сбрил ли усы Якубович. Не спрашиваю, зачем пожаловали, а приглашаю со мной отужинать.