Девичий паровозик

Жадько Григорий Григорьевич

Я взял бокал. Поцелуй ее мне впрочем, не показался противным. При определенных обстоятельствах все может быть. Впрочем, мне необходима была пауза, нужно было время собраться с мыслями.

«Если она сейчас уйдет, то неизвестно чем кончится! Как быть?!! Что же делать?!! – думал я, – Нужно найти выход. Выход должен быть. Рядом в трех шагах находилась девушка, молодая женщина, от которой я был без ума, а тут эта свалилась мне на голову. И как ловко все устроила, моралистка чертова. И не вывернешься. Ищи! Ищи выход! Выход должен быть!!!».

Последняя доза коньяка была большой. Я почувствовал легкое головокружение. «Уселась. Даже закусить нельзя. А? Это брудершафт. Его не закусывают».

Аида запустила мне руки за рубашку и стала гладить волосы на груди, потом принялась крутить в пальчиках мои соски. «Оказывается, мужская грудь тоже отзывчива на эти ласки! – подумал я, – но нет, это, же выход. Надо ссылаться на мужскую природу. Точно. Так и буду упирать на это».

– Слушай Аида! – сказал я миролюбиво.

Она сразу по голосу почувствовала изменения в моем настроении и прислонилась своей щекой.

– Слушаю. Вся во внимании.

– Понимаешь, ты женщина опытная, а у мужчин сама знаешь, как устроено если не ЭТО.. то и не ТО!

– Что так плохо?

– Не уверен, но вроде так.

Она встала, внимательно посмотрела на меня ниже пояса. Вроде все, соответствовало действительности. У меня затеплилась слабая надежда на благополучный исход. Природу не обманешь! Я оглянулся на кровать. Наверно Маша все слышала и оценит мою находчивость.

Девушки подкрутили ручку на граммофоне и поставили новую пластинку. Контральто знаменитой В. Плевицкой наполнило комнату. Сквозь легкий треск полился романс «Золотым кольцом сковали».

Аида степенно прошла к зеркалу. Я напряженно следил за ней. В шаге от нее была Маша. Она расчесала челку. Похлопывая ладошкой, поправила прическу на голове. Переколола пару шпилек. Выпустила в районе ушей два длинных волнистых локона закручивая их на пальцы и удовлетворенная результатом вернулась. У нее были богатые пышные волосы, и она это знала. Видимо совсем недавно над всем этим великолепием хорошо поколдовал местный парикмахер.

– А мы это сейчас поправим.– Сказала она, наклоняясь к моему уху.

– Как?

– Увидишь.

Она захлопала в ладоши.

– Девочки-сестрички музыки конец. И идите ко мне. Так. Вы у меня в спектаклях играете.

– Да тетя Ада.

– Танцевать умеете? Песен без счета знаете?

– Да тетя Ада.

– Сегодня все будет по-другому. Вы будете так же петь танцевать, но только с одной очень маленькой особенностью вы это будете делать без одежды.

– Как? Что? Нет!

– Нет! Нет! Нет!

Заверещали хором девушки, и лица их зарозовели.

– Я еще не все сказала. Не перебивайте. Все это, чтобы вам не бояться вы будете делать с завязанными глазами. Михаил смотреть на вас не будет. Ведь, правда, Михаил? Вы же его боитесь, думаю, а не меня?

Девушки, потупившись, молчали.

– Забыли, как я вас вырвала из рук кучера Яшки Хромого, когда он вас в ямщицкую потащил? Кто вас спас, взял к себе убогих. Кто мне ноги целовал. Кто одевает вас, обувает, премудростям великосветским учит, грамоте?

Девушки молчали, взявшись за руки.

– Ну, выбирайте, иначе вы сами знаете. Знаете? Не надо объяснять?

Девушки переглянулись.

– Не слышу?

– Знаем. Да, тетя Ада, – с трудом по очереди промямли девушки.

– Вот и хорошо. Значит договорились. Никто на вас не покушается. За погляд денег не берут, а я вам куплю обновки из джерси и шали с бахромой как обещала.

Аида нашла тряпку, разорвала с треском ее наполовину, и плотно подвернув в два раза, завязала девушкам глаза.

– Михаил! Отворачивайся! – сказала она картинно и громко и махнула мне рукой, что это меня не касается на самом деле, – отвернулся? Давайте девочки никто на вас не смотрит. Не бойтесь.

Девушки еще помялись немного и наконец старшенькая Даша, неохотно повела плечом. Легкий муслин сполз с плечика. Тоже она сделала и другой рукой. Материя повисла на локтях, оголив нежную белую грудь девушки. Она чуть отвисала вниз, но была упруга и полновесна. Большие пятна сосков смотрели чуть раскосо в стороны. Сами сосочки были крупные и длинные.

– А что Варвара у нас скромничает! – обратилась она к другой девушке.

Не отворачивайся, не нужно этого делать. Я же тебе говорю, что кроме меня никто не подсматривает. Давай.

На Варе был надет белый халатик из хлопка, похожий на длинную ночную рубашку прямого кроя, подпоясанный на бедрах. Такие платья-рубашки с вышивкой, напоминающей узоры крестьянских полотенец, были тогда очень распространены в Малороссии. Варя теребила концы пояса, не отваживаясь их развязать. Наконец она решилась. Развязала, и он, выпав у нее из рук, упал пол. Она попыталась на ощупь найти его на полу и когда нагибалась, полы халатика разошлись, обнажая худые ножки, и легкую поросль в низу живота. Найдя пояс, она встала и сильней запахнулась.

– Ну, ну давай Варя!

– Я и Даша думаем, что в каждом человеке есть бес, который соблазняет на все дурное, сказала она запальчиво и громко, – и решившись, очень медленно нерешительно стянула халат, и чуть сгибаясь, прикрыла рукой грудь и внизу маленькой ладошкой начало ног.

– Что ты девочка в этом понимаешь. Бес! Конечно бес. Вселится, куда бежать не знаешь. Та-ак! Волосы, украшение на голове поправь.

Варе ничего не оставалось, как убрать последние преграды. Взгляд Михаила непроизвольно упал на низ живота девушки. Он как магнитом притягивал и гипнотизировал. Как будто легкая бородка старца неожиданно поселилась у нее между ног и сжатая бедрами не пропускала любопытный в неосторожный взгляд. Мальчишески угловатое, не сформировавшееся тельце ее в страхе подрагивало. Острые коленки, узость в бедрах и слабо выраженные мышцы в области таза, тем не менее, прельщали именно своей незавершенностью форм. Грудь у ней была маленькая, но торчащая вперед. А сосочки, круги под ними, были розовато-пастельные, сморщенные, как бы вдавленные и недоразвитые.