Дэвид и Феникс
Шрифт:
– У морских чудищ есть деньги?
– спросил Дэвид.
– Нет, но Чудище Морское должно знать, где зарыты пиратские сокровища... вполне его род деятельности. Мы нанесем ему визит, мой мальчик. Только завтра, конечно же... Сегодня я не смогу пролететь и полметра, даже чтобы спасти свою жизнь. Мои мышцы та-ак болят!
– Ох, бедный Феникс!
– сказал Дэвид. Но он был так взволнован, что не мог испытывать жалость. Пиратские сокровища! Они собирались выкопать пиратские сокровища!
– Нам понадобится лопата. Надеюсь, ты можешь организовать это, мой мальчик?
– Конечно, Феникс, -
– Я принесу все немедленно. Не двигайся, пока я не вернусь.
– Я и не смог бы, мой мальчик.
– и Феникс со стоном перевернулся в более удобное положение.
Дэвид помчался домой, чтобы собрать все необходимое для поездки. Вспомнив, как холодно было в прошлый раз, он достал из шкафа свою кожаную куртку, пару перчаток и шарф. Для Феникса он позаимствовал тюбик мази и взял все печенье из банки. Еще он выбрал самую короткую из трех лопат в гараже. Оставшуюся часть дня он натирал мазью спину и крылья Феникса. Его, конечно, распирало от любопытства на счет Плана. Но Феникс только улыбался своей самодовольной улыбкой и говорил ему "подожди и увидишь, подожди и все-е увидишь"... что почти свело Дэвида с ума.
* * * * *
Завтра приближалось неспешно, как это всегда бывает, когда вам не терпится чего-то дождаться, но, в конце концов, оно наступило. И Дэвид оказался с лопатой плотно прижатой под рукой, курткой застегнутой на молнию до подбородка, надетыми перчатками и шарфом повязанным узлом; все готово для их предприятия.
– На запад, в этот раз, - сказал Феникс, когда Дэвид взобрался на его спину.
– Сейчас у Чудища тихоокеанский сезон, знаешь ли. Готов, мой мальчик? Великолепно! Мы отправляемся!
Они понеслись над горами и пустыней, над побережьем, и оказались над океаном. Очень долго мчались они сквозь огромное синие одиночество, темно-синее снизу, светло-синее сверху. Вот они пролетели над кораблем, таким маленьким - словно нарисованная карандашом точка, оставляющая за собой тонкую белую царапину. В другой раз они всполошили высоко летящего альбатроса, издавшего испуганный вскрик и нырнувшего вниз из поля зрения, сложив крылья. А кроме этого, смотреть было не на что, до тех пор пока они не достигли островов.
Феникс замедлился, начав планировать, и опустился ниже.
– Это тихоокеанские коралловые атоллы, мой мальчик, - окликнул он через плечо.
– Озеро в центре каждого острова называют лагуна.
Дэвид был очарован атоллами. Они состояли из крошечных островков, соединенных вместе, как бусины ожерелья. И эти цвета! Темно-синий цвет моря становился светлее вокруг островов, переходя от сапфирового до бирюзового и нефритового. Каждый атолл был окружен ослепительно белым прибоем и пляжем, и на всех были прохладные зеленые ряды пальм и кустарника. И у каждой лагуны был свой особый оттенок синего, как и во внешнем море.
– Кажется, у нас возникла проблема, мой мальчик, - сказал Феникс, когда они внимательно осмотрели пустые пляжи.
– Чудище передвигается от острова к острову, чтобы его никто не увидел. Нам придется поискать.
И они стали искать, атолл за атоллом, и к концу часа они были вознаграждены. Дэвид вдруг заметил темный объект, растянувшийся на пляже лагуны, а Феникс, в то же самое время, победно воскликнул: "Ага!". Они начали по спирали спускаться вниз.
Морское Чудище было необъятным. Его тело могло бы заполнить гостиную дома. Шея была шести метров в длину, и такой же длины хвост (который заканчивался стреловидным наконечником). У него были огромные ласты, как у тюленей, и его отполированный бурый покров состоял из чешуек размером с тарелку.
– Проснись, Чудище!
– крикнул Феникс.
– Мы...
В следующее мгновение они оказались в облаке взметнувшегося песка и брызг, сквозь которое можно было услышать чудовищный всплеск. Когда облако рассеялось, они оказались на пляже одни. Единственным признаком присутствия Морского Чудища была огромная борозда в песке, которая вела к бурлящей воде.
– Ух ты, вот это скорость!
– удивился Дэвид, когда они стряхнули с себя песок.
– Как думаешь, он вернется, Феникс?
– Конечно, мой мальчик. Любопытство, если ничто друге, приведет его обратно. Мы же тем временем, вполне можем сесть и подождать.
Они сели и стали ждать. Дэвид снял свою куртку. Следующие пятнадцать минут они ничего не слышали кроме шороха прибоя и шелестящего гула пальмовых листьев. Наконец послышался тихий всплеск из лагуны.
– Смотри, - прошептал Дэвид, указывая пальцем.
В девяти метрах от берега над покрытой рябью поверхностью осторожно высунулось ухо. Оно дернулось разок или два, затем дрожа повернулось в их сторону.
– Выходи, Чудище!
– крикнул Феникс.
– Это я, Феникс.
Голова Морского Чудища медленно появилась из воды, потом несколько метров шеи. Оно близоруко посмотрело на них, покачав своей головой из стороны в сторону, чтобы получше их рассмотреть. Дэвид увидел, что у него были два коротких, прямых рога прямо перед его ушами, добрые глаза, как у коров, а самыми выразительными были его усы. Сейчас усы находились в неопределенном, чуть опущенном положении.
– А, Феникс, - наконец сказало Морское Чудище мягким голосом.
– Разве ты не помнишь, что меня нужно будить немного более деликатно. Я думал, ты...
– Давай выходи, - сказал Феникс решительно, - и перестать изображать заблудшую овечку.
– Э-э... а что насчет... э-э... него?
– сказало Морское Чудище нерешительно, указывая одним ухом на Дэвида.
– Это, - сказал Феникс, - Дэвид. Он получает образование. Уверяю тебя, что он не кусается.
Морское Чудище подплыло к ним, поднялось из воды, и протянуло свой огромный ласт к Дэвиду, чтобы поздороваться.
– Извините, что я так умчался, - сказал он.
– Беда в том, что у меня очень нервная система, расшатанная в смысле. Иногда я из кожи вон лезу вообще по пустякам. Это у меня после войны.
– Ты был на войне?
– спросил Дэвид.
– Увы, да, - вздохнуло Морское Чудище. Оно удобно плюхнулось на живот, обернуло свой хвост вокруг передних ласт, и снова вздохнуло. Но Дэвид заметил, что его усы оживились, приподнявшись под довольно бодрым углом. Морское Чудище, очевидно, было радо, что кто-то готов выслушать рассказ о его бедах.