Дэвид и Феникс

Ормондройд Эдвард

– Необычное?
– сказал Дэвид неуверенно. Грудь его заболела от бешеного стука его сердца.

– Да, Дэвид, - продолжил гость, - необычное. Настолько необычное, что ты не мог пропустить это: очень большая птица с ярким оперением.

Пол под Дэвидом, казалось, пошатнулся. Так это правда, точнее... это ужасная правда. Это был Ученый, который преследовал Феникса. Это был их враг.

– Птица?
– схитрил Дэвид.
– Что ж-ж, здесь много птиц. Воробьи и луговые жаворонки и... и воробьи...

– Но ничего похожего на огромную птицу с яркими перьями?

Что ж, ему придется лгать. В конце концов, это было ради Феникса.

– Нет, - сказал Дэвид.

– Ах, - сказал ученый. Но его холодные глаза впивались в глаза Дэвида еще мгновение, откровенно говоря "Меня не обманешь, молодой человек".

– Это странно, - продолжил он, - что никто не видел ее. Но у меня нет сомнений, она где-то здесь. Я собираюсь начать свой поиск, как только прибудет мое оборудование.

– Расскажите нам о ней, - сказала мама вежливо.

– Ну, я обнаружил ее в другой части долины - сказал Ученый нетерпеливо.
– Совершенно случайно... я действительно искал другие виды. И так, у птиц, как вы знаете, фиксированные повадки. Если вы знаете эти повадки, вы можете предсказать то, что они будут делать в любое время. Эта конкретная птица была дневным существом, поэтому я пытался наблюдать за ней между рассветом и сумерками. Но она, казалось, обладала своим собственным разумом... вы могли бы даже сказать - интеллектом. Она избегал меня очень умными способами, и мои ловушки она избегала тоже. Непостижимо! Поэтому через несколько недель я решил, что застрелю ее, если получу шанс. Затем внезапно она исчезла, но я уверен, она перебралась в эту часть долины...

Избежать этой темы во время ужина было невозможно. Ученый не мог думать и говорить ни о чем другом. Он рассказал о достоинствах капканов, силков, стальных ловушек и клея для птиц. Он спросил, из чего, как они думают, получиться лучшая приманка: кролик, бифштекс, живой ягненок или падаль. Он рассказал им все о новой мощной, дальнобойной винтовке, которую заказал. И он пообещал им всем, что не успокоится, пока птица не будет либо поймана, либо убита "для продвижения человеческих познаний".

Дэвид с ужасом слушал все это. Ужин перед ним остался нетронутым. Его единственной мыслью было то, что теперь он должен будет предупредить Феникса как можно скорее. Феникс все-таки отправится в Южную Америку, а его образование закончится, даже прежде чем началось. Все из-за этого переполненного ненавистью человека! Он старался сдерживать свои слезы.

Наконец, ужин закончился. Дэвид пробормотал извинения и смылся из столовой, но тетя Эми крепко схватила его за руку, когда он думал, что уже ускользнул.

– Тебе пора спать, Дэвид, - сказала она твердо.

– Ох, тетя Эми, пожалуйста! Я должен...

– В кровать, молодой человек. Ты уже достаточно послонялся вокруг для одного дня. Ты весь измотан.

– Вовсе нет!
– сказал Дэвид, сопротивляясь.
– Я чувствую себя прекрасно. Послушай, я просто должен...

Все было бесполезно. Она проводила его наверх в его комнату, и стояла в дверях, пока он не разделся, не надел пижаму и не лег в постель.

– Теперь, - сказала она, - засыпай. Гора утром все еще будет там... если не будет оползня. Спокойной ночи.
– И она выключила свет и закрыла дверь.

Это было ужасно! Он не мог прокрасться вниз, потому что лестницу было видно из гостиной. Он не мог выбраться из своего окна, потому что прямо под ним был садовый навес с розами, и он напорется на их шипы. И мама всегда приходила пожелать спокойной ночи, прежде чем сама шла спать. Если его не будет здесь, когда она придет сегодня вечером, придется давать множество неприятных объяснений. Единственное, что ему оставалось - ждать, пока Ученый не вернется домой, и все улягутся в постели.

Ожидание было невыносимо. Голос Ученого звучал снова и снова, словно гудение вентилятора, прерываемый лишь редким бормотанием мамы или папы. Какое-то время Дэвид сидел в постели, скручивая простыни в руках; затем он встал и прошелся по комнате босиком. Ему казалось, что прошло уже целых три или четыре ночи, прежде чем он, наконец, услышал, что тон разговора повысился и все три голоса заговорили одновременно.

Ученый собирался уходить! Вот они простились у парадной двери... вот закрылась дверь... теперь послышались шаги на лестнице. Он прыгнул в постель прямо перед тем, как мама просунула голову и сказала "Спокойной ночи, дорогой". Дэвид пробормотал, притворяясь, будто полусонный. Дверь снова закрылась. Выключатели щелкнули, и наступила тишина.

Он подождал еще полчаса, чтобы убедиться, что все заснули. Так быстро и тихо, как только мог, он натянул одежду, выполз из своей комнаты, и осторожно соскользнул вниз по перилам. На заднем дворе он надел ботинки, нырнул сквозь изгородь, и помчался вверх по склону горы.

К счастью, была почти полная луна и облаков на небе не было. Но даже при таком свете, было не легко держаться тропы. Несколько раз он сбивался с пути, так что дорога заняла гораздо больше времени, чем обычно. Наконец, он нашел уступ, одолел последний, сложный камень и сел, чтобы отдышаться. Когда он смог говорить, он тихо позвал:

– Феникс!

Ответа не было.

– Феникс!
– Он протиснулся сквозь заросли к другой стороне уступа.
– Феникс!

Феникс пропал.

Слезы, которые копились весь вечер, было не возможно дольше сдерживать. Дэвид лег на землю, прислонился лбом к скале, и позволил им пролиться. Он только теперь вспомнил. Как только они вернулись из приключения с грифонами, Феникс улетел по каким-то делам. И не сказал, когда вернется.

Слезы прояснили разум Дэвида и немного его успокоили. Что же делать? Он начал думать. Если он останется на уступе на всю ночь, они могут обнаружить, что его нет дома и поднимут бы страшный шум. Но если он не предупредит Феникса до утра, то Ученый может подкрасться, пока птица отдыхает и поймать ее или застрелить. Поэтому ему надо предупредить Феникса и вернуться домой. А единственный способ сделать это, было написать Фениксу записку.

Но у него не было ни бумаги, ни карандаша.

Это что же получается? Сейчас ему придется пройти весь путь назад домой, написать записку, пройти весь путь обратно на уступ, а затем вернуться домой опять.