Девяностые приближаются
Шрифт:
– Цвет мне не нравится, а так ездить можно, – довольно сказала Лизон, усаживаясь на место штурмана, оставляя мне заднее сиденье.
Игорь недовольно поморщился, видно тема заезженная и больная.
– Что бы ты, Лиза, понимала, красный цвет – самый безопасный у машины, они реже попадают в аварии, – заступился за машину я.
– Это потому что их мало, – уверенно и с обычным апломбом заявила Лиза. – Красная – бе-е-е!
– Речь идёт о пропорциях, допустим, красная машина попадает в аварию одна из сотни, а любого другого цвета в несколько раз чаще. Красный цвет и для встречных машин непривычен, водители невольно настораживаются и едут аккуратнее, – поясняю я.
– А-а-а! – задумалось «толстеющее» чудо. – Только это не про Игоря, ему уже раз пять машину чинили!
– Я паркуюсь плохо, – сразу оправдался брат.
Доехали быстро, пробок нет. Откуда им быть? Лизка ускакала вперёд нас, а мы, поставив машину на площадку около соседнего дома, пошли пешком, переговариваясь.
– Как там Венгрия? – спросил Игорь у меня. – Я там ещё не был.
– Купальни понравились, и фотовыставка, – отделался общими словами.
Подходя к дому, я понял, что парочка не из простой семьи. Как понял? Кремль было видно! В парадной сидела консьержка, она, осмотрев меня внимательнее, чем на таможне, сразу нас огорчила:
– Света нет уже полчаса, лифты не работают!
– Да нам на седьмой, что мы, пешком не дойдём? – отмахнулся Игорь.
А между седьмым и шестом этажами нас ждала засада! Стояло трое парней, все возраста Игоря, и роста примерно моего. Накачанные. Морды наглые. Курили. Площадка была широкая, метров двадцать, но парни ютились в закутке около мусорки. Гоняют их за курение, наверное.
– О, кто идёт! Стукачок! Чё, Игорёша, опять бабушке пожалуешься, – загоготал один из них, а его спутники подхватили.
Игорёк сразу стал меньше ростом и опустил глаза.
– Игорян, братуха, это что за козлы? Почему они у нас на пути стоят? – весело спросил я, только теперь понимая, что нифига Игорь не комитетский.
– Не трогай их, они – спортсмены, – дернул за рукав меня Игорь, но, разумеется, уже было поздно.
Кодла такой наезд не оставит без внимания.
– Ты чё? Кого козлом назвал? – «говорливый» сделал шаг ко мне от мусопровода.
Ему хватило одного удара в солнечное сплетение! Чем удобен этот удар, так тем, что пострадавший орать не может, воздуха ему не хватает. Паренёк осел, а я, скинув дублёнку, чтобы не мешала, отоварил обоих его приятелей хуками в челюсть. Брызнула кровь, парни впечатлись в стену.
– Я тебя, козёл, назвал козлом, потому что ты козёл и есть, – четко выговорил я, глядя сверху вниз на первого. – Это чё за беспредельщики и чего они тут трутся?
– Греются они тут, вахтёрша их пускает, она вон его бабка – сразу пояснил Игорь.
– А что не скажешь родным, пусть эту саботажницу пинком на улицу выгонят?
– Говорил уже, только хуже. Её слово против моего, – мрачно сказал Игорь.
– Ну теперь ещё и моё слово вместе с твоим, – весело сказал я.
– Слышь, утырки, ещё раз сюда зайдёте, я вам все кости переломаю, и жопу порву на британский флаг, – говорю уже очухавшимся хулиганам.
– Ты чё, боксер? – орёт один самый смелый, а может и не смелый, просто он в район лестницы упал и может удрать.
–Он боксер! – сфокусировался говорливый на моем разрядном значке.
– Толян, пошли, – сказал мой новый товарищ, увидев как приоткрылась чья-то дверь.
– Куда пошли? Они тут натоптали, бычки вон, кровь на полу, пусть убирают! – возмутился я.
– Да пошёл ты! – рванул вниз тот, что был у лестницы.
– Ну, бандосы, раз друг вас бросил, будете вдвоём тут всё фигачить, – весело говорю я. Открытая дверь была Игоря, и оттуда выглядывала любопытная Лизкина мордаха.
Надежды на трудовую сознательность хулиганов у меня не было никакой, дрянь, а не люди! Пришлось самому контролировать процесс. Заодно научил их мыть полы как в армии, самолично накрошив в ведро, мыло и заставив раскидать веником пену. За время трудовой повинности два раза высовывалась голова бабушки, наверное, той, которой жаловался Игорь, но высовывалась, молча, из любопытства. Наконец пол блестел как у кота яйца, но я, привередничал, принимая работу.
– Вот тут кусок пены на стене, чего не стёр? Да рукавом вытирай! Вся блатная босота так делает! Чтобы вас тут не видел больше и друга моего стороной обходите, если челюсти жалко.
В просторной квартире с высокими потолками, нас встретила домработница с тапочками. Я всё равно разулся, не люблю ходить обутым по дому.
– Это те хулиганы, про которых ты говорил? – сверлила нас глазами сухонькая, но крепкая ещё бабулька.
Игорь кивнул.
– Они его били два раза, – радостно сдала брата дурочка Лизка.
– Представляете, идём, а они драку затеяли, курят, мусорят! – пытаюсь состроить рожу котика из мультика про Шрека, но видно получается плохо.
– Значит, обманула меня Тимофеевна, а ведь столько лет дружим! И в глаза говорит, мол, в туалет отошла, они и проскочили, наверное, – расстроилась бабушка.
– Позвольте представиться! Знакомый ваших внуков, Анатолий…
– Штыба! – закончила за меня бабушка. – Что я газет не читаю? А я Вероника Петровна.
– Все уже меня знают, – огорчился я вслух.
– Это я его нашла в кулинарии! – звонко крикнула Лиза. – Идём со мной, я тебе покажу рисунки.
– Ты халат-то застегни! – прикрикнула на неё Вероника Петровна. – А то покажешь, больше чем планировала. И чай потом пить!
Глава 32
Глава 32
Смотрю рисунки, и мне нравится. Видно нехилое мастерство художника, особенно ей удаются птицы. Вот снегирь как живой, вот попугайчик, явно списанный с натуры, ибо в квартире точно такой же в клетке сидит и настороженно смотрит на меня. Я при входе показал ему кулак, чтобы не думал ничего комментировать. Попугай яркий, и рисунок получился тоже ярким.
– Нравится? – заглядывает мне в глаза Лизон, всё-таки показывая лишнее в разрезе халата.