Девятая рота (сборник)
Шрифт:
Карсаков, Друбич и Эжен кружили на машине по вечерним улицам, оглядываясь по сторонам.
– Да что же он, сквозь землю провалился?..
– На вокзал надо ехать, – предложил Друбич.
– Да кто его в поезд пустит в таком виде? И билета у него нет, ни денег, ни паспорта… В полицию едем, – кивнул Карсаков шоферу…
В сопровождении двух полицейских и портье они прошли по коридору ночного отеля.
– Вот его номер, – указал Карсаков.
Портье открыл дверь, они вошли и включили свет. Иван сидел на кровати,
– Что вы нам голову морочите! – досадливо сказал старший из ажанов. – Без вас у нас дел не хватает!
Друбич достал из кошелька деньги.
– У меня к вам просьба, господа. Пусть это останется между нами. Ни слова газетчикам, договорились?
Полицейские и портье вышли.
– Ну, напугали вы нас, Иван Максимович, – облегченно сказал Карсаков. – Нельзя же так, в самом деле! Мы весь город объехали! Обидно, я понимаю, но жизнь на этом не кончается…
Друбич наклонился и заглянул ему в лицо.
– Иван… – тревожно сказал он. – Иван, ты меня слышишь? – он тронул его за руку.
Тот по-прежнему пусто смотрел в пространство. Перед его глазами по очереди появлялись лица друзей, те беззвучно говорили что-то, с силой трясли его за плечи…
– Очень тяжелый случай, – говорил по-французски доктор. Иван в прежней позе сидел на своей кровати в номере. – Он не понимает, где находится, не узнает знакомые лица. Замедленная реакция на физические раздражители, – он достал медицинскую иглу, уколол его в руку. Ладонь Ивана с опозданием, не сразу сжалась. – Не хочу вас пугать, господа, но поверьте моему опыту – из этого состояния редко возвращаются…
Карсаков и Друбич переглянулись.
– Мы можем перевезти его в Петербург, профессор?
– Да, конечно. Состояние стабильное. Вам придется нанять кого-то из опытного медицинского персонала, можно в нашей клинике. Дорога не близкая. Кормить с ложки, следить, чтобы не было обезвоживания организма, пролежней. Другие бытовые проблемы – вы меня понимаете…
Медицинская сестра гренадерского роста и коридорный отеля, ворочая Ивана на кровати, как куклу, натягивали на него одежду. Потом закинули его безвольные руки себе на плечи и попытались поднять.
– Отойди, – Эжен оттолкнул коридорного. Они с Друбичем с трудом поставили Ивана на ноги, шагнули вперед – Иван замедленно переступил ногами…
Автомобиль проехал по питерским улицам, остановился у ограды больницы – приземистого унылого здания. Карсаков и Эжен вышли, Карсаков подал руку Маше.
Они прошли через двор. Маша испуганно, не поворачивая головы, нервно сжимая в руках сумочку, смотрела на душевнобольных, гуляющих под присмотром санитаров.
Она заглянула в приоткрытую дверь палаты. Осунувшийся Иван сидел на койке в бесцветной больничной пижаме, глядя в одну точку. Маша откинулась спиной к стене, с трудом сдерживая слезы. Потом взяла себя в руки, выпрямилась, уверенно вскинула подбородок и надела на лицо улыбку, как под куполом цирка перед прыжком. Подошла к Ивану, положила ему руку на голову.
– Ваня, – негромко позвала она.
Лицо его дрогнуло, он медленно поднял на нее ожившие глаза – и заплакал, горько, как
– Все пройдет, Ваня… Все пройдет… Я с тобой… – Маша гладила его по голове. – Пойдем, – она взяла его за руку, и Иван покорно пошел за ней…
…Американские полицейские оттеснили толпу зевак и репортеров от дверей. Иван вышел с громадным букетом цветов в сопровождении компаньонов. Тотчас со всех сторон замигали вспышки камер, потянулись руки с открытками и афишами. Иван, окруженный толпой, раздавал автографы налево и направо, терпеливо фотографировался с поклонницами, отдавал им цветы и тут же получал новые букеты. Терри шел рядом, не умолкая переводил с русского и на русский.
Наконец, они добрались до машины. Последняя восторженная дамочка уже на ходу поцеловала стекло рядом с ним, оставив яркий след помады.
– Сейчас заедем в отель, а потом – релакс! Мюзик-холл, музыка, девочки на сцене!.. – мечтательно прикрыл глаза Терри.
– Что я, голых баб не видел?
– Иван, – огорченно сказал Терри. – Я в каждом городе составляю целую программу для твоих развлечений, – показал он газету с обведенной красным карандашом рекламой. – Это не советская Россия, Иван, это Америка. Здесь большая индустрия самых разных развлечений. Это моя работа, чтобы ты был доволен, чтобы тебе понравилось в Америке. Пресса пишет, почему ты совсем не появляешься на публике. Они думают, мы держим тебя – как это по-русски – под замок… Если ты думаешь: надо тратить свои деньги – нет, это бесплатно! За все платит фирма!
– Устал я.
Терри вздохнул.
– А я хотел пойти с тобой и сюда, и сюда, и сюда, – указал он на светящиеся вдоль улицы рекламы. – Но ты сидишь в отеле, и я тоже. Для меня это слишком дорого…
Скотт передал Ивану конверт с деньгами и чек. Тот пересчитал тонкую пачку долларов.
– Слушай, – покрутил он в руках чек. – Ты три месяца кормишь меня этими бумажками, в которых я ни хрена не понимаю! Где деньги?
– В банке, – пожал плечами Терри. – Неужели ты хочешь таскать из города в город чемодан с деньгами?
– Нет, я хочу, в конце концов, увидеть их своими глазами! Пощупать руками!
Компаньоны заговорили по-английски. Скотт глянул на часы и указал сидящему за рулем Брюсу дорогу. Потом обернулся к Ивану.
– Мы хотим, чтобы мы с тобой полностью доверяли друг другу, Иван, – начал переводить Терри. – Главное, чтобы ты понял, что мы не обманываем тебя. Не потому, что мы такие честные, добрые и глупые, а потому, что мы злые, жадные американские капиталисты и умеем считать деньги. Нам не выгодно обмануть тебя на один доллар, потому что мы потеряем сто… Чтобы ты убедился в этом, сейчас мы едем в банк…
Молодой клерк дежурно улыбнулся из-за банковской стойки. Скотт и Терри объяснили ситуацию.
– Дай ему чеки и свой паспорт.
Клерк отошел к сейфу с бумагами, покопался в них, затем вернулся к стойке, написал число на бумажке и положил перед Иваном.
– Видишь, на твоем счету двести восемьдесят шесть тысяч долларов с мелочью, – сказал Терри.
– Из ит май мани? – уточнил у клерка Иван, ткнув пальцем в бумажку, потом себе в грудь.
– Йес, – улыбнулся тот.