Диагностика убийства

Градова Ирина

– Отлично! – с облегчением воскликнула я, подумав, что хотя бы одна проблема близится к счастливому финалу.

– Вы хотели, чтобы мы еще что-то для вас сделали? – поинтересовался Кишан.

– Вы правы, – подтвердила я. – Я тут кое-что обнаружила… совершенно неожиданно.

Подойдя к бюро, я вытащила из ящика бумаги, найденные за портретом Кундалини.

– Чхая сказала, что это похоже на завещание, – сказала я, протянув листки Арджуну. – Но документ на урду, а она плохо знает этот язык. Не могли бы вы прочесть?

– К сожалению, ни один из нас не владеет урду, Индира, – покачал головой адвокат. – Но это не проблема: я вызову переводчика.

– Сделайте это, а потом позвоните мне.

Но это не все. Речь пойдет о еще одном завещании – на этот раз моем собственном.

– Вы хотите составить завещание? – одновременно удивились братья. – Но к чему такая спешка?

– Вы же знаете, что на меня на днях напали?

– Да, но теперь вас повсюду сопровождают ребята из агентства. Они – лучшие в своем роде, охраняют президентов и воротил бизнеса, и вряд ли кому придет в голову повторить попытку!

– И все-таки я настаиваю.

– Хорошо, – вздохнул Кишан, сдаваясь. – Набросайте основные пункты…

– Я уже это сделала, – сказала я, протягивая ему листок из запаса прабабушки с фамильным вензелем.

Пробежав глазами написанное, Кишан отдал его брату. Тот, сделав то же самое, поднял на меня глаза.

– Вы абсолютно уверены в том, что хотите именно этого?

– На сто процентов. Но я не настолько в курсе финансовых дел, чтобы все сделать правильно. Вам придется подумать, о чем необходимо позаботиться, прежде чем подписывать документ. Нужно учесть интересы членов семьи, а также мне необходимы сведения о людях, работающих в клиниках отца: не хотелось бы выкидывать их на улицу без объяснений и выходного пособия.

– Понимаю, – кивнул Арджун. – Мы все сделаем.

* * *

– Ты понимаешь, что натворила? – качая головой, спросил Ноа.

– А что я такого сделала?

– Заявив о намерении написать завещание, содержание которого мало кого устроит, ты поставила под угрозу собственную жизнь!

Он оглянулся, чтобы посмотреть на телохранителей, расположившихся за соседним столиком.

– Значит, нужно поскорее оформить документ и положить его на хранение в сейф братьев Баджпаи, – ответила я.

Мы сидели в кафе на третьем этаже гигантского торгового комплекса под названием «Сентрал Коттедж Эмпориум» в Джавахар Бхаван на проспекте Джанпат, в Дели. Здесь продавали все – от мебели и традиционной одежды и обуви до подарков и сувениров. Я позвонила Ноа сама. Со времени нашей последней встречи он ни разу не дал о себе знать, даже не поинтересовался, как прошла моя встреча с Тусшаром Шетти. Мне стало обидно: неужели после того, как я финансово помогла его больнице, необходимость во мне отпала? Значит, Ноа общался со мной только ради денег? В этом предположении меня еще больше укрепило то, что швейцарец поначалу отказался встретиться, ссылаясь на занятость. Раньше это его не останавливало, тем более что он сам себе хозяин и от начальства не зависит. С другой стороны, с чего это я вдруг возомнила, что Ноа мне чем-то обязан? Да, я помогла ему, а он помог мне – нашел Мадху и сообщил важные сведения, касающиеся интересующего меня дела. На что еще я могла рассчитывать? Правда, мне казалось, что между нами успело возникнуть что-то вроде дружбы, но я могла и ошибиться: кто их знает, этих европейцев? Кроме того, Ноа странный, и я, возможно, неправильно истолковала его ко мне отношение, решив, что нравлюсь ему. Тем не менее Ноа – единственный человек, находящийся в курсе моих проблем, причем человек незаинтересованный, поэтому мне хотелось с ним поделиться. Еще одной странностью стало то, что для встречи он выбрал Дели: если уж ты так занят, то почему не в Агре? Я задала ему этот вопрос, и Ноа ответил, что у него есть дела в столице. Это не слишком воодушевляло: какой

женщине понравится, когда мужчина собирается к ней на свидание, скажем, между партией в гольф и походом в магазин?! И все-таки мы встретились, пусть и под присмотром телохранителей. В поведении Ноа чувствовалась неловкость, обычно ему несвойственная. Я никогда в жизни не навязывалась мужчине, поэтому уже начала жалеть о своей затее, но постепенно напряжение спало, и мы стали общаться почти как раньше. Я рассказала Ноа о своем «финте» с завещанием, а потом поведала о происшествии с картиной прабабушки. К последнему швейцарец отнесся с определенной долей скепсиса, но я иного и не ожидала: сама бы не поверила, если бы не испытала на себе то, что называют «сверхъестественным». Последней я сообщила хорошую новость – о том, что для части жителей района Таджа проблема с расселением решится положительно.

– Не ожидал, что твой отец это сделает, – качая головой, произнес Ноа. – Мне казалось, что он всеми силами пытался избежать выполнения обязательств!

– Ты думал о нем хуже, чем он был на самом деле, – с оттенком грусти ответила я. Удивительно, но тот отец, которого я понемногу стала узнавать уже после его смерти со слов знакомых и малознакомых людей, нравился мне все сильнее.

– Вероятно, ты права, – согласился Ноа. – Я рад, что все так обернулось.

– Ну, а у тебя как дела? – поинтересовалась я, чувствуя, что темы для разговора обо мне исчерпаны.

– А что у меня? – пожал плечами Ноа. – Моя жизнь вовсе не так богата событиями, как твоя! Работаю, пытаюсь свести концы с концами – благодаря тебе делать это стало немного легче.

– Что ж, я рада, – сказала я, понимая, что мы зашли в тупик. Просто для того, чтобы что-то сказать, я вдруг, сама от себя не ожидая, выпалила:

– Милинд Датта сделал мне предложение!

– Какое пре… А-а, в этом смысле?

– Да.

– Ну, поздравляю.

Голос Ноа звучал бесстрастно. Я ловила себя на том, что совершенно его не узнаю – что могло произойти, чтобы отношение Ноа ко мне так изменилось?

– Я чем-то тебя обидела? – спросила я, ощущая комок в горле.

– Ты?! С чего ты взя…

В этот момент зазвонил его сотовый, и Ноа полез за ним в карман. Секунд двадцать он молча слушал, и выражение его лица менялось на глазах. Затем он ответил что-то на хинди и резко встал. Телохранители напряглись, словно сторожевые псы, почуявшие неладное.

– Мне срочно нужно уйти, прости! – сказал Ноа.

– Что-то случилось?

– Н-нет, ничего такого…

Но я видела, что он лжет: красные пятна, выступившие на его скулах, говорили в пользу моего предположения.

– Ноа, не юли: что произошло?

Он запустил пятерню в густую шевелюру, как будто пытаясь придумать правдоподобную версию.

– Больница, – сказал Ноа, наконец. – Ее разгромили…

– Что? Твою больницу?!

– Да.

– Когда?!

– Прямо сейчас. Это Ракеш звонил – тот парень, что катает туристов на верблюде вокруг Таджа… Эх, знал я, что нельзя уезжать!

– Погоди, но чем ты смог бы помешать? Кому это могло понадобиться?

– Бабур-хану, разумеется! – раздраженно рявкнул в ответ Ноа.

– Ты же ему платишь!

– Инди, прости, мне действительно пора: может, удастся еще что-то спасти…

– Я с тобой.

– Нет! – решительно возразил он и даже вытянул вперед руку, словно пытаясь помешать мне последовать за ним. – Твое вмешательство ничего не изменит!

– А твое – изменит? – парировала я. – Нет уж, милый мой, больница – часть моего капиталовложения, и я намерена выяснить, что пострадало и насколько сильно!

– Инди, послушай… Не нужно тебе ехать, правда: у тебя и так проблем по горло!