Дикая стая
Шрифт:
Тогда Ольга сняла кофту, повернулась к поселенцу спиной, и человек увидел следы пулевых и ножевых ранений.
— Теперь понял? Вопросов нет?
— Уходить тебе нужно. Оно, и впрямь, — не твое это дело!
— А куда пойду? Без работы половина поселка осталась. Замужние подрабатывают интимом, чтоб детей накормить. Да и привыкла к своей работе. Сдохнуть где хочешь можно! В любую пургу. Все от судьбы…
— Оль, ты хоть изредка звони!
— Это непременно. Я всегда буду помнить тебя!;
— Когда в отпуск собираешься?
Нам его каждый год зимой дают. Аж на два месяц а.
Давай ко мне заруливай!
— На все два месяца?
—
А не слишком обременю?
— Наоборот, ждать буду!
– Ловлю на слове! Знаешь, с тобой просто и легко. Хоть голиком в одной постели валяйся, ты не прикипишь! Такое впервые! Значит, тебе можно доверять. А насчет отпуска, так то мы еще обговорим. До зимы время есть. Если будем живы, почему бы нет?
— Ты береги себя, — попросил Гоша тихо.
— Гошка, уж не влюбился ли ты в меня, старый козлик? — рассмеялась Ольга, спускаясь к реке.
— С чего взяла? Ишь, возомнила о себе, щипаная курица! Размечталась мокрица на солнышке! Не родилась средь вас, двухстволок, та, на которую я оглянулся бы, — вспылил Гоша и тут же проверил, не забыла ли Ольга банку соленой черемши. Ведь вместе заготовили.
Женщина хвалила мужика за сообразительность, в тому свое вспомнилось, когда нарвался на черемшу в одной из зон. Дикий чеснок ели зэки жадно. Знали, от цинги нет ничего лучше. А тут целая полянка у болота. Гоша показал Ольге черемшу. Собирая ее, не заметили подкравшийся волчий выводок. Шестеро подросших за зиму волчат и волчица были голодны, окружили со всех сторон и выжидали сигнала матери к нападению. Но та не спешила, уловила запах ножей в человеческих руках, не хотела рисковать собою и волчатами. Те дрожали от нетерпения, то и дело выглядывали из-за кустов и кочек, смотрели, не ушли ль люди с болота? Те не торопились. Срезали черемшу у самого корня, клали в рюкзак, но держались подальше от трясины. Волки всегда загоняли туда свою жертву. Оттуда никто не мог вырваться: ни олень, ни медвежонок,
ни человек. Сколько их разнесли в куски по бол теперь ни счесть.
Вот и эти двое подошли к опасной черте. Е шаг, всего шаг, а дальше — трясина. Людей, конечно испугает большое количество волков. Если налет стаей, эти двое не успеют защититься. Первое, одолеет людей, это страх. Его и минутного хват Надо отрезать им дорогу к реке, стать на пути. Пусть бегут в топь! Волчица высунула морду из засады дав сигнал стае сомкнуть кольцо, сама вышла из кустов.
Гошка интуитивно почувствовал опасность и выпрямился, увидел волчицу перед Ольгой. Та резала черемшу и не видела зверя. Волчица уже приготовилась к прыжку, когда Корнеев бросился к не крикнув:
— Куда косишь, падла?!
Ольга от внезапности подскочила. И тут на не налетел волчонок. Поселенец тут же оказался пере волчицей. Она не побежала от человека, а прыгнул на Гошку, норовя порвать ему горло. Так она делал всегда. Горячая слюна закипела на клыках. Зверь соскучился за зиму по теплой крови. В человеке ее много, ударила грудью мужика. Такими ударами многих сшибла с ног, никто не мог выстоять. Но что это.
Нет, она не промахнулась. Человек опередил е и распорол пузо. Когда успел?
Волчица коротко взвизгнула, свалилась под ноги теряя силы. Куда там вскочить и повторить прыжок, не может ползти. Она скульнула жалобно, а люди тем временем уже убивали волчат. Она не могла дать им сигнал уйти в болото. Волчата были слишком голодны и не оглядывались на мать. Пустое пузо мутит голову!
Волчица еще успела увидеть, как
лишь двое волчат, поскуливая и повизгивая, убежали в болото. От голода или от страха мчались без оглядки. Может, эти доживут до зимы, станут взрослыми, если не выйдут снова на человеческую тропу, — закрыла глаза волчица. А вскоре Гошка вытряхнул ее из шкуры, Ольга помогла управиться с убитыми волчатами.
— Сапоги из них тебе закажем! И шапку! — радовался Гоша.
Он не удивился и не испугался этой встречи.
— Я видел людей похлеще волков! На зоне хватало всяких! — сел к костерку в конце дня.
— Расскажи, о чем вспомнил? — подсела Ольга рядом.
— О прошлом… Забыть бы его, да никак не могу.
— Расскажи что-нибудь, — попросила женщина.
— Да вот сегодняшняя встреча тряхнула малость. Будто на минуту в зону возник, в свой барак. Там звери покруче имелись. Особо пахан. У него кликуха была Кабан. В точку влепили. Зверюга против него — человек! Скорый на расправу, свирепее целой «малины». А силища как у медведя. Заводной, взрывной, главное, стопоров у него не имелось. Без тормозов дышал. Не только зэков, всю администрацию держал в «клешнях». Как-то опера вздумали его отправить на «пахоту», чтоб лед для рыбокомбината колол вместе с зэками, — усмехнулся Гоша и продолжил, — опера не успели договорить. Пахан взял их за шкирки, поднял под потолок, трахнул головами и швырнул на пол со всей силы, потом на горла наступил. Так и кончились у него под ногами. Кровь брызнула во все стороны, и все на том…
— А его не расстреляли?
— Кто к нему подойдет? Он любого уложит. К тому ж в бараке все за него стеной встанут. Не дадут в обиду. Однако и Кабан лажанулся. Был средь фартовых молодой пацан. Путевый кент из него получился бы. Да заставил его Кабан срезаться в «рамса».
Тот продул, а отбашлять нечем. Кабан потребовал «бабки» на стол тут же. Пацан был пустой, как барабан. Пахан не захотел ждать и на глазах у все голыми руками свернул мальчишке «репу». Тот крикнуть не успел. Куражился пахан, ну, а фартовым по кайфу пришлось. Вот и наехали на Кабана целой стаей. За жмура не простили. Как не силен был завалили падлу, замокрили мигом. Запороли финачами. Уже замоченного за барак выкинули как пса. Никто из спецотдела даже не дергал зэков, не спрашивали, кто замокрил Кабана. Оно и ежу понятно, что кучей урыли. Всех достал паскуда. И на меня наезжал. Базлал, что моей «репой» сторожевых псов похарчит…
— А за что?
— Не шестерил ему. Вот и взъелся! Да только не обломилось меня урыть, самого уделали. Зверюга был редкий. Таких не жаль.
Ольга молча сочувствовала поселенцу. Она понимала, что уберег ее от неминуемой смерти, ведь, успей волчица на миг раньше Гошки, Ольга не смогла бы опомниться. Что там волчонок? Он слегка ободрал бедро. Оно быстро зажило, и баба о нем даже не вспоминала.
Гоша ходит по квартире как потерянный. Вон на диване лежит Ольгина расческа, на умывальнике ее зубная щетка. Там, под койкой — тапки, которые она носила. Да и ужин некому приготовить. А ведь привык к ее заботе, вниманию. Гошка скульнул забытым щенком. Как хочется мужику, чтобы его снова погладили по кудлатой голове, как ребенка, и, слегка ущипнув небритую щеку, сказали тихо: «Гошенька, чертушка, а ведь ты самый лучший на свете. Жаль, что не все это видят и знают; что равного на всей земле нет..».