Дикое Сердце 1 часть
Шрифт:
– Айме… – упрекнул удивленный беззаботностью невесты Ренато.
– До скорого, – попрощалась Айме. И приблизившись к сестре, сказала: – Моника, с тобой хочет поговорить Ренато.
– Ты что-то хотел, Ренато? – спросила Моника.
– По мнению твоей сестры, злоупотребить твоим терпением. Я пытался поговорить о некоей эпидемии, появившейся в долине Чико, где находится сахарный завод и новые плантации, но она не захотела меня слушать. Ее раздражают больные, это естественно. Поэтому, эта прекрасная капризная куколка, немного издеваясь над нами, отправила меня докучать тебе,
– Ну если я могу быть тебе чем-то полезной, Ренато. Меня это не раздражает. Наоборот…
– Я знаю, что ты добра и выслушаешь меня, а Айме не захотелось этого сделать.
– Мы разные. Кроме того, она думает только о предстоящей свадьбе, тебе не кажется это естественным?
– Да, совершенно естественно. Я был нетактичен, пытаясь затронуть эту тему, но признаюсь тебе, в этих делах я чувствую себя немного одиноким. Моя мать не разделяет эти идеи, она слепа во всем, что касается Баутисты, думает также, как он, и поддерживает все его старания.
– Но ведь ты здесь единственный хозяин, ты должен всем распоряжаться.
– Что я и делаю, хотя пока что предпочитаю делать без применения силы, чтобы не расстраивать мать. Я подумал о другом управляющем для усадьбы, вернее, разделить эту работу между обоими. Чтобы делать отчеты и подсчитывать фрахтовые расходы для юридических вопросов, я подумал о докторе Ноэле, человеке в высшей степени порядочном, умном и добром. А для того, чтобы быть в поле с работниками мне нужен молодой, сильный и решительный, но свободомыслящий, с великодушием к работающим и сочувствием к страдающим.
– И у тебя уже есть такой кандидат?
– Есть один, который мог бы быть им, но мне нужно завоевать его. Речь идет о друге детства, который вырос суровым, непокорным, как дикий кот. Маловероятно, что он согласится. Я думаю заняться этим позже.
– Ты говорил, что у тебя срочное дело.
– Да, больные. Подозреваю, что санитарные условия, в которых они живут и работают – хуже некуда. Среди рубщиков тростника и работников сахарного завода вспыхнула какая-то эпидемия. Я хотел бы, по крайней мере, отгородить их от остальных, оказать медицинскую помощь. Короче, не знаю, не знаю. Я думал заняться этим после свадьбы, но боюсь, что болезнь слишком распространяется.
– Хочешь, чтобы я занялась этим? Где это?
– Мне кажется, это слишком тяжело для тебя, ведь место находится более, чем за три лиги, а после дождей дороги ужасные. Не думаю, что повозка сможет туда добраться. Мне пришлось ехать на лошади.
– Ну и я могу поехать на лошади. Пожалуйста, подготовишь одну для меня?
– Я подготовлю лошадь, слугу, чтобы тебя сопровождал и письменный приказ, чтобы тебе подчинялись во всем, – весело поддержал Ренато. – Какая же ты хорошая, Моника! Как я тебе благодарен!
Он сжал ей руки и удалился быстрым веселым шагом, а Моника криво улыбнулась, смакуя горечь мучения, и вонзая занозу еще глубже зашептала:
– Он проведет весь день рядом с ней. Отдаст ей все время, любовь, поцелуи. Так будет. А как же этого хочу я!
19.
Побледнев от
Моника с трудом перешагнула порог, ее глаза отказывались верить увиденному: потолок и стены – плохо соединенные пальмы; земляной пол; отсутствие мебели, за исключением нескольких ящиков и грубых скамеек. На нескольких столбах висели разодранные грязные гамаки; грязные циновки лежали длинными рядами, туда были брошены, будто животные, больные работники: без света, воздуха, без кувшина свежей воды, без тени человеческой жалости, которая была бы способна проникнуть в этот ад.
– Сеньорита, куда вы идете? Выходите, выходите, вы задохнетесь. Этого человек не вынесет.
Робкий, испуганный старик с угольной кожей, со взъерошенными, почти белыми волосами, приблизился к ней. Он опирался на что-то вроде грубого костыля и таскал с трудом опухшие ноги, но в его грустном взгляде унижаемого веками человека, была искра простодушной доброты, которая зажглась в присутствии красивой и хрупкой женщины, не отступившей ни на шаг.
– Не идите дальше, сеньорита. Эти вещи не для того, чтобы смотреть на них. Туда нельзя идти. Я расскажу вам, что там происходит. Но снаружи…
– Кто вы?
– Кем я должен быть? Сауль, лекарь. Меня позвали, чтобы я вылечил их травами, но эту болезнь никто не остановит. Вчера было около сорока больных, а сегодня более восьмидесяти.
– Конечно, потому что они вместе со здоровыми. Этого нельзя делать, им нужен доктор, лекарства, люди, которые бы за ними ухаживали, воздух, пространство. Но почему они в такой заброшенности? У них нет семьи? У вас нет женщины, которая бы вам помогала?
– В долину приехали только мужчины. Женщины и дети собирают кофе на другой стороне. Сеньор управляющий запретил им приходить, говорит, что они очень нужны там и…
– Что это? – прервал Баутиста, приблизившись.
– Сеньор управляющий! – испугался негр Сауль. Наступила глубокая тишина в длинном бараке. Даже больные, сдерживая дыхание, замолчали. Некоторые приподнимались, другие с трудом повернули голову, чтобы увидеть жестокое лицо управляющего, который смотрел на них гневно и презрительно. Он нетерпеливо повернулся к неуместной посетительнице и распорядился:
– Сеньорита Мольнар, вы не сделаете мне одолжение, не выйдете отсюда?
– Нет, Баутиста. Я пришла увидеть это и попытаться исправить. Уже вижу, что все гораздо хуже, чем я предполагала.