Дипломат

Олдридж Джеймс

– Ну, Англо-Иранская – это совершенно другой вопрос, – доктор Ака махнул рукой. – Само собой, тебе не хочется возвращаться в Англо-Иранскую. Ученый не должен зависеть от нефтяных компаний мира.

– Тогда где же выход? – спросил Мак-Грегор, окончательно подавленный.

– Сын мой! – сказал доктор Ака. – Я не могу посоветовать, что тебе делать, потому что я сам этого не знаю. Могу сказать одно: если ты потерял шесть лет жизни, никто не вернет их тебе, кроме тебя самого. Я хотел бы обладать мудростью, чтобы указать тебе путь, но мудрость старика – это страх. Молодость не знает страха. Чтобы быть достойным самого себя, ты должен поступать

бесстрашно, ты должен следовать своим убеждениям и целям. Мир теперь уже больше не мир нефтяных компаний, и пусть это служит тебе отправной точкой, потому что сейчас, более чем когда-нибудь, от нас, ученых, требуется правильный выбор. Мы не должны более служить тем силам, которые способствуют порабощению одной страны другой. Мы открываем новую эру, Айвр. Это страшное новое оружие показало действительную мощь науки и совершенно изменило мир. Теперь ошибки правителей грозят гибелью самому существованию человечества. Вот основная наша забота. Конечно, ты понимаешь это лучше, чем я, потому что ты молод и у тебя вся жизнь впереди. Что я могу тебе сказать? Я живу в отдаленной стране, не имея ни связи с миром, ни влияния. Насколько яснее должны разбираться в этом вопросе великие ученые Запада, особенно те, которые сами совершили этот переворот в науке. Насколько лучше эти ученые должны видеть и понимать. Насколько больше они могут сказать тебе о лежащих перед тобою путях!

– Ничего они не могут! – с горечью сказал Мак-Грегор. – Может быть, кто-нибудь из них и знает, что будет дальше, но большинство в таком же смятении, как и я.

– Они не имеют на это права, – сказал доктор Ака, потрясая маленьким сухим кулачком. – Человек науки несет большую ответственность, чем прочие люди, потому что его работа дает ему лучшее понимание объективного мира. Если он не может понять, что судьба человечества стала в науке решающим фактором, тогда он не имеет права быть ученым!

Мак-Грегор почувствовал, что его личные сомнения померкли перед жаркой тревогой доктора Ака за судьбу всей науки и всего человечества. Доктор не дал ему возможности рассказать более подробно о себе, потому что тема ответственности ученого была коньком старика: только тронь его, и тогда не удержишь. Между тем такая общая постановка не покрывала вопроса Мак-Грегора.

– Одно дело понимать важность судеб человечества для науки, – сказал Мак-Грегор, – а другое дело ответить, как должен поступать человек в этих обстоятельствах.

– Каждый честный человек скоро поймет, что поступки определяются убеждениями. Предполагается, конечно, что все ученые – честные люди.

– Одной честности недостаточно, – возразил Мак-Грегор. – Нужна еще какая-то основная установка, которая объясняла бы ему человеческие отношения и вскрывала бы суть любых поступков.

– Ну, тут уже область политических теорий! – Доктор Ака считал это границей, переступать которую он не хотел. – Честности вполне достаточно для начала, – сказал он. – Честность плюс научная объективность и естественное стремление человека жить среди людей. В одиночку ничего не достигнешь. Мы не можем жить вне общества, это я говорю как биолог. Наши личные проблемы только часть проблем всего общества, и это первое, что нужно понять.

Мак-Грегор не хотел продолжать эту дискуссию, но ему требовался собеседник, с которым можно было бы поспорить, и он сказал доктору Ака, что не поедет с Эссексом в Азербайджан.

– А почему? Почему? – Доктор в изумлении всплеснул руками.

Мак-Грегор

сказал о своем отвращении к планам посольства.

– А почему ты так тревожишься? – спросил доктор. – Неужели так важно то, что делает этот Эссекс?

– Это может быть решающим, – сказал Мак-Грегор.

– А на него можно воздействовать или он безнадежен?

– Нет, он не совсем безнадежен.

– Тогда поезжай с ним. Вытащи этого Эссекса из Тегерана, а потом начнешь учить его уму-разуму. Чего ты от него хочешь?

– Очень немногого. Только честной оценки существующих здесь трудностей.

– Поезжай с ним, – сказал доктор Ака. – Используй свое влияние.

– Мое влияние ничего не стоит. У него обо всем предвзятое мнение. Иран его совершенно не интересует. Он заинтересован только в закреплении английских позиций на Среднем Востоке и в том, чтобы избавиться от русских. А до этой страны ему нет никакого дела.

– Ну, тогда он безнадежен. Пусть его едет, а ты оставайся со мной.

Мак-Грегора такой ответ не устраивал. Он не хотел, чтобы ему советовали остаться.

– Не беспокойся ты! – Доктор Ака придержал Мак-Грегора за плечо. – Все равно он ничего не сможет сделать в Азербайджане.

– Я далеко не уверен в этом, – сказал Мак-Грегор. – Посольство сейчас решает, какие порядки должны быть в этой стране, и поездка Эссекса – это составное звено их планов. – Мак-Грегор был удивлен и разочарован, что старик не понимает важности происходящего.

– Ты, кажется, говорил, что он придет завтракать? – спросил доктор.

– Да, я пригласил его в надежде, что вы его чему-нибудь научите. Он воображает, что находится среди дикарей, которые не способны управлять своей страной.

– Так мне, значит, надо показать свою культурность, да? – Доктор Ака прошелся по комнате взад и вперед, словно культурность требовала энергии.

– Он в общем неплохой человек, – сказал Мак-Грегор.

В глазах доктора Ака заплясали огоньки. Он решил позабавиться. Занятый этой мыслью, он остановился у окна и стал глядеть в сад. Так его и застал Гассан, чернолицый араб из Кувейта, вошедший объявить о прибытии Эссекса. – Его светлость англичанин, – сказал Гассан, и Эссекс тотчас же появился в дверях.

– Доктор Ака, – сказал Эссекс, когда старик повернулся к нему, – прошу извинить меня за то, что я так опоздал, но меня, к сожалению, задержали. – Эссекса сразу взяло сомнение, достаточно ли этого. – К тому же мой шофер не сразу нашел ваш дом, – добавил он. – Надеюсь, я не причинил вам неудобства? – Они обменялись рукопожатием.

– А, Мак-Грегор! – Эссекс приостановился, словно ожидая, что Мак-Грегор будет переводить его слова.

– Дорогой лорд Эссекс, – сказал доктор, и его английская речь прозвучала, как у чистокровного англичанина. – Значение времени – это первое, что вы должны постигнуть в нашей стране. Для нас время означает вечность, не меньше. Вы очень хорошо начали.

Последовал обмен туманными репликами на тему о времени, а потом доктор пригласил Эссекса занять место у огня.

– Я все смотрю на вашу библиотеку, – сказал Эссекс. Книги заполняли полки вдоль стен, а кое-где громоздились и на полу. – Настоящая библиотека биолога.

– Больше половины из них не имеет отношения к биологии, – усмехнулся доктор Ака.

Эссекс увидел, наконец, и миниатюры на стенах и подошел поближе, чтобы рассмотреть их.

– Боже праведный! – воскликнул он. – Неужели это подлинники?