Дитя короля
Шрифт:
— Я хочу привыкнуть к тебе, не нужно закрывать мне глаза. Я не хочу вечно бояться.
Не пускаю гнев на брата, что колотится в мысли и эмоции, норовя испепелить меня изнутри. Марьян уже мертв, мстить некому, а три месяца пролетят, как искра. Дарайна должна полюбить, иначе все эти страдания зря.
Да и сейчас еще не все закончилось, осталось самое приятное, но сложное.
Метка перестроилась на грудь, но желательно завершить ритуал обоюдно. Дарайна должна получить настоящее удовольствие, разорваться на осколки блаженства, кричать от экстаза и вздрагивать от безумных импульсов.
Силы почти вернулись, могу применить вожделенную магию, но я обещал этого не делать, потому решаю немного помочь моей невесте.
Слегка щелкаю пальцами, приглушая маруньи на потолке до густой темноты, раскидываю их по углам, как маленькие звездочки.
Теперь только девушка излучает золотой мягкий свет. Драконьи разломы расширились, углубились, но руна не позволяет огню сжигать одежду, от этого Дарайна будто солнце в моих руках. Горячая суть Стихии Воздуха всегда страстная и ненасытная, стоит ей только дать повод — она будет требовать еще, потому драконы в нашем мире считаются самыми лучшими любовниками.
— Иди ко мне, — шепчу и легко переворачиваю девушку на спину, оставаясь в ней. Так сладко, туго, и кажется, что кровь скопилась в чреслах и сейчас взорвет меня давлением.
Мягко качаюсь туда-сюда, почти не сдвигаясь, позволяя Даре привыкнуть, размяться, разрешить мне немного больше.
Целую острый подбородок, слизываю солоноватый вкус ее кожи, веду языком по контуру губ, и ловлю тихий стон.
— Да, моя королева. Ты справишься, — невесомо касаюсь уголка рта, дразню, а когда Дара приоткрывает губы, будто умоляя погрузиться в нее, я отрываюсь и перемещаюсь выше. Слышу разочарованный вздох и ликую в душе. Целую веки, считаю кончиком пальца густые, как щетки, ресницы и осторожно толкаюсь бедрами, проникая немного глубже, в плотный жар ее тела.
Девушка неосознанно сжимает ноги, напрягается и испуганно распахивает глаза.
— Не бойся, я не причиню тебе вреда, — шепчу, сцеловывая высохшие на щеках слезы, вытивая языком невидимые дорожки, собирая губами мелкую дрожь, обдавая дыханием своей любви гладкую кожу. Щекочу распущенными волосами, и чувствую, как нежный цветок в моих руках распускает лепестки, дышит густо, часто и смотрит мне в глаза с надеждой.
Почти не шевелюсь, потому что Дара сжала меня собой и не отпускает, а я знаю, что это причиняет ей боль, но она старается — вижу это в ее взгляде.
После шока не каждый сможет найти силы завершить Единение. Но эта ночь особенная, и я подарю Дарайне все, что смогу. Все, чему научен.
Поглаживая кожу на ключице, что выглядывает из-под ослабленного лифа, я осторожно стягиваю ткань с одного плеча, затем с другого. Ленты по центру расходятся, и налитая грудь ложится в мою ладонь. Второй рукой удерживаю себя на весу, и не сдерживаюсь от стона, когда девушка проводит пальчиками по руке вверх. Изучая, считывая форму, прощупывая мышцы. Ищет разницу, знаю. Немного больно осознавать, но это не смертельно. Я научусь не замечать, что она сравнивает с Марианом, а Дара научится видеть во мне Эмилиана, а не того, кто творил зло.
До талии платье на завязках, дальше сшито в стык, и я тихо шепчу:
— Дара, я должен его порвать.
Она кивает и слегка подвигает ноги выше, чтобы лечь удобней, отчего мне внутри становится жарче и туже.
— Постарайся расслабиться, прошу тебя, — говорю осторожно. — Метка не даст нам правильно завершить ритуал без финального аккорда.
— Я… — девушка кусает губы, кладет ладони мне на грудь и говорит, немного растягивая гласные: — Помоги мне магией, ты ведь умеешь.
— А как же…
— В другой раз, — она мягко улыбается.
Дарайна устала, я тоже вымотался и потому соглашаюсь. Впереди у нас тысячи сладких ночей, сотни тысяч поцелуев и прикосновений. Я приучу ее к себе, найду ключи к изорванному сердцу и покорю хрупкое тело.
В пальцах просыпается ток. Для архимага такие манипуляции — семечки, для начинающего — недосягаемость, потому среди простых людей магических куртизанок нет, а среди высокородных их очень дорого ценят, потому доступны они только высокопоставленным чинам.
Несколько приемов мне показала Митта — опытная соблазнительница и особенная магичка. Пришлось отправить ее в окраинный город, чтобы не вносила смуту. Я звал ее в моменты особой слабости, потому что десять лет тяжело было сохранять себя чистым. Женщине приходилось использовать волшебные прикосновения, чтобы убирать мое отвращение.
Создаю кусочек льда на кончике пальца, будто длинный коготь. Режу им тонкий муасс, а Дарайна дрожит подо мной, сладостно закатывает глаза и распахивает губы, чтобы шумно вдохнуть. Ткань расходится, обнажая бархатную кожу. Режу ниже, растягиваю юбки и отбрасываю их по сторонам, раскрывая девушку. Смотрю на узенькую талию, косточки бедер и островок волнистых волос.
Она прекрасна. Моя. Дарайна. Дар Стихий.
Гладкая кожа под пальцами искрится разломами, стигма въелась чуть выше груди и опустила ветки на налитые полушария и опустила кончики к пупку, завернулась спиральками.
Я глажу шелковую кожу, слабо посылая магическое заклинание желания. Дара реагирует быстро, подаваясь за рукой, выгибаясь навстречу со сладким стоном. Снова смотрит на меня и порочно закусывает губу. Зрачки расширяются, затем вспыхивают ярче и становятся вертикальными. С драконом нужно дружить — эта суть поможет мне приручить измученное тело и достучаться до разочарованного в чувствах духа.
Хочу еще влить немного магии, но в последний момент просто опускаю руки и скольжу по груди. Обвожу по ареоле, заставляя вершинки стянуться туже и уколоть мои ладони. Наклонившись, обхватываю одну губами, и Дарайна со стоном поднимает ноги, обнимает меня за ягодицы. Крепко и сильно, позволяя проникать в нее до самого упора. Подается сама навстречу, расслабляется внутри и разрешает нарастить темп.
Едва держусь, чтобы не сорваться. Трескаюсь на части, но я должен выдержать и впустить в мир наслаждения ее первой. Ничего страшно не будет, если будет наоборот, но так надежней, тогда связь истинной пары считается неразрушимой.