Дивизион
Шрифт:
Такой возможности у Алексенко, видимо, не было. Он должен был продолжать служить, и за следующие нарушения армейской дисциплины его могли бы разжаловать до лейтенанта, а потом принять еще какие-нибудь меры наказания.
Алексенко провел всего одну ночь на гауптвахте, рано утром его выпустили. Азизов даже не встретил его на следующий день.
В этот же день за Азизовым приехал тот самый Басов, который дрался со старшим лейтенантом-алкоголиком. Азизова вывели в караульное помещение, ему вернули все, что до того забрали. Вместе с Басовым он покинул полковую гауптвахту. Недалеко от ворот стоял грузовик дивизиона. Оказалось, что ждут их. Спустя несколько минут грузовик тронулся, выехал за пределы полка и помчался в сторону дивизиона.
Азизов был потрясен: неужели его все-таки возвращают служить опять в свой дивизион? Он был очень разочарован решением командиров. Неужели его обращение к командиру полка, письмо министру обороны, наконец,
Грузовик остановился перед воротами дивизиона. На пропускном пункте стоял один из солдат последнего призыва. Глаза его были опухшие и покрасневшие. «Наверно, он, провел всю ночь на посту или на этом же пропускном пункте», — подумал Азизов.
Время близилось к полудню и во дворе дивизиона никого не было. Азизов решил постирать свою майку в «летнем душе». Он очень боялся встреч с сослуживцами, их упреков и обвинений в том, что они из-за него пострадали. Может, капитан Звягинцев заставлял их не только маршировать с песнями, но еще и дополнительно изучать устав? Может, он не давал им спать, пока не найдут Азизова? Если все это так, можно себе представить, сколько злобы у них по отношению к нему накопилось и как им хотелось расправиться с ним. Каково сейчас должно было быть положение Азизова в дивизионе? Еще целый год он должен был жить в крайне унизительном положении, носить клеймо предателя, труса и беглеца, не заслуживающего хорошего отношения. И сколько бы новых солдат не поступало в дивизион, все равно именно Азизов будет здесь последним человеком вплоть до его увольнения из армии. Вот такие грустные мысли одолевали нашего героя.
Пока Азизов находился в летнем душе, к нему подошел один солдат из прослуживших полтора года и поздоровался. Потом он спросил, где же Азизов все это время был. Тут Азизов почувствовал, что ему вообще не хочется отвечать и промолчал, чего он раньше ни за что себе не позволил бы. Удивленный солдат постоял и ушел. Когда Азизов вышел из душа, он встретил еще несколько человек, горящих желанием узнать, что же он все это время делал. Особого упрека от них он в их вопросах и тоне не услышал: в их глазах он увидел скорее любопытство и интерес. Отвечал он неохотно, и скоро они тоже отстали. Теперь Азизову ничего не оставалось, как идти в дивизион. Он понимал, что если даже несколько дней его не будут трогать, то потом все будет опять как прежде. Нет, с этим, со своим унизительным положением в дивизионе, он не собирался мириться. Тут можно было что-то изменить, он теперь в это поверил. Теперь о его тяжелом положении знали уже во многих местах, и он не собирался спокойно сидеть. Если надо будет, он напишет еще и еще письма, пока наконец-то это не надоест самому командованию. Вот тогда, они что-нибудь да предпримут. В это время к нему подошел Карабаш, человек которого Азизов продолжал бояться больше всех. Он и теперь испугался, что сейчас Карабаш опять начнет унижать его при всех. Ведь теперь Карабаш был самым уважаемым лицом в солдатской среде, самым сильным. И никто бы не удивился, если бы он сейчас сделал с Азизовым все, что ему заблагорассудится. Нет, ничего подобного не произошло. Карабаш поздоровался с ним за руку и справился о его делах и самочувствии. Потом сказал ему совсем неожиданное:
– Знаешь, Азизов, когда ты бежал, комбат заставил всю батарею тебя искать. Хорошо было, три дня ничего не делали, только тебя искали. И ты отдохнул, и мы.
Потом Карабаш ушел. Его высказывание очень удивило Азизова. Неужели комбат не стал их наказывать по своему любимому правилу «один за всех, все за одного»? А если бы он всю батарею и вправду наказал бы из-за него, интересно, как тогда разговаривал бы с ним Карабаш? Не стал бы он и другие сильные солдаты самого Азизова теперь наказывать за собственные мучения, которым подвергли их из-за него? Вряд ли они это просто так оставили бы. Когда есть лишний повод обидеть обиженного, унизить униженного, наказать слабого, другие никогда не останавливаются.
Подойдя к казарме, Азизов сел на крыльцо. Было ли ему стыдно? Где-то да, ему было неудобно из-за того, что его поступок опять не мог быть одобрен сослуживцами. А для него именно это было важно. Но как найти к ним подход, как объяснить им свое состояние и причины своего поведения? Он не считал себя таким слабым, таким трусливым, как о нем думали, но как это доказать? Мнение большинства уже окончательно сложилось о нем, и переломить его он вряд ли был в состоянии. В конце концов, с другой стороны, и слабость имела право на существование. В любом стаде, в том числе и в человеческом, хочешь не хочешь, бывают слабые
В такой группе человека подводит не только телесная немощь, неимение опыта в борьбе, но и неповоротливость, негибкость. Сила в такой среде важна, но одной ее недостаточно. Почему Карабаш никогда в открытую борьбу ни с кем не вступал? Он обладал и другими, также важными способностями — мог вести за собой толпу, вдохновлять ее, и, когда надо было, подчинить себе. Этот хитрый, расчетливый молдаванин мог уверять толпу в том, что выступать против него бесполезно и неразумно, лучше с пользой для себя подчиниться ему. С помощью толпы, в данном случае солдат своего призыва, он пошел против господства союза Доктора и смог победить. И одна единственная короткая схватка с Доктором, которую он провел успешно, послужила тому, чтобы вдохновить солдат своего призыва. А они ему нужны были, чтобы установить собственное господство над дивизионом. И это ему удалось. Это было невероятно, когда молодой, по крайней мере, достаточно свежеиспеченный солдат сумел вместе с кучкой таких же как сам, поддержавших его, свергнуть Доктора и его казавшуюся такой мощной команду. Очень быстро после этого Карабаш вместе со своей командой подчинил жесточайшим образом солдат, прослуживших на полгода меньше их. Устоявшиеся правила игры не имели значения для Карабаша. Заручившись поддержкой Сардарова, Степанова, Бердыева, Салкизова, он просчитал свои возможности, понял, что шансы велики, и пошел на эту игру. А желаемого результата он добился быстро. Так в дивизионе произошел переворот – власть оказалась отобрана у «стариков» и перешла в руки более молодых солдат. Одним из главных его помощников стал Сардаров, который благодаря своей хитрости мог брать верх над более сильными солдатами и заставил считаться с собой Карабаша. В результате Сардаров стал вторым человеком после Карабаша. Такие, как спортсмен Бердыев, отличавшийся неимоверной силой, или мощный великан Степанов, остались не у дел. Им как раз не хватало хитрости и изворотливости. Однако, и они сыграли свою роль в перевороте в пользу Карабаша.
Пока Азизов сидел на крыльце, к нему подходили еще несколько солдат. Никто не проявлял к нему особой агрессивности, никто не упрекал его. Один Жужанов был неприветлив.
– Вот, сегодня пойдешь на кухню, и служба пойдет, – сказал он Азизову, стараясь придать своим словам как можно более унизительный тон. – А то отдохнул почти месяц, хватит.
К солдатам, сидящим на крыльце, подошел начальник штаба Басов. Кто-то крикнул «смирно», все встали и замерли.
– «Вольно!» – сказал капитан, отдав им честь, и подсел к солдатам. Басов поручил дежурному сержанту отыскать водителя грузовика и спросил Азизова:
– У тебя остались какие-то вещи в дивизионе? — Азизов даже не сразу понял, о чем его спрашивают.
– Личные вещи я имею в виду, – сказал капитан, увидев растерянность солдата.
Азизов ответил, что никаких личных вещей у него там не осталось.
Тогда капитан велел дежурному сержанту выдать Азизову его вещмешок, куда он мог бы сложить свое парадное обмундирование, выдать ему еще новую зубную щетку, пасту, крем для обуви. Дежурный сержант должен был для этого отыскать старшину дивизиона, у которого были ключи от общего склада, и офицерскую жену, которая работала в каптерке, где хранились новые солдатские вещи. Старшиной дивизиона был теперь Салкизов. К тому же этот кабардинец имел репутацию отличного солдата. Азизов только сейчас узнал, что за время его отсутствия старшиной дивизиона назначили Карабаша, возможно, как самого авторитетного среди служащих, но через неделю его сняли, поймав выпившим, и отдали эту должность опять Салкизову.
– А куда теперь Азизова, товарищ капитан? – спросил один из солдат, сидящих на крыльце.
Басов ответил, что он должен отвезти Азизова в другой дивизион, куда его перевело командование полка.
Удивило это солдат или нет, но Азизов воспринял это как спасение, хотя ему с трудом верилось в услышанное. Значит все-таки… Не в полк, правда, как он хотел, а в другой дивизион. Командование не хотело его вернуть обратно в полк, который он покинул когда-то за нарушение, только они не были уверены в том, что и в другом дивизионе не произойдет то же самое. Поэтому его направили в дивизион, в котором служило много его земляков, выходцев из Азербайджана. В полку решили, что только благодаря поддержке земляков Азизов мог бы дослужить свой срок. Так и для командиров было спокойнее, и Азизов не стал бы писать больше письма верхам.