Дневник непроизвольной памяти
Шрифт:
Убранства гостиной подло лишали игривого южного настроения. Посередине стоял огромный диван, обитый плотным бархатом бордово-кровавого цвета. Он был таким объёмным, что, казалось, в него положили тонну пушистых волокон. Дубовый стол, также располагавшейся посередине комнаты, напоминал своей громоздкостью и размерами усыпальницу. Его словно только что вынесли из королевских палат. Можно представить, как за столом сидят камергер, маршал, герцог, граф и разыграть с ними государственные переговоры, важничая будто и сам обладатель придворной должности Франции дореволюционных времён. Летнему солнечному свету внутрь не давал пролиться пышный декор большого окна: плотные шторы с воланами почти в
Больше, чем заселиться в пустое, холодное, отравленное бессмыслицей жилье, мне хотелось окунуться в море. Прикоснувшись однажды, солёные воды дарят ощущение, запоминающееся на всю жизнь, потом его ни с чем нельзя перепутать. Мне оно было знакомо с детства, с того глубокого детства, когда имеешь полное право ходить без плавок по пляжу. Капли воды, падающие с мокрых волос, моментально высыхают на лбу под палящим солнцем, не успев докатиться до губ. Кожу стягивает от соли, а потом начинает чуть-чуть пощипывать. Кажется, что море, обернув в соли, захватило в свою власть, хотя на самом деле в отличие от многих других явлений в природе, оно никогда не завладевает. Всё, что касается моря —это всегда подлинный, исключительный глоток свободы, и если говорят, что воды забрали в свои пучины, то это лишь только потому, что человек не совладал со свободой.
Спустя пару часов, так и не осмотрев полностью виллу, но вдоволь накупавшись, я неслась на оставленном водителем джипе по побережью в направлении указанного Дейвом адреса. Галереи в Ницце располагаются едва ли ни на каждой улице. В них может находиться две-три более-менее достойные картины или же дюжина абсолютной безвкусицы. Эта галерея была расположена в глубине петляющих улочек Старого города. Чтобы найти её, нужно было повилять по тесным дорожкам, ведущим в сторону, противоположенную от роскоши отелей вдоль набережной.
Когда я наконец добралась, то увидела перед собой абсолютно неприметную матовую белую дверь, пустые витрины и скромная надпись с незатейливым названием «appartements d'art», то есть «квартира искусства». Кажется, галерея была закрыта на сегодня или насовсем. Я отчаянно постучала в дверь – бесполезно. То ли расстроенная от того, что придётся заниматься вопросом завтра, то ли от осознания неизбежности холодного одиночества по возращении на виллу, мной овладело уныние. Город тем временем постепенно начинал окунаться в вечернюю жизнь. Люди заполняли столики варьете, аперитив становился всё актуальнее, я решила пройтись вдоль по улочкам в надежде, может быть, присесть где-нибудь, а может, просто убедиться в том, что пора возвращаться домой.
– Эй, кто какого чёрта, кто это тут поставил? – отчётливо услышав русскую речь, я повернулась и увидела молодого человека, голова торчала из красного кабриолета, стоящего прямо посередине улицы. Вспомнив, что мой автомобиль, припаркован как раз в зоне нынешней активности, я стала возвращаться обратно. К кабриолету уже стянулись официанты с соседнего ресторана, по интонации собравшейся толпы я поняла, что они чем-то недовольны.
– Если вы о впередистоящей машине, то я уезжаю. – как только я сравнялась с кабриолетом, решила не отказывать себе в удовольствии ответить на русском.
Дверь автомобиля тут же открылась, вышел молодой человек, явно пораженный, то ли моей надменно произнесённой фразой, то ли тем, что я сказала её, по-видимому, на хорошо знакомом ему языке.
– Я переставлю, ничего страшного. Просто привычка каждый вечер ставить в одно место, которое обычно не занимают. Александр. – он протянул пожать руку. В то же мгновение я поняла, что это местный завсегдатай, который может подсказать, когда работает наверняка знакомая ему «квартира искусства». Я решила сменить гнев на милость и тоже протянула руку.
– Кейт. Приятно. Извините, я тут первый раз. Я вообще во-о-н туда… – и показала ему на дверь закрытой галереи.
– А-а-а-а, вы художник? – произнёс он на спад.
– Не совсем, но в этой сфере…
– От неё осталось одно название. Все ваши разъехались и рисунки забрали с собой, возможно, часть конечно и осталась, но выставок там точно нет. Так что не думаю, что есть смысл тратить на неё время.
– Меня не выставки интересуют, а конкретный автор работ. – мой случайный знакомый относился к искусству, по всей видимости, холодно, а эта галерея была ему знакома, очевидно, исключительно по территориальному признаку, так как находится рядом с местом его работы, каким-нибудь из ресторанчиков, в котором он либо промоутер, либо креативный директор.
– Давайте-ка я поставлю машину в другое место, а вы зайдете к нам на коктейль и расскажите, кого ищите. – он и не думал, что я откажусь, в миг прыгнул в машину и вскоре вернулся.
– Пойдемте, вы из России?
– Родилась, вот уже почти как три года переехала в Лондон. До этого жила во Франции, но на севере. – мы сели за столик, нас тут же обслужили, принесли ледяной графин воды, какие-то фруктовые канопе и два огненных «Апероль-Шприц» в пивном бокале, разукрашенном сини-зелёными разводами. Видимо, ресторанчик любил удивить гостей эксцентричностью подачи. После непродолжительной беседы предположения подтвердились, Александр оказался арт-директором заведения, где мы теперь с ним беседовали.
– Так кто именно нужен?
– Каталина. – сказала я, будучи уверенной, что в ответ он только пожмёт плечами, однако парень оказался находчивее и доброжелательнее, чем показалось сначала.
– Дождись девяти. Кто-нибудь из художников частенько приходит сюда. Наверняка они знают.
Надежда, что кто-нибудь ответит мне, где искать девушку в городе по имени Каталина, которая пишет картины, была очень наивной, но я решила дождаться девяти. Внутреннее «я» ворчало мне, что это маркетинговый ход изворотливого продажника – заставить клиента задержаться в кабаке и заплатить за очередной коктейль. Но я стойко сопротивлялась внутреннему голосу.
В ресторане было кучно, маленькие столики, странная музыка, почти всё отделано тёмным холодным деревом. Как только Александр меня покинул, я решила пересесть за барную стойку. Сидеть за столиком в таком оживленном месте одной мне показалось чудаковато. Новым собеседником стал бармен, который поделился историей о том, что ресторан был архипопулярный среди художников, по крайне мере, пока существовала местная галерея под названием «квартира искусства». О былой популярности говорили встречающиеся на стенах картины самого разного стиля и качества. Одни авторы приносили сюда работы, чтобы таким образом прорекламироваться, а другие отдавали работы бескорыстно, просто потому, что им льстило пить среди своих картин.