До особого распоряжения

Пармузин Борис

стал но пальцам подсчитывать дни.
– Скоро пятница. Там, у дворца Ага-хана, базар.

– Люди Джанибека придут обязательно?

– А как же!
– воскликнул Акбар.
– Следующий базар будет осенью...

Махмуд-бек потер лоб, глаза.

– Господин хочет спать?
– услужливо спросил хозяин и, слегка наклонившись вперед, на цыпочках

осторожно вышел из комнаты...

За сытным, обильным завтраком шел ленивый разговор о жизни в горах. Поднимался ароматный пар

над

большими кусками баранины с белым рыхлым салом. Баранина была приправлена какими-то

травами, и в прозрачном бульоне плавали темные точки тмина, барбариса.

Горячий наваристый бульон пили маленькими глотками.

После такого завтрака можно пускаться в любой трудный путь. Адхам с надеждой поглядывал на

Махмуд-бека. Можно понять его нетерпение. Два-три дня дороги, пусть самой сложной, - и он будет на

той, родной стороне.

180

Как себя поведет Адхам? Махмуд-бек почти уверен, что юноша бросится к советским пограничникам и

вскоре на следствии выложит все факты, имена, даты, которые он старательно запоминал в эти дни.

Так и не узнает Адхам, что за человек шел с ним, будет, наверное, всю жизнь считать злейшим врагом.

Хозяин часто вставал, внимательно осматривал дастархан и уходил в соседнюю комнату. Он

приносил новые лаганы, касы, тарелки с другими, еще более вкусными закусками - печенкой, хаспой -

горячими колбасками.

В завершение Акбар на вытянутых руках внес лаган с головой барана. Поставил лаган перед

почетным гостем и подал ему острый нож. Начался торжественный ритуал. Махмуд-бек отрезал кусочки

и раздавал своим спутникам. Завтрак явно затягивался. И Адхам уже не скрывал своего нетерпения. Он

начинал отказываться от угощений. Прикладывал руку к груди и клялся, что сыт, что уже больше не

может съесть ни одной крошки.

Хозяин вновь вышел, загремел чайником.

– Мы завтра пойдем...
– наконец сообщил о своем решении Махмуд-бек.

– Почему?
– не выдержал Адхам.

– Туда ушел человек. Японец послал. Пусть пока его переправят. Здесь можно лучше отдохнуть, чем у

Джанибека-кази, - объяснил Махмуд-бек.

Проводник на эти слова не обратил внимания: мало ли здесь ходит людей. Адхам вновь вытянулся.

Махмуд-бек заметил за ним эту странность. Так вытягиваются, замирая, школьники, когда слышат что-

нибудь интересное. Но ведь это может заметить и Джанибек. Слишком любопытным покажется парень.

– Завтра пойдем, - повторил Махмуд-бек.

Твердого решения он еще не принял. За сегодняшний один-единственный день нужно очень многое

сделать. Сумеет ли он?

Махмуд-бек плохо спал. Думал о предстоящих встречах. Десятки вариантов дальнейших действий,

рожденных ночью, сейчас казались

наивными, примитивными. Он выглядел очень уставшим. И опять

болела нога. Может, сослаться на это? Должна быть одна, главная причина. И чем проще она будет

выглядеть, тем лучше. Он действительно не может с больной ногой двинуться дальше. Самое лучшее -

это сейчас, после завтрака, лечь отдохнуть.

Хозяин появился с чайником, бережно поставил его на стол. Но сам не сел. Он загадочно подмигнул

Махмуд-беку и снова вышел. Махмуд-бек медленно поднялся, кивнув спутникам: сейчас приду.

В соседней комнате хозяин радостно сообщил:

– Придумал. У меня есть дело к японцу. Пойду к нему. А его слугу пришлю к вам. Слугу можно купить.

Он любит деньги.

– Хорошо, Акбар-ака. Спасибо... Вы помогаете нашему общему делу.

Акбар наклонил голову. В «общее дело борьбы» ему не хотелось вмешиваться. Он жил в достатке,

спокойно. И эта жизнь его вполне устраивала. А «общим делом» пусть занимаются другие. Акбар будет

очень рад, если у них что-нибудь получится...

Слуга прикинулся простачком. Он делал вид, что ничего не понимает.

– Больного поил, кормил... Плохо ел.

– Когда больной терял сознание, он что-нибудь говорил?
– спросил Махмуд-бек.

– Без сознания?
– усмехнулся слуга.
– Он бывал без сознания.

Махмуд-бек вытащил деньги и положил их перед слугой. Парень равнодушно посмотрел на

ассигнации.

– Английские...
– объяснил Махмуд-бек.

Парень понимающе кивнул: вижу. Он набивал цену. Махмуд-бек положил еще три ассигнации.

– Что нужно знать господину?
– деловито спросил слуга.

– Слова, которые ты слышал от больного. Он мог их говорить, когда трепала малярия.

– Были слова, - сказал слуга.

Лицо у парня спокойное, а глаза бегают. Как пуговки, черные, острые глазки. Перескакивают с

Махмуд-бека на дверь. Парню надо побыстрее уйти. Сделка состоялась.

– Какие?

– Я их не понял, господин.

– Но запомнил.

– Да, господин... Он часто повторял: Ош, Ассаке, Шамурад.

– Его так звали?

– Нет. . Его звали Турсун. А к Шамураду он шел. Но при чем здесь ош?
– Слуга откровенно удивлялся.
–

Он только два раза ел такой суп...

– Еще что говорил больной?

На лбу слуги появились морщинки.

– Только это я запомнил, - сознался он.
– Другое не помню. Эти слова часто повторял. И еще...
– Слуга

снова задумался.
– Дядя хочет жениться. Дядя хочет жениться. Так повторял. И все... Называл женское

имя. Дядя хочет жениться...
– Слуга растерянно заморгал.
– Имя не помню...