До особого распоряжения
Шрифт:
стал но пальцам подсчитывать дни.
– Скоро пятница. Там, у дворца Ага-хана, базар.
– Люди Джанибека придут обязательно?
– А как же!
– воскликнул Акбар.
– Следующий базар будет осенью...
Махмуд-бек потер лоб, глаза.
– Господин хочет спать?
– услужливо спросил хозяин и, слегка наклонившись вперед, на цыпочках
осторожно вышел из комнаты...
За сытным, обильным завтраком шел ленивый разговор о жизни в горах. Поднимался ароматный пар
над большими кусками баранины с белым рыхлым салом. Баранина была приправлена какими-то
травами, и в прозрачном бульоне плавали темные точки тмина, барбариса.
Горячий наваристый бульон пили маленькими глотками.
После такого завтрака можно пускаться в любой трудный путь. Адхам с надеждой поглядывал на
Махмуд-бека. Можно понять его нетерпение. Два-три дня дороги, пусть самой сложной, - и он будет на
той, родной стороне.
180
Как себя поведет Адхам? Махмуд-бек почти уверен, что юноша бросится к советским пограничникам и
вскоре на следствии выложит все факты, имена, даты, которые он старательно запоминал в эти дни.
Так и не узнает Адхам, что за человек шел с ним, будет, наверное, всю жизнь считать злейшим врагом.
Хозяин часто вставал, внимательно осматривал дастархан и уходил в соседнюю комнату. Он
приносил новые лаганы, касы, тарелки с другими, еще более вкусными закусками - печенкой, хаспой -
горячими колбасками.
В завершение Акбар на вытянутых руках внес лаган с головой барана. Поставил лаган перед
почетным гостем и подал ему острый нож. Начался торжественный ритуал. Махмуд-бек отрезал кусочки
и раздавал своим спутникам. Завтрак явно затягивался. И Адхам уже не скрывал своего нетерпения. Он
начинал отказываться от угощений. Прикладывал руку к груди и клялся, что сыт, что уже больше не
может съесть ни одной крошки.
Хозяин вновь вышел, загремел чайником.
– Мы завтра пойдем...
– наконец сообщил о своем решении Махмуд-бек.
– Почему?
– не выдержал Адхам.
– Туда ушел человек. Японец послал. Пусть пока его переправят. Здесь можно лучше отдохнуть, чем у
Джанибека-кази, - объяснил Махмуд-бек.
Проводник на эти слова не обратил внимания: мало ли здесь ходит людей. Адхам вновь вытянулся.
Махмуд-бек заметил за ним эту странность. Так вытягиваются, замирая, школьники, когда слышат что-
нибудь интересное. Но ведь это может заметить и Джанибек. Слишком любопытным покажется парень.
– Завтра пойдем, - повторил Махмуд-бек.
Твердого решения он еще не принял. За сегодняшний один-единственный день нужно очень многое
сделать. Сумеет ли он?
Махмуд-бек плохо спал. Думал о предстоящих встречах. Десятки вариантов дальнейших действий,
рожденных ночью, сейчас казались наивными, примитивными. Он выглядел очень уставшим. И опять
болела нога. Может, сослаться на это? Должна быть одна, главная причина. И чем проще она будет
выглядеть, тем лучше. Он действительно не может с больной ногой двинуться дальше. Самое лучшее -
это сейчас, после завтрака, лечь отдохнуть.
Хозяин появился с чайником, бережно поставил его на стол. Но сам не сел. Он загадочно подмигнул
Махмуд-беку и снова вышел. Махмуд-бек медленно поднялся, кивнув спутникам: сейчас приду.
В соседней комнате хозяин радостно сообщил:
– Придумал. У меня есть дело к японцу. Пойду к нему. А его слугу пришлю к вам. Слугу можно купить.
Он любит деньги.
– Хорошо, Акбар-ака. Спасибо... Вы помогаете нашему общему делу.
Акбар наклонил голову. В «общее дело борьбы» ему не хотелось вмешиваться. Он жил в достатке,
спокойно. И эта жизнь его вполне устраивала. А «общим делом» пусть занимаются другие. Акбар будет
очень рад, если у них что-нибудь получится...
Слуга прикинулся простачком. Он делал вид, что ничего не понимает.
– Больного поил, кормил... Плохо ел.
– Когда больной терял сознание, он что-нибудь говорил?
– спросил Махмуд-бек.
– Без сознания?
– усмехнулся слуга.
– Он бывал без сознания.
Махмуд-бек вытащил деньги и положил их перед слугой. Парень равнодушно посмотрел на
ассигнации.
– Английские...
– объяснил Махмуд-бек.
Парень понимающе кивнул: вижу. Он набивал цену. Махмуд-бек положил еще три ассигнации.
– Что нужно знать господину?
– деловито спросил слуга.
– Слова, которые ты слышал от больного. Он мог их говорить, когда трепала малярия.
– Были слова, - сказал слуга.
Лицо у парня спокойное, а глаза бегают. Как пуговки, черные, острые глазки. Перескакивают с
Махмуд-бека на дверь. Парню надо побыстрее уйти. Сделка состоялась.
– Какие?
– Я их не понял, господин.
– Но запомнил.
– Да, господин... Он часто повторял: Ош, Ассаке, Шамурад.
– Его так звали?
– Нет. . Его звали Турсун. А к Шамураду он шел. Но при чем здесь ош?
– Слуга откровенно удивлялся.
–
Он только два раза ел такой суп...
– Еще что говорил больной?
На лбу слуги появились морщинки.
– Только это я запомнил, - сознался он.
– Другое не помню. Эти слова часто повторял. И еще...
– Слуга
снова задумался.
– Дядя хочет жениться. Дядя хочет жениться. Так повторял. И все... Называл женское
имя. Дядя хочет жениться...
– Слуга растерянно заморгал.
– Имя не помню...