Добрые времена
Шрифт:
— Это значит, — продолжал заместитель министра, — еще одно производство придется налаживать. У вас есть цех нестандартного оборудования, но он пока только называется цехом, практически же это участок. А потребуется целый завод... Часть строительства, особенно производственного, надо будет сделать своими силами. Тут и новые кадры понадобятся, в частности монтажники, знакомые с панельным строительством. В общем, дел невпроворот.
— Еще я хочу поддержать нашего молодого начальника лаборатории НОТ товарища Немова, — сказал в заключение заместитель министра. — Действительно, научная организация труда — это основа основ. Никакая техника не поможет, если не будет порядка в организации производства. Думается, что с этой точки зрения мероприятия еще пока слабо продуманы и всем вашим экономическим и производственным службам надо как следует поработать. Причем по каждому нововведению требуется как следует посоветоваться с рабочими...
Немов и Бессонов возвращались домой вместе. Евгений, гордый поддержкой заместителя министра, горячо изливал переполнявшие его чувства. Он часто останавливался, хватал Романа за пуговицу.
— Нет, ты подумай. Вот мужик! С ходу разобрался. Мы теперь им покажем. — Евгений возбужденно потрясал кулаком. — Такую работу развернем!
Через несколько шагов он снова остановился. Глаза его радостно блестели.
— Слушай. Ты чувствуешь?
— Что?
— Хорошие времена наступают.
Роман рассмеялся.
— Ты чего?
— Раньше говорили — «старые добрые времена». А теперь, значит, «новые добрые времена»?
— Как? «Добрые времена»? — переспросил Евгений. — Слушай, ты просто здорово сказал — «новые добрые времена».
* * *
Переживания переживаниями, а дело делом. Предложение Любимова провести рейд в Доме культуры редактор одобрил. Но создавать комиссию Бессонов не захотел.
— Разберусь сам, — сказал он Самсонову.
— Чудак, ведь времени сколько затратишь!
— Ничего, зато уж буду уверен в своей правоте на все сто, — упрямо заявил Роман.
Теперь каждый вечер после работы он шел в Дом культуры. В кабинете директора побывал только раз, чтобы уточнить время работы кружков.
Петр Сергеевич, узнав о цели молодого корреспондента дать критический материал, вальяжности своей не потерял. Напротив, прижав руку к сердцу, задушевно сказал:
— Товарищ, э-э, Бессонов! Верите ли, я очень люблю критику. Она, знаете, помогает нам добиваться дальнейшего совершенствования... Но что я могу сделать, если молодежь не идет к нам? Самый страшный враг художественной самодеятельности — ото телевидение. Неужели человек, который смотрит каждый вечер выступления народных и заслуженных, пойдет слушать частушки какой-нибудь тети Клани? Поверьте, в этом основа всей проблемы, а не в том, что я и руководители кружков мало бываем в цехах и агитируем...
— Хорошо, разберемся, — коротко кивнул ему Роман, уже берясь за ручку двери.
— Разберетесь, знаю вас, — вздохнул Петр Сергеевич. — Если в статье только пять процентов правды, считается, что можно ее публиковать. Скажите проще, что партком снять меня решил, вот и поручили вам состряпать материал...
— Откуда у вас такие дикие понятия? — поразился Бессонов, возвращаясь снова к столу. — Какие пять процентов?
— Мне говорили, — смущенно пробормотал Ромов.
— Петр Сергеевич! Скажите честно, вы что кончали? Откуда такая дремучесть?
Ромов засмущался еще больше. В конце концов Роману удалось выяснить, что кончил тот когда-то, очень давно, полковую школу военных музыкантов на базе семилетки и вот уже много лет директорствует, правда, особенно долго не задерживаясь ни на одном культурном «объекте».
К сожалению, под стать уровню директора оказались и многие руководители кружков. Особенно поразил Бессонова руководитель агитбригады. Он примчался на занятия с большим опозданием, когда пять девушек и два парня, составлявшие костяк агитбригады, явно заскучав, собрались по домам. На ходу сбросив на рояль пальто и раскручивая длинный шарф, руководитель закричал:
— Спокойно. Опоздала электричка. Репетируем выход. Где аккордеонист? Вася, давай!
— Я не Вася, а Витя! — обиженно сказал один из парней, неторопливо закидывая на плечи ремни аккордеона.
— Неважно! — весело воскликнул руководитель и, откинув крышку рояля, бравурно заиграл, громко подпевая: «Служила наша Танечка в столовой заводской...»
Девушки, ставшие было парами, в недоумении повернулись к нему.
— В чем дело? — не прерывая музицирования, спросил руководитель.
— Мы же под другую мелодию выходим.
— Под какую?
— «Не спи, вставай, кудрявая...»
— Ах да! — руководитель выскочил из-за рояля и деланно расхохотался. — Действительно, про Танечку — это в тресте столовых... Простите, молодежь, зашился.
Тряхнув седой гривой, он притворно вздохнул:
— Что поделаешь, везде нарасхват! Всем нужны агитбригады. Сегодня я уже два занятия провел. Разрывают на части...
Впрочем, его внешний вид никак не свидетельствовал о преуспевании — черный бархатный воротничок весьма поношенного пиджака был густо усыпан перхотью, нелепо укороченные брюки открывали в полной красе старомодные фетровые ботинки.
— Ну ладно, время — деньги. Еще раз выход!
Когда девушки неуверенно пропели песенку, заставив в нескольких местах поморщиться руководителя, тот сказал:
— Дома порепетируйте еще!.. Так, кто у нас следующий? Ты, Витя? А, Сережа! Давай.
Угловатый подросток, выдвинув вперед правое плечо и набычив голову, ломким баском сказал: «Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру». Читал он очень громко, почти кричал, но, в общем, Роману понравилось.
— Ну, а теперь снова встанем парами. В заключение — веселая кадриль! — скомандовал руководитель.
— Вы же обещали сценку какую-нибудь! — заупрямился Сережа.
— Сценку? — Руководитель начал судорожно рыться в порыжевшем от времени портфеле, вытаскивая оттуда смятые бумажки. — Посмотрим. Что это? Про ферму, диалог двух доярок, под Маврикиевну и Авдотью Никитичну. Очень смешно, имела колоссальный успех на областном смотре. Но для завода не годится, не поймут. Это про торговлю. Это про пьянство. Пожалуй, нет ничего подходящего. Но я поговорю в областном Доме художественной самодеятельности, авось что подберут...