Дочь княжеская. Книга 4
Шрифт:
Случайность или чья-то злая воля растянула время для одной и ускорила его для другой?
Но ведь ничего же не случилось!
— Лилар, вы хорошо знали мою сестру? — спросила девушка, решив отвлечься от мрачных мыслей на менее мрачные.
— Хрийзтему-старшую? Немного знала, ваша светлость.
— Какой она была?
— Прямой как клинок, — не задумываясь, ответила Лилар. — Для неё Долг был превыше всего. Она очень много сделала для княжества, для людей, но… как бы сказать…
Хрийз тихо вздохнула.
— А если бы… — начала и замолчала.
Молчала долго, крутила в пальцах остывшую кружечку, и не могла никак слово сказать, будто язык прикололи к глотке. Шевельнёшь, и тут же получишь боль…
— Если бы — что? — терпеливо поторопила Лилар.
— Если бы ей, ради мира между двумя народами, пришлось бы замуж выйти за врага и рожать тому детей, она бы пошла? — выпалила Хрийз. — Она бы рожала?
— А, вон вы о чём, — медленно выговорила Лилар. — Вас пугает возможность стать женой Девнарша Рахсима.
Хрийз кивнула. Пугало, и еще как. Девнарш абсолютно не привлекал вот вообще, как с ним целоваться, если он и улыбаться-то по-нормальному не умеет, только ухмыляется, как… как… как… Как очень злой, недобрый, гадкий человек. Он хочет убить сЧая, это же очевидно. Не просто победить и подвинуть с места жениха княжеской дочери. Убить!
Конечно, перспектива пугала до одури! Любимого убьют, а тебя отдадут в жёны убийце, и что там в супружеской спальне будет — ясно и так, к гадалке не ходи. Насилие. Отвратительное, как болотная вонь, насилие, потому что добровольно целовать гада Хрийз не станет ни за что. Зато постарается его убить. Ну, убьёт. Допустим, у неё получится. Убьёт и начнёт тем самым новую войну…
— А где сЧай, Лилар? — спросила Хрийз. — Вы можете отвести меня к нему? Порталом. Сама я буду ковылять вечность.
— Могу, — медленно выговорила Лилар. — Вы задумали то, что, как я полагаю, вы задумали?
— Будете свидетелем на нашей свадьбе, Лилар? — прямо спросила Хрийз.
— Буду, — твёрдо кивнула Лилар.
— Тогда пойдёмте!
— Сначала вы переоденетесь, госпожа, — поджала губы Лилар. — Негоже являться жениху в не переодетом еще с позавчерашнего дня платье…
Она принесла из гардеробной длинное красное платье простого покроя. Хрийз пощупала ткань — шёлк…
— Свадебное? — спросила она, усмехаясь. — Похвальная предусмотрительность. А похоронного нет?
— Похоронное сгорело на погребальном костре, — поджав губы, проинформировала Лилар.
Хрийз виновато коснулась ладонью её руки:
— Простите меня, пожалуйста. Но мне страшно. Очень страшно…
Лилар смягчилась. Коснулась пальцами плеча девушки, ободряя и утешая:
— Всё будет хорошо, госпожа. Поверьте.
В платье, облившем фигуру живым алым огнём, Хрийз себя не узнала. Короткие, даже до плеч толком не успевшие отрасти волосы, Лилар тщательно расчесала, укладывая локон к локону с помощью магии. Сами по себе они укладываться не желали в принципе. И то, от корней росли русые волосы девочки из другого мира, а на концах свивались в тугие кольца чёрные пряди Хрийзтемы-Старшей.
— Их надо обрезать, — сказала Хрийз, придирчиво рассматривая себя в зеркале.
Душа постепенно обживала новое тело, приближая его к изначальному, полученному при рождении. Сквозь черты сестры неуловимо проступал прежний облик: мягче стали скулы, короче нос. Хрийз не любила смотреть на себя в зеркало, по возможности, старалась зеркал избегать, и потому смогла оценить изменения. Они пугали.
Но давали и надежду. «Это мой мир, — думала Хрийз. — Он не отторгает меня…»
— Лучше не трогать, — серьёзно ответила Лилар. — Волосы — естественный проводник магии; каждая отрезанная прядь уносит с собой часть силы. Вам нельзя себя ослаблять сейчас, госпожа. Потом, может быть, когда-нибудь. Когда всё уляжется…
Хрийз кивнула, соглашаясь со словами неправильной горничной. Действительно, сейчас добровольно лишать себя хоть самой маленькой искры силы, — занятие глупое, если не сказать, самоубийственное.
Она не собиралась подчиняться каким-то там правилам и законам. Да, турнир, древнее право и прочая красота. Чёрт с ними! Рахсим не прикоснётся к своему призу. Пусть как хочет, ничего наглый третич не получит. Кроме как честную сталь прямо в глаз.
В глаз, правда, надо было еще попасть. Занятия по броску ножа в мишень по-прежнему приносили сплошное расстройство, хотя пару раз и удавалось — чисто случайно! — угодить в десяточку.
Но Хрийз полна была яростной решимости. Рахсиму в любом случае не жить. Если его не убьёт сЧай, убьёт она, Хрийз. Лучше бы сразу. Но можно и позже улучить момент. Хрийз, оказывается, немного даже жалела младшего посла. Нашла кого. Но, правда, было искренне жаль. Молодой, здоровый, вся жизнь впереди, а он за смертью лезет…
Так она думала, пока шла по галерее — быстро, как могла, — к покоям сЧая.
В храме Триединого Вечнотворящего текли по стенам магические проекции четырёх стихий: изменчивая, шепчущая без умолку неведомые слова Вода, пышущий жаром Огонь, текучие струи прозрачного Воздуха, скрипучий поток камнепада. Больше всего впечатлило отражение стихии Земли. Камушки, не больше ногтя, возникали под потолком, скользили вниз, исчезая в полу. Серые, рыжие, полосатые, прозрачные. Вперемешку — драгоценные с самыми обычными. И можно было сказать себе, что это всего лишь иллюзия, но от иллюзии несло совсем не иллюзорной силой так, что ощутимо качало всех, проходящих мимо.
Пол блестел глянцевой чернотой, в которой угадывались тусклые смутные очертание фигур не то деревьев, не то животных, не то разумных — береговых людей и моревичей вместе. Стихия Смерти, олицетворение неумолимой силы, вбиравшей в себя всё живое, когда наступал ему срок. Потолок же наоборот сиял чистейшей солнечной зеленью, с него свешивались гирлянды стекляников — прозрачных лиан с прозрачными же цветами, большими и маленькими. Одни были размером с голову, другие — не больше рисового зерна. И множество тех, чтo размерами лежали посередине. Стихия Жизни, рождающая всё живое.