Дочь мэра
Шрифт:
До следующего срыва.
И когда напряжение в теле достигает максимальной отметки, искусанными вдоль и поперек губами тихо проговариваю:
— А я тебя потом буду целовать много-много.
Бодя поворачивается, улыбаясь как Гринч и оголяя идеально-белый ряд ровных зубов.
— А то, слыхали? Завидуйте громко!
Эта фраза сказана уж слишком громко, отчего на нас начинают оборачиваться не только соседи по ряду, но и впереди и даже сзади.
Вот теперь точно стыдно, ведь коллективные жалобы на невоспитанную молодежь сыплются бесконечным потоком.
— Извините, — тихо отвечаю на весь этот штурм, пока Бодя так и сверкает как натертый самовар. Но хоть сидит тихо.
Нам удается заткнуться, и я замечаю нешуточный интерес со стороны Исаева, хоть он и палит на меня процентов семьдесят из ста. Однако, несмотря ни на что, смеется над сценами и довольно сильно втягивается в представление. Вплоть до первого антракта, когда все присутствующие рассасываются кто в уборную, кто в столовую.
Богдан хватает меня за руку и тянет в своих объятия, пока люди шныряют туда-сюда.
— А мне понравилось, — целует меня прямо в уголок губ, рассматривая при этом поплывшим взглядом.
Как вдруг я слышу удивленное и до боли знакомое…
— Яночка? Здравствуй…
Дернувшись, я медленно поднимаю голову и сталкиваюсь взглядом с папиным кумом. Это крестный моего старшего брата, и он так часто у нас на застольях вместе с дочерью и женой, что кажется, намного ближе, чем могут быть кумовья.
Что там про стыд? Нет его, есть только страх теперь. Нас увидели, засекли, и очень скоро передадут отцу.
Я медленно поднимаюсь, а моя рука все еще в стальных оковах Боди. Он тоже поднимается, и сразу представляется.
— Богдан Исаев, парень Яночки, очень приятно, — только сейчас отпускает мою похолодевшую руку и протягивает в дружественном жесте бывшему безопаснику отца, Вахе. Он стоит со своей женой и скрупулезно меня рассматривает. Каков ужас!
— Виталий Анатольевич Вахивов к вашим услугам, молодой человек. Моя жена Марианна, — приподнимает ее руку и целует пальцы. — Вас что-то связывает с генералом Исаевым?
Генерал Исаев? Ну да, а как же иначе, обычно если в семье есть военный, то это целая плеяда. Подозрительно посматриваю на своего парня, который с гордостью взирает на дядю Ваху. И тут я понимаю, что душа окончательно уходит в пятки. Неужели они еще и знакомы? Есть ли вероятность, что мой папа тоже знаком с родственников Богдана?
Мир тесен, но с другой стороны. Это ведь в плюс, да? Не может быть в минус, если знаком…ну если у них отношения в хорошем ключе протекали. А если нет?
— Батя мой, но и я тоже не промах. Группа «А».
Дядя Ваха удивленно вскидывает брови, осматривая Бодю более внимательно. Мне кажется, сейчас мой парень получил сто очков сверху.
— Альфач, ну надо же. Одобряю, Богдан Исаев, одобряю. Культурно развиваетесь, да?
Я только улыбаюсь нервно его жене, которая примерно возраста моей мамы. У них приличная разница, но насколько я могу судить, это не мешает отношениям, как не мешает моим маме и папе.
— Так точно.
— Отдыхайте, молодежь. Яна, папе привет пламенный. И жду вас на игру в гольф в конце месяца. Обоих жду, Богдан Исаев. Думаю, нам есть о чем поболтать, — Виталий Анатольевич подмигивает мне, незаметно показывая большой палец, поднятый вверх.
— Прекрасное платье, Яна, — Марианна делает мне комплимент и тоже одаривает улыбкой, пока только кивать могу и рукой махать им вслед.
Я в паническом шоке.
— Яна, отомри, ну что ты в самом деле? — Богдан целует меня в висок и переплетает наши с ним пальцы.
— Это папин лучший друг, — онемевшим голосом шепчу, всматриваясь вслед двум фигурам. — И уже через пару часов отец узнает обо всем.
— Облачко, ты у меня сейчас допрыгаешься, я прямо сейчас поеду на опережение и поведаю ему все сам. Да что за ебанный подзебанный!
— Богдан, ты не понимаешь, это же все вранье получается, — прикладываю ладошки к щекам и чувствую, как кровь отливает от лица.
Мое состояние очень похоже на то, что могут испытывать люди, прыгающие с парашютом. Сердце выпрыгивает из груди, и начинает ныть будто бы от сквозных ранений в него.
— Так все. Яна. Спокойно, — он обхватывает мое лицо и притягивает к себе близко-близко, настолько, что я вижу темные вкрапления в радужке карих глаз. — Ты стесняешься меня, что ли? Ян. Бляха!
Он такой спокойный, только слегка напряженный и явно злой, а я сплошной комок нервов. Разумеется, ему кажется, что я его стесняюсь, но по факту же это не так. Просто я очень боюсь о нем кому-то рассказать. А если папа не примет? Как мне вообще к этому подвести?
Гипервентиляция меня сейчас вырубит из сознания, но я так и дышу, всматриваясь в длиннющие ресницы своего парня.
Зачем тебе такие длинные?
— Нет. Просто мой папа ревнивый в отношении меня, пойми ты это. И это мне следовало ему рассказать все, а не так, что он узнает от других. Это предательство. А еще мед, я такая дура, — пытаюсь выпутаться из рук Исаева, но он только сильнее меня прижимает, отрезая любые пути к побегу.
Все. Сегодня. Все расскажу сегодня. Сегодня и будь что будет. И о меде, и о Богдане.
— Яна. Это твой папа, а не цербер какой. Что он тебе сделает? — еще спокойнее спрашивает Бодя елейным голоском, пытаясь меня успокоить. А я не могу успокоиться. НИКАК.
— Может я больше всего в жизни боюсь его разочаровать, — шепчу еле слышно, прижимаясь лицом к белоснежной рубашке парня.
Он укутывает меня собой полностью, когда звучит звонок. Антракт окончен, а мы так и стоим посреди зала между рядов с сидениями.