Догоняя Птицу

Беленькая Надежда

– Вот ты говорил: колдовство, магия. А что это такое? Ты что, правда во все это веришь?

– Чего тут верить или не верить? Это существует - и все тут.

– То есть человек может взять - и что-нибудь себе наколдовать?

– Если человек силен и помыслы у него чисты - может. Но колдовство придумали не для того, чтобы что-то наколдовать.

– Вот как?
– удивилась Лота.
– Зачем же в таком случае все это - ведьмины лестницы, воск и все такое?

– Хм... Можно сказать так: все это служит для создания возможности колдовства. Колдовского поля,

в котором возможно то, что невозможно в повседневности. Некоторые действия сдвигают восприятие человека и меняют мир. Делают мир таким, каков он был когда-то давно, в древности, когда существовало бытие мифа, а реальность была более подвижна. Понимаешь?

– Нет, - соврала Лота.

На самом деле кое о чем она догадывалась и раньше. Но ей хотелось поболтать с Индейцем.

Индеец тем временем пододвинул к костерку сырую коряжину, приготовленную для просушки.

– Ну, смотри. Вот тебе пример, - невозмутимо продолжал он, повернувшись к Лоте здоровым глазом.
– Возьмем два состояния: реальность и сон. Чем они отличаются?

– Всем, - задумалась Лота.
– Реальность неподвижная, а сон - как бы это сказать?
– все время меняется.

– Верно: сон - эфемерный, текучий. В нем все возможно. Взаимоисключающие вещи могут существовать одновременно, так ведь?

– Так.

– А знаешь ли ты, что после нашего пробуждения эти сны - точнее, их свойства и возможности - никуда не деваются? Все по-прежнему существует у человека в голове. Только между снами и так называемой реальностью встает прочная, абсолютно непроницаемая стена.

– А если ее убрать?

– Если ее убрать, сны начнут проникать в явь. А может, и вовсе: прорвут плотину и хлынут потоком.

– И человек сойдет с ума?

Индеец отломил от коряжины подсохшие ветки и положил их в костер, который к тому времени уже съел приготовленную ему пищу и требовал новой.

– Неподготовленный - спятит, без вариантов. А у подготовленного плотина так запросто не прорвется. Сновидение будет себе прибывать по капельке. А поскольку ворота в этот мир - сам человек и есть - его воля, его восприятие, он сумеет понемногу влиять на реальность и менять ее по своему усмотрению.

– Это и есть магия?

– Скорее, ее результат. Магия - это то, что предпринимает человек, чтобы сделать ментальную стену чуть более проницаемой и получить доступ к образам, которые в нем же самом и хранятся. Но есть и такие, кто вламывается в сумеречную зону на танке. Проламывают стену, и оттуда потом лезет всякая хрень. Только сами они и страдают в первую очередь.

– А что это за танк?

– Сильные вещества, наркотики, галлюциногены. Если человек обучен, он туда приникнет, сделает свою работу и вернется назад живой и невредимый. А профан разрушит ограждение, а в первую очередь - себя самого.

– Хорошо, но при чем тут все эти ведьмины лестницы и птичьи перья? Все эти ритуалы, я хочу сказать?

– При том, что в реальности привычной им не находится ни смысла, ни применения. Они - символы реальности сновидческой. А по сути, механизмы, которые с ней непосредственно связаны. Чем больше будешь магичить, тем глубже проникнешь в собственную сумеречную зону. Тем будешь сильнее, могущественнее. Понятно тебе? И кстати, что ты там говорила про птичьи перья? С этого места, пожалуйста, поподробнее.

Тут Индеец достал из своих бездонных карманов два куска хлеба и один протянул Лоте. От безымянного, растущего одиноко чуть в стороне деревца он отломил два длинных прута, наколол на них хлеб и придвинул к углям. Вскоре хлеб потемнел и задымился. Они сняли его с прутьев - Лота ойкнула и принялась перебрасывать раскаленный как огонь сухарь из руки в руку, чтобы не обжечься, пока тот не остыл. Под моросящим небом жареный хлеб оказался неожиданно вкусным.

– Это были не мои перья, - сказала Лота, догрызая свой кусок.
– Их собирает подруга. Собирала, - машинально добавила она.

– Перышки - это, конечно, мило, - задумчиво отозвался Индеец.
– Если только вести себя с ними осторожно.

– Осторожно?
– Лота вздрогнула.
– Насчет этого не знаю. Подруга собирала их для ритуалов. Она практиковала магию воздуха. Не слышал про такую? По-моему, она сама же эту магию и придумала. А потом исчезла: не доехала до Симеиза. Я даже не знаю, добралась ли она до Крыма. А теперь все время мне снится. Почти каждую ночь. Скажи: что все это может означать?

– Эти предупреждение, - мигом отреагировал Индеец, не задавая лишних вопросов.

– О чем?

Тут Индеец отчего-то замкнулся и помрачнел. Лоте пришло в голову, что ему хочется поскорее свернуть их разговор.

– О том, что заигралась подруга твоя. Не существует никакой магии воздуха. Нет ее - и все тут. Невозможно практиковать то, чего нет. Первоэлементов, как тебе известно, четыре. Не больше и не меньше. Нельзя поклоняться одному из них: куда в таком случае девать остальные три? И еще: ты хотя бы понимаешь, что означает этот ее воздух? Думаешь, это то, чем мы дышим? Как бы ни так! Воздух - это нижний астрал, населенный всякими сущностями. И с этим астралом она, подруга твоя, и общается. Общалась, - машинально оговорился он.
– И воздух тут ни при чем. Думаешь, хорошо это? Я думаю - не очень. Не следует лезть туда, куда тебя не звали.

Нахмуренны Индеец запустил руку в карман плаща-палатки, пошарил в нем, затем запустил руку в другой.

– Куда же он подевался? Захватил же вроде...

– Ты о чем?
– Лота сообразила, что разговор окончен. Но ей не хотелось вот так запросто отпускать Индейца. Все равно Птица пронюхает, что они встречались и болтали, и как-нибудь с ней поквитается.

– Да табак... Не видела? Вроде бы взял новый пакетик со стола, а теперь найти не могу.

– Слушай, - на этот раз Лота решила дожать Индейца и вытащить из него по-максимуму.
– Зачем ты здесь, а? У меня, например, отобрали паспорт. У Володи - паспорт и деньги. У Лехи - военный билет. Коматозу все равно, где отвисать. Птица считает, что не имеет права взять и всех тут бросить, потому что сам же нас сюда завел. А ты-то? Почему ты торчишь здесь, скажи?