Догоняя рассвет
Шрифт:
— Я не знаю, — тихо признался он, — это может быть кто-то из своих или кто-то, прознавший тайну печатей. Обычно подобные переполохи выгодны власти, чтобы скрыть из внимания нечто такое, что выставит ее в глазах общества не в лучшем свете. К власти у нас, как ни странно, ближе всех стоит пастор Моретт, так что наши с Клайдом подозрения относительно друг друга взаимны.
— За этим могут стоять бургомистр и церковь? — Амари не могла допустить мысль, что Клайд был способен на предательство.
— Я не
— Ты обсуждал это с Рю? — девушка мягко сбросила с себя руку Лироя.
— Еще чего, — фыркнул он, — с ним же невозможно общаться.
В тот момент Амари показалось, что она ощутила на себе холод, испытываемый Лироем к старшему брату.
— Тебе одиноко? — спросила девушка, глядя на то, как лицо Лироя замерло в выражении задумчивой печали.
— Да, дева моя, страшно одиноко.
Он вышел из постели, являя глазам широкую мускулистую спину, и затушил свет. Вернувшись в кровать, лег рядом с Амари, и исходящее от его тела тепло вместе с размеренным стуком дождя за окнами быстро погрузили ее в сон.
Ливень прекратился после полуночи, но по небу все еще отдаленно раскатывался гром. В возникшей тишине стук редких дождевых капель раздавался особенно звонко и, казалось, отстукивал время до приближения рассвета.
Лирой наблюдал за посапывающей рядом Амари, не тревожа ее крепкого сна. Заглядывающий в окно уличный свет обрисовал обнаженную спину девушки, накрыл ее светлую кожу невесомой вуалью. Лирой вспомнил, как губами изучал контуры ее тела, и напрягся всем своим существом. Он не верил, что смог кому-то всецело довериться, а главное — сбросить маску, под которой прятал презираемого миром злодея. Лироем овладело совершенно новое ощущение свободы, после которого белила воспринимались им как тяжелое железное одеяние.
А легкость была так приятна…
С Амари Лирой не хотел носить масок, и более того — он замечтался о том, чтобы каждая его ночь до конца жизни была именно такой, как эта, — полной живого пламенного чувства.
Полной любви.
Он полностью предался раздумьям о том, что происходило в его спальне, и какие последствия это за собой повлечет, как вдруг все, что он слышал и в том числе мысли, заглушил тревожный звон колокола над городом. Призывный, настойчивый, будимый панику в сердце.
Города не звучали так в мирное время.
Лирой метнулся к окну, но не увидев за ним ничего, что могло бы внести ясность, начал лихорадочно снаряжаться.
— Что происходит? — Амари пробудилась от звона и с прищуром пыталась найти в полумраке Лироя.
— Не беспокойся, душа моя, — все, что он смог сказать в замешательстве. — Прошу, останься здесь. Я скоро вернусь.
Прежде
— Лирой, сукин ты сын! Поднимайся!
Бросив на Амари взгляд, который с легкостью можно было принять за прощальный, Лирой выскочил к Рэну навстречу. Дядюшка тоже снарядился оружием и смотрел на племянника не без удивления его переменам во внешнем виде.
— Почему звенит колокол?
— На город напало полчище вампиров, — сообщил Рэндалл. — Да еще и в такое сонное время, до рассвета два часа, черт бы его побрал!
Лирой похолодел от услышанного.
— Где остальные?
— Клайд и Рю патрулировали город, они уже в гуще резни.
— Проклятье! — воскликнул Лирой. Сколько бы он ни любил идеи «стали», мысль о том, что братья в большой беде, ввергла его в отчаянье.
Не тратя ни минуты больше на слова, они пустились в город, объятый жутким могильным звоном, в который вплетались истошные крики раненных и выстрелы мушкетов, — в бой вовлеклись гвардейцы бургомистра, слепые от ярости, действующие без расчета. Воздух пах порохом, кровью и мокрой брусчаткой. Лирой держал кинжалы наготове, ожидая нападения с любой стороны. Серебряный блеск клинков придавал храбрости, словно именно в нем, демоны должны были найти свою гибель.
В Иристэде развернулась кровавая схватка, устелив улицы трупами. От непрерывной пальбы содрогались закрытые ставни и даже земля. Лирой ринулся на вампира, которого, возможно, знал в прошлом, но успел позабыть; вампир оказал сильное сопротивление, не вспомнив Лироя так же.
Завязался бой, перемешав все роли. Под бешеным натиском демона, Лирой совершал точные, выверенные, словно в танце, движения, дабы не позволить себе быть настигнутым быстрой атакой. Когтистая лапа просвистела в сантиметре от лица, Лирой молниеносно ударил ее острым клинком. Демон зашелся протяжным воем и, ослепнув от боли, пытался отбросить противника в сторону, но тот ушел от замаха сбоку, пригнулся под следующим и вынырнул снизу, клинками распарывая тело вампира от живота до груди. Кинжалы покрылись алым, Лирой высунул язык и жадно слизал с лезвия кровь, вкус которой породил свойственное натуре монстра желание убивать.
Его сердце налилось жестокостью, а в теле заиграла новая, чудовищная сила.
Всего на мгновение в глазах Лироя сгустилась тьма, заполнив голубизну его радужек жуткой чернотой.
Не теряя секунды на злобное ликование, он обернулся в сторону Рэндалла, когда тот широким взмахом меча перерезал демону горло, окропив стену ближайшего здания кровью. Эта свирепая битва и несущийся по собственным жилам огонь так возбудили Лироя, что он готов был отдаться темным инстинктам убийцы и броситься на врагов с особым остервенением…