Догоняя рассвет
Шрифт:
— Таким должны видеть тебя потомки, чтобы вдохновляться примером, — Изабель прислонилась спиной к столу.
— Потомки?
— Когда-нибудь ты ведь остепенишься, — дерзко усмехнулась она, сложив руки на груди.
Признаться, к своим годам Рю все еще не задумывался о потомстве. То, что Изабель подняла эту тему, отозвалось в нем смущением. Он не знал, как понимать ее лукавую улыбку, и страшно боялся растолковать неверно.
Рю вновь опустил глаза в листы, чтобы не выдать оторопи, вызванной словами девушки.
— Считаешь, ложь оправдает твои ожидания?
— В творчестве нет правды или лжи, — с уверенностью возразила ему Изабель. — Мое творчество рассказывает миру о подвиге
Решительность суждений Изабель убедила Рю в том, что она целиком отдавала отчет идеализации настоящего положения дел, а ложь ее не была подлой.
Отец хотел бы такой громкой славы. Но чего хотел сам Рю?
— Что-то еще? — девушка приподняла подбородок, не отводя от Рю внимательного взгляда.
Да, много чего еще он желал сказать Изабель, но робость, причастная к его любви, помешала заговорить открыто, и вместо тысячи слов, томившихся в его душе, Рю проронил лишь:
— Нет, ничего.
И стыдливо пряча глаза, покинул библиотеку, не дав Изабель шанса окликнуть его.
За окнами дворца Мореттов сгустился лиловый сумрак, кутая зеленые окрестности тьмой. В комнате, чуть озаренной скучным синеватым светом, Амари следила за надвигающейся с севера огромной тучей не в силах до конца осознать серьезность борьбы, в которую вступила баловства ради.
Она признала мощь врага, и это отнюдь не воодушевляло.
Амари повидала всякой жестокости и не страдала неуверенностью в себе, в мировоззрении, в завтрашнем дне, но прибытие в Иристэд словно выбило твердь из-под ног, заставив сомневаться в привитых воспитанием убеждениях.
И в реальности всего, что Амари знала прежде.
В ее королевстве — Балисарде, граничащем с Аклэртоном на западе, вампиры витали лишь ничем не подтвержденными слухами. Должно быть, именно там чудовища выбрали устройство жизни, позволившее свести свое существование к сказкам, но оттого Амари никогда не приходилось вписывать вампиров в рамки действительности. Здесь, в Иристэде, о них говорили как о весьма заурядном явлении, не помешавшем даже Ночи греха и пламени, однако, складывалось впечатление, что только Иристэд на целом континенте знал о черной тени зла, что вилась над человечеством призрачной вуалью.
Величественный и масштабный Аклэртон упускал из внимания спрятанный в скалах Иристэд — город, торгующий весьма недурными сырами и вином. Город, застывший в праздном веселье. Вероятно, жизнь Иристэда, протекающая своим чередом, не обременяла заботой императора, как и истории о демонах, а потому меры предосторожности не предпринимались. Не было государственных организаций, подобных «Алой стали», а значит, проблема вампиризма в Аклэртоне не стояла так же, как и в Балисарде.
В сущности Аклэртон, действительно, мало чем отличался от Балисарды: один язык, одна вера во Всевышнего, одни и те же правила, одни и те же кровопролитные войны династий. Но к этому имели место быть и расхождения, ведь речь о государствах, поднявшихся на разных исторических перипетиях. К примеру, Амари заметила, что мужчины юго-западной части империи выдавались более суровыми, резкими лицами и не менее ожесточенными характерами, в то время как в Балисарде мужчины были смазливы и привлекательны, будто принцы из дамских романов. Впрочем, такими их и воспитывали — принцами — томными, гордыми, обладателями благородных манер и изящности в движениях. Люди Балисарды в целом больше стремились к красивым титулам и роскоши, пока имперцы неодобрительно смотрели на титулованных и богатых.
Помимо
Поэтому она оказалась в Иристэде и теперь, находясь во дворце Мореттов, смятенно металась от одной мысли к другой, растеряв былую убежденность в реальности и даже в правоте своего дела.
Иристэд и Моретты открыли глаза на многие вещи. К тому же судьба дала Клайда — духовного наставника, указавшего путь в мир, насыщенный вкусом полноты жизни, попробовать который Амари пока остерегалась в силу возложенных на нее обязанностей.
Клайд…
Пастор был очень хорош собой, рассудителен и благороден. Его умные серые глаза врезались в память, наполняя сердце каким-то неизвестным до этого трепетом. Амари не имела права требовать от Клайда любви, потому что сама не могла обещать чистой и безмерной любви в ответ. Все, что она могла дать взамен, если пастор поступится принципами, — мимолетную романтическую интригу. Цену, несоизмеримую его жертве.
Оставить все как есть — справедливый исход…
Отчетливый стук в дверь спугнул все размышления. Амари распахнула комнату и столкнулась в коридорной тьме с белым лицом Лироя. Он с порога бросил ей платье, пахнувшее сиреневым мылом, и скривил рот в улыбку, говорившую о новой затее в его голове.
— Переодевай свой дорогой костюм, — Лирой выделил ироничной интонацией слово «дорогой» так, будто хотел в чем-то уличить Амари, — на площади уже горит костер.
Он не приглашал ее на Ночь греха и пламени, он знал, что Амари пойдет. Ей импонировала проницательность Лироя, и то, как он чувствовал ее желание отпустить на празднике все, гнетущее душу. Но однажды та же проницательность могла причинить вред, Амари следовало помнить об этом и быть начеку.
Как и помнить о затаившихся в городе демонах.
Она закрылась в комнате, чтобы приготовиться к выходу. Сняла куртку, штаны, надела белое платье из батиста с широким кружевом по линии открытых плеч. Амари увидела себя в новом обличии, и пусть оно казалось крайне непривычным ее глазу, легкость образа неожиданно поселила легкость на сердце.
Девушка вышла к Лирою, и он любезно предложил ей руку, — угодливые жесты давались ему с необъяснимым очарованием.
Толпы людей стягивались к центру Иристэда, где темный мрак улиц озарял гудящий огонь. Красочное зрелище: алые искры уносились ввысь в почерневшее небо, костер посреди площади зазывно плясал, приглашая присоединиться к празднику. Музыканты на сколоченных плотником деревянных подмостках играли танцевальный мотив, — на фоне льющихся веселых нот едва был различим далекий рокот надвигавшейся грозы. Ее приближение чувствовалось в тяжелом запахе, чувствовалась в жарком воздухе, в каждой подрагивающей хвоинке кипарисов.
Но раз уж вампиры не спугнули гуляний, могла ли гроза нагнать страху?
— Жди здесь, — Лирой оставил Амари наблюдать за танцами со стороны, и исчез, растворившись в тени.
Похоже, его навыки скрытности ни в чем не уступали навыкам Амари. Она задумалась об этом, притулившись к стене незнакомого заведения, но мысли не суждено было развиться. Невзначай уловив разговор двух гвардейцев, Амари тут же обратилась в слух, ведь беседа так удачно представляла для нее интерес.
— Сестра прислала вести из Атроса, Балисарда перекрыла порты и стягивает к границам войска. Они готовятся к масштабной войне.