Догоняя рассвет
Шрифт:
— И что твоя сестра об этом думает? — лениво спросил один гвардеец другого.
— Они уповают на герцога Ларесского из Ларесса.
— Не знаю никаких Ларсеских герцогов, — раздалось раздраженное бормотание.
— Глупый ты человек! Герцог Ларесский — правая рука императора, возможно, даже выше самого императора! Герцог принимает все главные стратегические решения и сдерживает войну, чтобы подготовиться к маневрам. Он — благоразумие и надежда всей империи…
— Ты не менее глуп, чем я, раз сам узнал все это лишь из письма сестры! — хохотнул гвардеец. — Ладно, пойдем что ли выпьем за здоровье этого твоего герцога.
Амари
А веру, как правило, убить сложнее всего…
Рядом очутился Лирой, призвав своим внезапным появлением к реальности. В вытянутой руке он держал початую бутылку солодового виски.
— Выпей.
Амари перевела взгляд с бутылки на белое лицо и обратно, сперва не доверяя приказному тону, с которым Лирой предложил составить компанию. Взяв у него виски, она сделала пару щедрых глотков, чувствуя, как по пищеводу понеслась обжигающая волна, а тело привело в расслабленное состояние. Лирой навис над Амари, уперев ладонь в стену возле ее головы, и усмехнулся.
— Ты сегодня удивительно послушна, — чувственно понизил он тон до шепота, с каждым словом сокращая между ними расстояние.
Волнистые волосы Лироя коснулись щек Амари, его дыхание, смешанное с алкогольным запахом, согревало губы в близости, обещавшей поцелуй, но за миг до пикантного момента Амари резко всучила Лирою виски и вынырнула из-под его руки. Пустившись в сторону костра, она насмешливо оглянулась на парня, вид которого вместо ожидаемого разочарования выражал хищный оскал.
Тем даже интереснее.
Амари влилась в оживленный танец, освобождаясь от размышлений, обязательств, давивших ее перемен. В глазах блуждали то отблески пламени, то незнакомые лица, но все одинаково наполняло сердце весельем. К тому же в переполохе буйной пляски она не прекращала ловить на себе увлеченный взгляд. Лирой по-прежнему стоял в стороне, ловя девушку цепкими глазами. По необъяснимой странности Амари льстило его пристальное внимание.
Закончив с выпивкой, Лирой уверенно выправил грудь вперед и ворвался в поток быстротечного танца, что вскоре свел его с объектом своих страстных воздыханий. Он повел Амари в такт музыки, закружившей их в вихре по истине демонического разгулья. В руках Лироя девушка совсем потеряла голову, голубые глаза напротив пленили до забытья. Раскатывающаяся на мотив прошлых веков мелодия духовых и струнных инструментов, всецело завладела толпой. Завладела сердцем Амари и ее чувствами.
В Иристэде будто в самом деле был вызван дьявол, подчинивший рассудок людей.
Танец закончился, Лирой крепко обнял партнершу за талию и притянул к своей вздымавшейся груди. Его взгляд задержался на губах Амари, но, прежде чем толпа снова двинулась в пляс, Лирой запечатлел поцелуй на руке девушки.
Не успела Амари понять чувство, затрепетавшее в ее животе крыльями бабочек, как над площадью разразился удар грома. С неба хлынул густой ливень, накрыв шумом музыку и гомон толпы. Новый раскат сотряс землю, но вместе с ним раздались радостные восклицания — Ночь греха и пламени превратилась в великое торжество какой-то первобытной дикости.
В этом хаосе сплелось столько жизни и любви, что Амари готова была отдать ему всю себя
Он несся вглубь города, словно бегством спасался от дикого зверя. Дождь хлестал Амари по лицу. Застланные водой глаза не разбирали окрестностей. Она двигалась слепо, безвольно, следуя одной прихоти Моретта — Лирой не разжимал крепкой хватки и настойчиво вел за собой.
Достигнув уединенного переулка, кончающегося рядами галантерейных магазинов, он заскочил под навес скромной лавки торговца полотнами и отпустил Амари. Испущенный им шумный вздох не приглушила даже мощная дробь ливня.
— Проклятье, — пробормотал Лирой, не поворачиваясь лицом.
Он прятался по известной причине — дождь смыл его белую маску, и обычно бесстрашно смотревший на мир Лирой был напуган одной-единственной вещью — угрозой своего разоблачения. Он сжался, потеряв всю уверенность, сторонился, как чуждый вниманию пес. Рядом с Амари впервые стоял настоящий Лирой Моретт, от возможности узреть которого ее отделяло лишь несколько шагов. Движимая желанием заглянуть в его подлинное лицо, она легонько тронула плечо Лироя, на что тот раздраженно дернулся, выразив отказ явить свой истинный вид. Тогда рука Амари скользнула к его ладони и сомкнулась в тесный замок, чтобы уменьшить тревогу; заложенное в это соприкосновение несомненно нежное чувство сподвигло Лироя поддаться.
Он разворачивался неуверенно, робко, будто готов был передумать в любую секунду. В груди Амари затрепетало предвкушение от скорого изобличения тайны.
На девушку взглянуло размытое ливнем лицо, омраченное виной и неловкостью. В глазах Лироя обозначилось столько боли от неизбежности раскрытия, что Амари невольно прониклась сочувствием. Не разжимая их переплетенных пальцев, она потянула Лироя выйти из-под навеса.
— Нет, прошу, — в хриплом шепоте слышались мольба и отчаянье.
Понимая, что в младшем Моретте все еще говорил голос страха, Амари проявила упрямство. Она была настойчива больше, чем когда бы то ни было прежде.
Повинуясь какому-то непреодолимому импульсу, Лирой сделал несмелый шаг, разбивая стену дождя. Вода с неба обрушилась на его лицо, смывая остатки белил, и являя глазам Амари то, кем он бы в самом деле.
Кожа его хоть и осталась бледной, но обрела естественный цвет, близкий к человеческому. Темная щетина подчеркивала линию скул, красиво очерченные дуги бровей придавали взгляду более живое выражение, а в обрамлении черных ресниц голубые глаза заблестели еще ярче. Амари мягко провела пальцем по обнажившемуся контуру чувственных губ, и слегка оттянула край верхней, убеждаясь в наличии острых клыков. Не настолько больших, как у вампира, но достаточно удлиненных, чтобы вонзить их в кого-нибудь.
— Что ты теперь обо мне думаешь? — обреченно вздохнул Моретт.
— Что ты прекрасен, — ответила Амари, не покривив душой. — Тебе не нужно прятаться.
Если прежде Лирой импонировал ей легким нравом и поразительной чуткостью, то теперь на Амари произвела впечатление и привлекательная внешность. Увлечься Лироем Мореттом стало еще проще, чем до этого. Он определенно был из числа тех, кто ничего не требовал, но романтическому обожанию готов был отдать все по велению своего сердца.
В мыслях о Лирое Амари не сразу спохватилась, что взгляд, направленный на него, выражал нечто сродни любовному влечению.