Догоняя рассвет
Шрифт:
С минуту Лирой молчал, будто ожидал услышать от Амари более прозаичную историю, после чего улыбнулся ей такой странной, сочувственной улыбкой без присущей ему иронии, что сердце Амари невольно запротестовало решению закрыться от чувств.
— И после всего пережитого ты не утратила способности смеяться.
— Пережить компанию парня с белым лицом было сложнее всего.
Лирой захохотал, запрокинув голову. Его искренний смех с обнаженными клыками был так очарователен, что в ту минуту слова Амари показались ей не такой уж и шуткой.
Знакомство с Лироем действительно
Прекратив смеяться, он повернулся к Амари и задержался взглядом на ее губах. Обаянию и естественной привлекательности Лироя, носившей неуловимый оттиск хищности, так легко было поддаться, что для сопротивления ему стоило иметь какое-то достаточно сильное внутреннее убеждение. Амари, имев то самое убеждение, прервала их молчание, с каждой секундой становившееся все более интимным, внезапным вопросом:
— Ты совсем не общаешься с Рю?
Лирой закатил глаза и склонил голову набок.
— Стараюсь обходить его стороной. А что?
Интересно, смягчился бы он, узнав о смертельной болезни брата? Амари хоть и задалась этим вопросом, все еще обеспокоенная проклятьем Рю, но искать ответ не стала.
— Ничего.
— Вот и славно, — прошептал Лирой, удовлетворенный тем, что тема не получила развития.
А между тем звон колокола не смолкал, напоминая о том, сколько смертей допустил всего один человек. И этот человек жил во дворце Мореттов. Возможно, обнимал Амари.
Она могла построить десяток догадок, но не найти подтверждения ни единой. Вопрос оставался открытым: кто же из братьев мог пойти на сделку с совестью и предать своих?
К вечеру Амари бессильно валилась с ног от свинцовой усталости и всего, что рухнуло на ее плечи тяжелой поклажей.
Внутренняя борьба, несущая опасность перемен. Борьба с тьмой, которую Амари представляла собой сама.
Борьба с демоном, и не тем, что убил десятки людей, а тем, что ворвался к Мореттам, спутав все карты, и теперь, вероятно, обдумывал свой следующий ход в этой подлой игре.
Закатное солнце красными лучами зажигало окна дворца, озаряло оранжевыми лучами стены коридора. Чудилось, что в высоком небе над городом янтарные облака горели огнем, знаменуя битву на совсем иной, недосягаемой ступени мира. Отстукивая размеренный шаг по мраморному полу, Амари направлялась к своей спальне, однако распахнутые по пути двери библиотеки заставили ее остановиться. Заглянув в помещение, полное книг, она заметила Клайда и затаила дыхание в тихом наблюдении за ним.
Пастор суетливо перебирал на столе какие-то бумаги и создавал впечатление человека, боявшегося быть уличенным в своих торопливых поисках. С некоторых пор чувство настороженности так плотно въелось в стены этого дома, что Амари ожидала бесшумным присутствием уличить Клайда в чем-то нечестном, сомнительном и, возможно, даже преступном. Но, ощутив за своей спиной Амари, Клайд обернулся к ней без тени смущения и, кажется, напротив, только воспарил духом.
— Амари, хорошо, что ты здесь. Я хочу тебе кое-что показать.
Подойдя к пастору, она увидела вблизи его измученное бессонницей лицо и впервые
— Посмотри, — он встал рядом с девушкой, пробегая взглядом по заметкам одновременно с ней, — Изабель достала больше информации чем мы, она вела хронику с первого убийства. В том числе, где и когда были найдены тела. Знаешь, что объединяет эти места? — Амари отрицательно качнула головой, не видя связи в неизвестных ей названиях улиц. — Они все находятся на западе. Абсолютно все. А обнаруженные в других частях города трупы были кем-то перенесены туда.
Амари вскинула на Клайда глаза, требуя от него готовых выводов.
— Запад патрулирует Рю.
— Но один вампир выпал и на наш с тобой дозор.
— И где же мы его встретили? — спросил Клайд с интонацией, призывающей Амари окунуться в события глубже.
— За площадью, — мрачно ответила она. — Они всегда появлялись там.
Клайд долго смотрел на Амари, пытаясь понять, солидарна ли она с ним в невысказанном подозрении.
— Нет, Клайд, — возразила Амари, — Рю не может быть предателем, он убил вампира у меня на глазах в ночь, когда мы впервые встретились. Почему он спас меня, если находится, по-твоему, на другой стороне?
— Очевидно, потому что с ним была я, — из-за высокого книжного шкафа показалась кудрявая голова Изабель. — Иначе мы обе стали бы свидетельницами бездействия Моретта. Рю удобно было поступить правильно, чтобы не вызывать вопросов. Кто вообще позволил вам прикасаться к моим бумагам?
— Сколько тебе известно? — с грозным напором обратился к ней Клайд.
— Теперь не больше вашего, — вздохнула Изабель. — Я подозревала Рю, пока собирала информацию, но прежде это были только мои подозрения.
В сказанном ею Амари услышала явное нежелание изобличать Рю. Вероятно, не выйди они на эту догадку сами, Изабель предпочла бы молчать и впредь.
— Ты должна была видеть, как он вскрывает печать, — глаза Амари недоверчиво сощурились в сторону девушки.
— Я ничего об этом не знаю, — уверенно ответила Изабель. — В ночь, когда Рю спас тебя, я присоединилась к нему в аккурат перед столкновением с вампиром.
— Ты искала Рю по ночному городу? Одна?
— Я была вооружена.
— Такой риск ради пары строк?
— Удивлена? — Изабель приподняла бровь и по-деловому скрестила руки на груди.
Нет, Амари совсем не была удивлена. Внушительная стопка бумаг подкрепляла примером то, как Изабель отдавала всю себя любви к писательскому труду. Амари общалась с ней впервые, но уже узнавала волевую, неукротимую натуру, что делало совершенно явственным следующий факт: как только в городе поползли разговоры о возвращении вампиров, Изабель, скорей, одушевилась интересом, нежели чувством самосохранения.
— И я бы с удовольствием сопроводила его снова, — увидев ответ на свой вопрос в лице Амари, продолжила говорить Изабель, — но Рю дал мне понять, что в дозоре я для него обуза.