Домби и сын
Шрифт:
Тутъ же, на Княгининомъ Лугу, кром жилища миссъ Токсъ, стоялъ еще другой частный домъ, да еще какія-то огромныя ворота, которыя всегда крпко-накрпко были заперты тяжелыми запорами и не отворялись ни въ какомъ случа. По всей вроятности, это былъ вышедшій изъ употребленія входъ въ чьи-то конюшни, и эту догадку подтверждалъ сильный конюшенный запахъ, распространявшійся по всему Княгинину Лугу. Окна изъ спальной миссъ Токсъ, расположенной назади, выходили прямо на эти конюшни, гд безпрестанно возились кучера, производя оглушительный шумъ почти во всякое время дня и ночи. Здсь же,
Владльцемъ другого частнаго дома на Княгининомъ Лугу былъ отставной буфетчикъ, женатый на ключниц. У этой счастливой четы ианималъ квартиру съ мебелью холостой джентльменъ, мужчина коренастый, одеревенлый съ выпученными глазами и совершенно синимъ лицомъ. Былъ онъ чиномь майоръ и, по увренію миссь Токсъ, онъ смотрль настоящимъ Марсомъ. Храбрый воинъ и прелестная два имли обыкновеніе посылать другъ къ другу газетные листы и памфлеты, и эта платоническая любезность производилась чрезъ чернаго майорова слугу, котораго мисъ Токсъ обыкновенно величала "кореннымъ туземцемъ", хотя не соединяла съ этимъ именемъ никакой географической идеи.
Дворъ и лстница y миссъ Токсъ были самыя маленькія, и быть можетъ, говоря вообще, во всей Англіи не было такого съ верху до низу неуклюжаго и кривого домика, какъ жилище этой двы; но зато, говорила миссъ Токсъ, — какое мстоположеніе! Дневной свтъ едва проникалъ сюда въ зимнее время, солнце не заглядывало и весною, воздуху — никогда никакого, торговой дятельности не было и слдовъ. При всемъ томъ, говорила миссъ Токсъ, — подумайте о мстоположеніи! То же самое говорилъ пучеглазый, синій майоръ, бывшій вообще безъ ума отъ Княгинина Луга: всегда и во всякомъ мст, особенно въ клуб, который посщалъ, онъ любилъ сводить разговоръ на знатныхъ особъ, жившихъ въ ближайшей модной улиц, чтобы имть удовольствіе сказать, что они его сосди.
Смурый домикъ миссъ Токсъ былъ ея собственный домикъ, доставшійся по духовному завщанію отъ покойнаго оригинала миніатюрнаго портрета съ длинной косой и напудренной головою, который всегда вислъ на почетномъ мст передъ каминомъ. Большая часть мебели миссъ Токсъ принадлежала къ тмъ временамъ, когда были въ употребленіи напудренныя головы и длинныя косы; тутъ особенно кидались въ глаза: хитрая четвероногая машинка для нагрванія тарелокъ, y которой кривыя ножки всегда растопыривались въ разныя стороны къ удовольствію приходившаго гостя, да еще старинное ветхозавтное фортепьяно съ именемъ мастера, украшеннымъ гирляндой сладкаго гороху.
Хотя майоръ Багстокъ достигъ до возраста, называемаго въ учтивой литератур великимъ меридіаномъ жизни, и хотя онъ спускался подъ гору земного путешествія съ окоченлыми челюстями, съ дряблымъ голосомъ, съ отвислыми слоновыми ушами и ужасно выпученными глазами, однако-жъ онъ чрезвычайно гордился лестнымъ къ себ вниманіемъ миссъ Токсъ и щекоталъ свое тщеславіе фантастическимъ представленіемъ, что это была дама самаго высокаго полета. Объ этомъ ужъ не разъ намекалъ онъ и въ клуб, придавая своей особ очень замысловатые эпитеты,
"Джозефъ Багстокъ, сэръ, — говорилъ майоръ, махая своей палкой, — стоитъ дюжины такихъ, какъ вы. Если бы между вами было побольше изъ породы Багстоковъ, вамъ было бы отъ этого не хуже. Старина Джо себ на ум, сэръ, ему недалеко ходить за женой, если бы онъ захотлъ; но y Джоя, сэръ, каменное сердце, желзная грудь. Его не проведешь, сэръ; о, старичина Джозъ чертовски хитеръ!". Посл такой деклараціи, изъ желзной груди обыкновенно выходили шипящіе звуки, синій цвтъ лица превращался въ багровый, и глаза, казалось, совсмъ хотли выпрыгнугь изь головы.
Несмотря на эти похвалы, расточаемыя собственной особ, майоръ былъ чрезвычайно самолюбивъ. Едва ли еще могъ найтись человкъ съ такимъ самолюбивымъ сердцемъ или, правильне, съ такимъ самолюбивымъ желудкомъ, какъ y маіора, должно сказать, что этотъ послдній органъ былъ y него гораздо боле развитъ, чмъ первый. Ему и въ голову не приходило, чтобы кто-нибудь могъ передъ нимъ гордиться или пренебрегать имъ и всего мене, чтобы могла пренебрегать имъ несравненная миссъ Токсъ, которая, нтъ сомннія, была безъ ума отъ храбраго воина.
И между тмъ, миссъ Токсъ, по-видимому забывала своего Марса, постепенно забывала. Она начала забывать его вскор посл открытія семейства удлей. Она продолжала забывать его посл крестинъ, и теперь забвеніе ея доросло до огромныхъ размровъ. Другой кто-то, или другое что-то сдлалось источникомъ ея интереса.
— Здравствуйте, сударыня! — сказалъ майоръ, встртившись съ миссъ Токсъ на Княгининомъ Лугу, спустя нсколько недль посл происшествій, описанныхъ въ послдней глав.
— Здравствуйте, сэръ! — сказала миссъ Токсъ очень холодно.
— Джо Багстокъ, сударыня, — замтилъ маіоръ съ обыкновенной любезностью, — уже давно не имлъ счастья привтствовать васъ y окна. Онъ въ отчаяніи, сударыня. Солнце его скрылось за облаками.
Миссъ Токсъ слегка наклонила голову съ большою холодностью.
— Свтило Джоя было, конечно, за городомъ, сударыня? — спросилъ мaйopъ.
— Кто за городомъ? я? Нтъ, я не вызжала за городъ, — отвчала миссъ Токсъ, — я была въ послднее время очень занята. Почти все мое время посвящено искреннимъ друзьямъ. Да и теперь мн никакъ нельзя мшкать. Прощайте, сударь.
Когда миссъ Токсъ, сменя очаровательнйшимъ образомъ своими ножками, исчезла, наконецъ, изъ Княгинина Луга, майоръ все еще стоялъ на одномъ мст, устремивъ пучеглазый взоръ на удаляющуюся богиню, и лицо его посинло еще боле обыкновеннаго. Онъ ворчалъ и бормоталъ поо себя, но уже не комплименты.
— Чортъ побери! — говорилъ онъ, озираясь вокругъ своими рачьими глазами и вдыхая благовонный воздухъ Княгинина Луга, — за шесть мсяцевъ эта женщина любила землю, по которой ходилъ Джозъ Багстокъ, a теперь?… Что это значитъ?