Домби и сын
Шрифт:
— Кто же долженъ будетъ хать съ маленькимъ Павломъ, если завтра, посл предварительныхъ справокъ, мы ршимся отправить его въ Брайтонъ къ этой почтенной дам? — спросилъ м-ръ Домби посл нкотораго размышленія.
— Мн кажется, братецъ, — отвчала миссъ Чиккъ, — его теперь никуда нельзя отправить безъ Флоренсы. Онъ слишкомъ привязался къ сестр и не отстанетъ отъ нея; y ребенка всегда свои капризы, мой милый.
М-ръ Домби повернулъ голову, медленно пошелъ къ шкафу и взялъ наудачу какую-то книгу.
— A еще кто… кром Флоренсы, Луиза? — сказалъ онъ, не смотря на сестру и небрежно переворачивая листы.
— Еще Виккемъ, разумется. То есть, я хочу сказать, что кром Виккемъ никому и не нужно съ нимъ хать, — отвчала сестра. — Павелъ будетъ теперь въ такихъ рукахъ, что всякій другой надзоръ только помшалъ бы м-съ Пипчинъ. Впрочемъ, разумется, братецъ, теб не худо будетъ
— Да, разумется, — сухо сказалъ м-ръ Домби, — и цлый часъ посл этого смотрлъ въ книгу на одну страницу, не говоря больше ни слова.
Препрославленная м-съ Пипчинъ была, собственно говоря, очень невзрачная и даже весьма безобразная старушонка, съ перегнутой спиной, съ лицомъ испещреннымъ, какъ дурной мраморъ, съ неподвижнымъ срымъ глазомъ, который какъ будто нсколько времени колотили по наковальн молоткомъ, — такъ однако-жъ, что черезъ это не сдлали ему никакого вреда. Ужъ сорокъ лтъ протекло съ той поры, какъ благородный м-ръ Пипчинъ сломалъ голову на перувіанскихъ рудникахъ, но его неутшная вдова все еще носила черный бомбазинъ такого темнаго, мрачнаго, мертвеннаго цвта, что отъ ея присутствія везд становилось темне, даже въ комнатахъ, ярко освщенныхъ десятками стеариновыхъ свчъ. На поприщ воспитанія дтей она дйствительно пріобрла громкую славу, и весь секретъ ея чуднаго искусства состоялъ въ томь, что она всегда давала дтямъ то, чего они терпть не могли, и никогда не давала того, что они любили: это, изволите видть, заране пріучало дтей управлять своими буйными наклонностями. Вообще, м-съ Пипчинъ была самая сварливая, вздорная женщина, и если такой же характеръ имла она лтъ за сорокъ, то я первый готовъ изъявить сомнніе, что мужъ ея дйствительно сломилъ голову отъ перувіанскихъ рудниковъ.
"Замокъ" этой мучительницы дтей находился въ Брайтон, недалеко отъ морскаго берега, на мловатой, кремнистой и безплодной почв, гд въ палисадникахъ передъ хрупкими, сухопарыми домами ничего не могло расти, кром крапивы и ноготковъ. Воздухъ въ лтнее время никогда не проникалъ въ укрпленное жилище м-съ Пипчинъ, a зимой не откуда ему было выбраться на волю. Страшная духота увеличивалась еще боле отъ глиняныхъ стоявшихъ на окн горшковъ съ черноземомъ, который по всему заведенію распространялъ свои земляныя испаренія. М-съ Пипчинъ, какъ видно, была любительницей ботаники и держала цлую коллекцію различныхъ породъ растительнаго царства. Въ выбор растеній наблюдалась нкоторая симметрія, строго приспособленная къ общей гармоніи окружающихъ предметовь. Въ одномъ мст стояло полдюжины кактусовъ, которые вились какъ зми вокругъ своихъ прутьевъ; въ другомъ — т же кактусы растопыривали свои широкія клешни, какъ зеленые морскіе раки, и тутъ же нкоторыя прозябающія растенія увеселяли любопытный взоръ своими липкими и вязкими листьями. Вс эти боле или мене рдкіе с_п_е_ц_и_м_е_н_т_ы красовались въ горшкахъ на окнахъ, плотно затворенныхъ во всякое время года; но въ довершеніе спектакля, вроятно, для большаго эффекта, одинъ огромный горшокъ съ цвтами былъ прившенъ къ потолку, откуда въ разныя стороны таращились длинные зеленые листья, какъ пауки, которые тоже, вмст съ клещаками, водились въ безчисленномъ множеств въ этомъ благословенномъ пріют благородныхъ питомцевъ.
Такъ какъ м-съ Пипчинъ запрашивала всегда огромную цну за своихъ пансіонеровъ, и притомъ умла держать себя величественнымъ образомъ предъ всми, кто имлъ въ ней нужду, то ее считали ршительной дамой, въ совершенств знакомой съ характерами дтей, которые, какъ говорили, она изучала она съ удивительнымъ самоотверженіемъ. При такой репутаціи съ теченіемъ времени она составила себ почти независимое состояніе, и тмъ легче могла поддерживать свое достоинство. Спустя три дня посл того, какъ впервые заговорили о ней въ дом м-ра Домби, она имла удовольствіе заключить весьма выгодную к_о_н_д_и_ц_і_ю съ знаменитымъ капиталистомъ, принявъ въ свой замокъ Флоренсу и ея маленькаго брата.
М-съ Чиккъ и м-съ Токсъ, совершивъ благополучно путешествіе въ Брайтонъ, при соблюденіи необходимыхъ церемоній сдали съ рукъ на руки своего благороднаго питомца и на другой же день воротились въ Лондонъ. М-съ Пипчинъ, прислонившись къ камину, длала ревизію новымъ пансіонерамъ, осматривая ихъ съ ногь до головы съ опытностью стараго солдата. Между тмъ племянница м-съ Пипчинъ и вмст безусловно ей подчиненная раба, женщина среднихъ лтъ, тощая, утюгообразная, съ гадкими угрями на носу, снимала чистый воротничекъ съ шеи воспитанника Байтерстона. Другая и послдняя пансіонерка, м-съ Панки, была на этотъ разъ заключена въ "тюремный замокъ" за
— Вотъ мы и познакомились, мой милый, — сказала м-съ Пипчинъ, обращаясь къ Павлу. — Нравлюсь ли я теб?
— Я думаю, вы никогда мн не понравитесь, — отвчалъ Павелъ. — Мн надо ухать отсюда, это не мой домъ.
— Кенечно нтъ; тутъ я живу, — возразила м-съ Пипчинъ.
— Прегадкій домъ! — отвчалъ Павелъ.
— A есть мстечко еще похуже, — сказала м-съ Пипчинъ, — куда запираютъ злыхъ дтей.
— Былъ онъ когда-нибудь въ томъ мстечк? — спросилъ Павелъ, указывая на Байтерстона.
М-съ Пипчинъ въ знакъ согласія кивнула головой. Павлу между тмъ въ этотъ день много было дла: онъ принялся со всмъ усердіемъ осматривать своего новаго товарища, Байтерстона и, вглядываясь въ его физіономію, длалъ таинственныя и даже страшныя наблюденія.
Въ часъ пополудни подали обдъ, приготовленный большею частью изъ разныхъ произведеній растительнаго царства.
Къ этому времени явилась и миссъ Панки, кроткая маленькая двочка съ голубыми глазами, которую каждое утро полоскали и терли въ теплой ванн до того, что кости ея скоро, по-видимому, должны были совсмъ утратить свойственную имъ упругость. М-съ Пипчинъ, освободивъ ее изъ заключенія, не преминула сдлать соотвтственное случаю назиданіе, доказывая весьма убдительно, что всякій, кто фыркаетъ при гостяхъ, навлекаетъ на свою душу смертельный грхъ, иже не отпустится ни здсь, ни въ будущей жизни. Укоренивъ сію глубокую истину въ сердц преступной воспитанницы, она предложила для ея насыщенія жиденькій супъ изъ сарачинскаго пшена, блюда, какъ извстно, очень здороваго, особенно для дтскаго желудка. Племянница м-съ Пипчинъ, Беринтія, получила на свою долю порцію холоднаго поросенка; a сама м-съ Пипчинъ кушала особо для нея приготовленное блюдо, бараньи котлеты, распространявшія очень питательный запахъ; ей, по слабости здоровья, предписано было употреблять всегда горячія кушанья, и преимущественно бараньи котлеты. Посл стола вс дти, по заведенному порядку, должны были читать благодарственную молитву со включеніемъ въ нее особеннаго пункта, которымъ изъявлялось благодареніе самой хозяйк за хорошій обдъ. М-съ Пипчинъ тоже воздала благодареніе Господу и поспшила лечь въ постель: отдыхъ посл горячихъ котлетъ необходимъ былъ для ея здоровья. Дти между тмъ вмст съ Беринтіей или Берри удалились въ тюремный замокъ, такъ какъ дождь не позволялъ на этотъ разъ гулять по морскому берегу. Комната, получившая такое страшное названіе, выходила своимъ единственнымъ окномъ на мловую стну, подл которой стояла бочка съ водой, и должно сказать, этотъ карцеръ, по крайней мр теперь, былъ единственнымъ веселымъ мстомъ во всемъ дом. Дти начали рзвиться, и Берри приняла дятельное участіе въ ихъ играхъ, которыя впрочемъ, ко всеобщему огорченію, скоро были прекращены сердитымъ стукомъ въ стну обезпокоенной хозяйки. Тогда Берри шопотомъ стала разсказывать разныя любопытныя исторійки, и эта бесда продолжалась вплоть до сумерекъ.
За чаемъ пансіонеры вдоволь могли насыщаться и молокомъ, и водою, и хлбомъ, и масломъ. М-съ Пипчинъ наливала себ изъ особаго чернаго чайничка и кушала съ большимъ апетитомъ поджаренный въ масл хлбецъ, только-что вынутый изъ печи. Однако-жъ ни горячія котлеты, ни горячій чай съ горячимъ поджареннымъ хібомъ, по-видимому, нисколько не разогрли холодную внутренностъ м-съ Пипчинъ; она была все также брюзглива, и неподвижный срый глазъ ея не выражалъ ни мысли, ни чувства.
Посл чаю Берри вынесла маленькій рабочій столикъ, съ рисункомъ на крышк королевскаго павильона, и усердно принялась работать, между тмъ какъ м-съ Пипчинъ, надвъ очки, раскрыла большую книгу въ зеленомъ фризовомъ переплет и съ неменьшимъ усердіемъ начала кивать головой. И всякій разъ, какъ, близко наклонясь къ камину, м-съ Пипчинъ просыпалась, она давала щелчки по носу Байтерстона, потому что и его тоже слишкомъ разбирала дремота.
Наконецъ, въ урочный часъ дти прочли молитву на сонъ грядущій и отошли въ свои постели. Миссъ Панки боялась спать одна въ темнот, и потому м-съ Пипчинъ каждый вечеръ своеручно погоняла ее на верхъ, какъ овечку; но и посл того малютка долго еще хныкала и стонала въ своемъ уединенномъ чуланчик, такъ что м-съ Пипчинъ по временамъ заходила журить ее и успокаивать. Въ половин десятаго м-съ Пипчинъ вынула изъ печи горячій сладенькій пирожокъ — ей никакъ нельзя было уснуть безъ сладенькаго пирожка — и въ комнат распространилось очень пріятное благоуханіе, измнившее на нсколько минутъ обыкновенный запахъ. Черезъ полчаса весь замокъ погрузился въ глубокій сонъ.