Домби и сын
Шрифт:
Случалось, дтскій голосокъ съ участіемъ спрашивалъ, какъ онъ себя чувствуетъ.
— Очень хорошо, благодарю тебя, — отвчалъ Павелъ, — да только сдлай милость, убирайся отсюда. Ты лучше сдлаешь, если пойдешь играть.
И когда мальчикъ убгалъ, онъ оборачивалъ голову къ Флоренс и говорилъ:
— Намъ не нужно другихъ, не правда ли? Поцлуй меня, Флой.
Въ эту пору ему также боле чмъ когда-либо не нравилось общество Виккемъ, и онъ былъ очень радъ, когда она уходила сбирать раковины или потолковать съ кумушками. Онъ любилъ оставаться совершенно одинъ, вдали отъ всякихъ гулякъ, и когда подл него сидла за дломъ Флоренса, читала ему или разсказывала что-нибудь, a втеръ между тмъ дулъ ему въ лицо, и вода подступала къ колесамъ его постели, ему ничего боле не нужно было.
— Флой, — сказалъ онъ однажды, — гд эта сторона… Индія что ли, гд живутъ родственники Байтерстона?
— Охъ, далеко отсюда, ужасно далеко! — отвчала Флоренса, отрывая глаза отъ работы.
— На
— Да, мой милый, на цлыя недли путешествія днемъ и ночью.
— Если бы ты, Флой, была въ Индіи, — сказалъ Павелъ, номолчавъ съ минуту, — я бы… что бишь такое маменька сдлала?… все забываю.
— Полюбилъ бы меня, — отвчала Флоренса.
— Не то, не то. Разв я не люблю тебя, Флой? Ахъ что, бишь такое? да, да — если бы ты была въ Индіи, Флой, я бы умеръ безъ тебя.
Флоренса поспшно бросила работу, опустила голову на подушку и стала ласкать его.
— И я бы умерла, — сказала она, — если бы тебя разлучили есо мной. Но зачмъ объ этомъ думать? Кажется, теперь теб лучше?
— О, мн теперь хорошо, очень хорошо! — отвчалъ Павелъ. — Ho я не объ этомъ думаю. У меня все не выходитъ изъ головы, что я умеръ бы отъ тоски, если бы тебя со мной не было.
Въ другой разъ на томъ же мст онъ заснулъ и спалъ спокойно долгое время; но вдругъ онъ пробудился, слъ на подушку и началъ вслушиваться съ величайшимъ вниманіемъ.
Флоренса спросила, что ему почудилось?
— Я хочу знать, — отвчалъ онъ, иристально всматриваясь въ ея лицо, — что оно говоритъ? Скажи мн, Флоренса, что говоритъ море?
Она отвчала, что это только шумятъ волны, и больше ничего.
— Охъ да, да, — сказалъ онъ, — волны шумятъ; но я знаю, что он всегда говорятъ что-нибудь. Всегда говорятъ одно и то же морскія волны. A что такое тамъ надъ волнами?
Онъ всталъ и поднялъ глаза на горизонтъ.
Флоренса отвчала, что тамъ былъ противоположиый берегъ; но онъ сказалъ, что не объ этомъ думаетъ. Онъ думалъ о томъ, что было дальше, дальше, дальше!
Такіе вопросы возобновлялись весьма часто. Случалось, среди живого разговора онъ вдругъ прерывалъ рчь и вслушивался внимательно въ таинственный говоръ морской волны; потомъ поднимался на ноги, и долго смотрлъ въ необозримую даль безпредльнаго горизонта.
Глава IX
Бда съ деревяннымъ мичманомъ
Молодой Вальтеръ Гэй, надленный отъ природы порядочнымъ запасомъ романическихъ наклонностей, которыя, къ великому благополучію, не встртили ни малйшаго препятствія въ своемъ развитіи подъ мирной кровлей старика Соломона, ни на минуту не выпускалъ изъ головы удивительнаго приключенія Флоренсы съ доброй бабушкой, и, подстрекаемый страстью къ чудесному, безпрестанно думалъ о немъ до той поры, пока, наконецъ, съ теченіемъ времени, оно сдлалось любимымъ, избалованнымъ чадомъ его живого й пылкаго воображенія. Особенно мечталъ онъ, и сладко мечталъ, о той незабвенной минут, когда судьба такъ неожиданно сдлала его самого чуть не главнымъ дйствующимъ лицомъ въ этомъ достопамятномъ событіи.
Дядя Соль и капитанъ Куттль своими тонкими намеками еще больше разгорячали кипучую фантазію молодаго человка. Эти достойные друзья каждое воскресенье считали непремнной обязанностью ненарокомъ потолковать о Ричард Виттингтон, объ этомъ знаменитомъ геро въ англійской исторіи, который, какъ извстно, похалъ въ Индію безъ копейки въ карман съ одной только кошкой, a воротился оттуда милліонеромъ, и о чудо изъ чудесъ! — три раза былъ лордомъ-меромъ, начальникомъ и главнымъ членомъ городской думы! Къ довершенію очарованія, капитанъ Куттль промыслиль на толкучемъ рынк древнйшее народное стихотвореніе очень замчательнаго содержанія, въ которомъ — это весьма важно — разсказывается не сказка, a достоврная быль о томъ, какъ одинъ молодой человкъ, угольщикъ ремесломъ, не боле, влюбился въ нкую красавицу, именемъ Пегги, a красавица почувствовала сердечное влеченіе къ угольщику, и какъ, наконецъ, молодые люди увнчали свою любовь законнымъ бракомъ, несмотря на многочисленныя препятствія со стороны отца красавицы, знаменитаго капитана ньюкэстльскаго корабля. Эта зажигательная исторія, имвшая, какъ видите, чрезвычайно близкое отношеніе къ Вальтеру и Флоренс, приводила капитана Куттля въ самый яростный восторгъ во вс семейные праздники, и особенно въ день рожденія Вальтера. Въ этотъ торжественный день капитанъ Куттль уходилъ въ заднюю комнату, затягивалъ свою любимую псенку, и одушевляясь постепенно, кричалъ, наконецъ, на вс возможные голоса, заливаясь самой громкой трелью при имени Пегги, которымъ, къ чести героини стихотворенія, оканчивался каждый куплетъ.
Между тмъ самъ Вальтеръ, веселый, беззаботный, простодушный Вальтеръ, никакъ не думалъ отдавать себ отчета въ собственныхъ чувствахъ, да и не былъ способенъ къ такому анализу. Онъ очень полюбилъ набережную, гд впервые встртилъ Флоренсу, и улицы, гд проходилъ съ нею, хотя, собственно говоря, замчательнаго въ нихъ ничего не было. Гадкіе башмаки, съ которыми столько было хлопотъ, онъ берегъ y себя въ комнат и, сидя по вечерамъ на своей постели, рисовалъ отъ бездлья фантастическіе портреты
Шесть или семь разъ въ годъ молодые люди встрчались на улиц и раскланивались. М-съ Виккемъ, знавшая подробности приключенія, не обращала вниманія на это знакомство, a миссъ Нипперъ, съ своей стороны, была очень рада такимъ встрчамъ: она читала въ глазахъ юноши необыкновенное выраженіе добродушія, и была уврена, что y него превосходное сердце.
Такимъ образомъ, Вальтеръ вмсто того, чтобы забывать, или терять изъ виду свое знакомство съ Флоренсой, время отъ времени еще боле сближался съ нею. Удивительное начало этого знакомства и другія маленькія подробности, придавшія ему отличительный романическій характеръ, были въ глазахъ его прекраснымъ матеріаломъ для фантастическихъ картинъ, на которыхъ, разумется, Флоренса всегда стояла на первомъ план. "Но что изъ всего этого выйдетъ, — думалъ онъ? Ничего, ршительно ничего. Однако-жъ было бы не худо, если бы, тотчасъ же посл первой встрчи съ Флоренсой, я отправился куда-нибудь подальше, въ Индію, напримръ, и вступилъ бы въ службу на военномъ корабл. Вотъ я длаю чудеса храбрости, беру въ плнъ тысячи непріятелей, открываю неизвстные острова, обо мн говорятъ въ парламент, пишутъ въ журналахъ и газетахъ, и лтъ черезъ пять, много черезъ десять, Вальтеръ Гэй прізжаетъ въ Лондонъ адмираломъ всхъ морскихъ флаговъ, или по крайней мр капитаномъ перваго ранга, не мене. Флоренса будетъ тогда еще двушкой — и Боже мой! какою чудною двушкой будетъ Флоренса! — она увидитъ меня въ полномъ цвт лтъ, въ блестящихъ эполетахъ, знаменитымъ и славнымъ, и — будь y м-ра Домби галстухъ еще выше, цпочка еще длинне, я оттягаю y него дочку, женюсь и торжественно повезу ее… куда я ее повезу? ну, да на какой-нибудь изъ открытыхъ мною острововъ". Вальтеръ шелъ, по обыкновенію, очень скоро, когда строилъ эти воздушные замки. Но вс эти мечты разбивались въ дребезги о мдную доску конторы Домби и Сына, и когда капитанъ Куттль съ дядей Соломономъ затягивали свою вчную псню о Ричард Виттингтон и капитанской дочк, онъ боле чмъ когда-либо понималъ свое скромное положеніе въ купеческой контор. Время тянулось день за днемъ, и Вальтеръ продолжалъ со всмъ усердіемъ и добросовстностью исполнять свою прозаическую должность, находя единственный отдыхъ въ построеніи великолпныхъ фантастическихъ замковъ, передъ которыми мечты Соломона и капитана Куттля были не боле, какъ скромными домиками. Въ пипчинскій періодъ онъ возмужалъ, но весьма немного, и, собственно говоря, все еще былъ такимъ же простодушнымъ и втренымъ мальчикомъ, какимъ читатель встртилъ его въ первый разъ со свчей въ рукахъ на темной лстниц въ погребъ, когда дядя Соломонъ отыскивалъ завтную мадеру.
— Что съ тобой, дядя Соль? — сказалъ однажды Валыеръ, всматриваясь съ озабоченнымъ видомъ въ печальное лицо мастера всхъ морскихъ инструментовъ, — ты сегодня ничего не лъ и, кажется, твое здоровье очень разстроилось. Не сходить ли за докторомъ, дядюшка?
. — Докторъ не поможетъ, мой милый, — отвчалъ дядя Соль, — не сыскать ему для меня…
— Чего, дядюшка? покупателей?
— Да, да, — возразилъ Соломонъ съ глубокимъ вздохомъ, — покупатели пригодились бы.
— Ахъ, ты, Господи, твоя воля! — вскричалъ Вальтеръ, опрокидывая блюдо съ супомъ, и ударяя рукою по столу, — когда я вижу всхъ этихъ звакъ, что каждый день цлыми дюжинами снуютъ передъ нашими окнами, меня такъ и забираетъ охота притащить кого-нибудь за шиворотъ въ магазинъ и заставить дружка отсчитать тысячи полторы чистоганомъ за свою покупку. Ну, чего ты смотришь, болванъ, — продолжалъ Вальтеръ, обращаясь къ старому джентльмену съ напудренной головой, такъ, разумется, чтобы тотъ не слыхалъ. — Выпучилъ глаза на телескопъ, да и стоитъ себ. Экая штука! Ты войди-ка любезный, да купи, a глаза-то, пожалуй, я за тебя выпучу.
Но старый джентльменъ, удовлетворивъ любопытство, тихонько поплелся отъ магазина.
— Ушелъ, — сказалъ Вальтеръ, — ушелъ, болванъ! Вотъ тутъ и надйся на нихъ! Да только вотъ что, дядя… эй, послушай, дядюшка! — прибавилъ Вальтеръ, видя, что старикъ закручинился и не обращаетъ на него вниманія — унывать никакъ не должно, ршительно не должно. Что длать? Посидимъ y моря и подождемъ погоды. Ужъ если придутъ заказы, такъ придетъ ихъ такая пропасть, что теб ихъ въ вкъ не передлать.
— Да, мн ихъ точно не передлать, мой другъ, — съ горестью возразилъ Соломонъ, — заказы придутъ, когда меня не будетъ въ этой лавк.